Читаем без скачивания Виктор из светской бригады - Морис Леблан

Господин Готье внимательно посмотрел на пленника, довольно улыбнулся и приказал агенту надеть на него наручники.

— Черт возьми! Это действительно щекочет самолюбие и доставляет удовольствие. Арест Люпена. Вездесущий, неуловимый Люпен, джентльмен-грабитель, наконец-то в ловушке. Полиции есть от чего торжествовать… Арсен Люпен арестован Виктором из светской бригады. Да, сегодня знаменательный день! Виктор, скажите, он хорошо себя вел, этот господин?

— Как ягненок, шеф.

— Но у него немного помятый вид.

— Ему слегка попало, но это ничего.

Господин Готье повернулся к Александре, которая сидела в кресле, прижимая к глазам платок.

— А кто эта женщина, Виктор?

— Любовница и сообщница Люпена.

— Дама из кинотеатра? Женщина из Бикока? И с улицы Вожирар?

— Да, шеф.

— Примите мои комплименты, Виктор! Какой удар! Вы это расскажете мне во всех деталях. Что касается бон Обороны, то они, разумеется, исчезли? Надежно упрятаны Люпеном?

— Они у меня, — ответил Виктор, вынимая из кармана пакет и из него девять бон.

Взволнованный де Бриссак подскочил на месте как ужаленный и резко бросил Виктору:

— Подонок!

— Вот, наконец, когда у тебя пробудилась чувствительность к окружающему. Надежный тайник, ты уверял? Старая канализация в твоей вилле! И ты называешь это местом, которое невозможно найти? Ты ребенок. В первую же ночь, оказавшись у тебя в гостях, я раскрыл его, — с иронией проговорил Виктор.

Он приблизился вплотную к Антуану де Бриссаку и чуть слышно проронил:

— Молчи… Все это я тебе возмещу… Семь или восемь месяцев тюрьмы, не больше. А по выходе хорошая пенсия, равная пенсии ветеранов войны, и сверх того — табачная лавочка. Идет?

Тем временем прибыли другие агенты. Они освободили грека и его людей, и он, поддерживаемый двумя телохранителями, жестикулировал и что-то возбужденно говорил.

Как только грек заметил де Бриссака, он сразу же воскликнул:

— Я его узнаю! Это он меня ударил и связал!

Вдруг он замер на месте с выражением ужаса на лице. А потом, протянув руку к этажерке с сувенирами, простонал:

— Они украли у меня десять миллионов! Альбом с почтовыми марками! Бесценную коллекцию! Я мог продать ее за десять миллионов. И это он, он!.. Пусть его обыщут… Презренный! Десять миллионов!

3

Де Бриссака обыскали. Он не оказал никакого сопротивления.

Виктор все это время чувствовал на себе два пристальных взгляда: Александры и де Бриссака, который с изумлением на него уставился. Десять миллионов исчезли… Но в таком случае… Де Бриссак что-то пробормотал, как будто собираясь обвинить Виктора и вместе с тем защитить себя и Александру.

Но Виктор бросил на него такой повелительный взгляд, что тот мгновенно ощутил всю силу влияния этого человека и затаил дыхание. К тому же, прежде чем обвинять, надо было хорошенько поразмыслить, чтобы понять, каким образом исчезла эта коллекция, ведь искал он один, а Виктор сидел в кресле и не двигался с места.

Виктор, покачав головой, заявил:

— Утверждение господина Серифоса меня удивляет. Я не отлучался от де Бриссака и не переставал наблюдать за ним, пока он занимался поисками. Он ничего не нашел…

— Тем не менее…

— Тем не менее у де Бриссака были три сообщника, которые сбежали. Вероятно, это они унесли тот альбом, о котором говорит господин Серифос.

Де Бриссак пожал плечами. Он-то хорошо знал, что его сообщники не входили сюда. Но он ничего не сказал. Делать было нечего. С одной стороны правосудие и вся его мощь. А с другой — Виктор… И он выбрал Виктора.

Таким образом, в половине четвертого утра все было закончено. Господин Готье решил доставить де Бриссака и его любовницу в полицию, чтобы там их и допросить.

Он позвонил в комиссариат Нейи. Комната, где был арестован Люпен, была опечатана, два агента остались в доме грека.

Господин Готье и два инспектора усадили де Бриссака в один из автомобилей префектуры. Виктор, сопровождаемый Лармона и другим агентом, взяли на себя заботу о молодой женщине.

На горизонте уже появились первые проблески зари, когда они уезжали с бульвара Майо. Было прохладно.

Оставив позади Булонский лес, они выехали на набережную. Первый автомобиль направился другой дорогой. Александра съежилась в углу кабины, по-прежнему пряча лицо в платок. Сидя у открытого окна, она дрожала от холода. Виктор поднял стекло, а позже, когда они были уже недалеко от префектуры, приказал шоферу остановиться и обратился к Лармона:

— Хорошо было бы согреться… Что ты об этом думаешь?

— Мне думается, да.

— Иди, принеси нам из кафе два стаканчика… Я не двинусь с места…

Лармона живо выскочил из машины и, едва он скрылся в дверях заведения, Виктор сразу же послал ему вслед другого инспектора.

— Скажите Лармона, чтобы захватил и перекусить… И чтобы поворачивался побыстрее.

Он опустил стекло, отделявшее его от шофера, и, когда тот оглянулся, нанес ему сильный удар в челюсть. Затем он вытащил из машины потерявшего сознание водителя, положил его на мостовую и занял место за рулем.

Набережная была безлюдна. Никто не видел этой сцены.

Автомобиль быстро выскочил на улицу Риволи, к Елисейским полям и снова взял направление на Нейи. Скоро они остановились у особняка де Бриссака.

— У вас есть ключ?

— Да, — ответила Александра, казавшаяся совершенно спокойной.

— Два дня вы можете жить здесь без всякой опаски. А затем ищите убежище у какой-нибудь подруги. Позже вы переберетесь за границу. Прощайте.

Он уехал в том же автомобиле префектуры.

Между тем начальник сыскной полиции был поставлен в известность о невероятном поведении Виктора и его бегстве вместе с арестованной.

Явились на его квартиру. Там никого. Выяснилось, что сегодня утром хозяин вместе со своим слугой уехал куда-то в автомобиле префектуры. — Этот автомобиль затем нашли брошенным в Венсенском лесу.

Что все это могло значить?

Вечерние газеты, разумеется, расписали это приключение, но ни одной правдоподобной гипотезы не было высказано.

Только на следующий день загадка была разгадана в пресловутом послании Арсена Люпена, которое произвело настоящую сенсацию.

Вот его точное содержание:

«Я должен известить публику о том, что роль так называемого „инспектора Виктора“ из светской бригады сыграна уже до конца.

В последнее время в связи с делом о бонах Национальной Обороны эта роль заключалась в преследовании Арсена Люпена или, скорее, так как публика и правосудие не должны больше оставаться в неведении, в разоблачении Антуана де Бриссака, который присвоил себе имя блистательного Арсена Люпена.

Виктор из светской бригады занялся этим делом с пылом и рвением. И сегодня, благодаря ему, мнимый Люпен водворен за решетку, а Виктор, успешно выполнив свою миссию, исчез навсегда.

Но он не допускает, чтобы его безупречная честность как полицейского была замарана хотя бы малейшим пятном, и, проявляя обычную скрупулезность, Виктор не захотел сохранить для себя девять бон Национальной Обороны и передал их господину Готье.

Что касается обнаруженных десяти миллионов, то об этом его достижении следует информировать подробнее, ознакомив публику со всеми деталями, которые, естественно, все хотят знать. Действительно, очень велики должны быть возможности и изобретательность человека, если, сидя в кресле и не потрудившись сделать ни одного движения, он решил удивительно трудную задачу.

Одно досье господина Серифоса носило пометку, по существу и руководившую поисками де Бриссака: «Досье АЛБ», что де Бриссак расшифровал как «Досье Албания». И вот, когда де Бриссак проводил инвентаризацию предметов, находившихся в кабинете господина Серифоса, он перечислил среди других заботливо сохраняемых сувениров: «Альбом открыток» и «Альбом почтовых марок»…

И несколько этих слов было вполне достаточно, чтобы все стало ясно внимательному и наблюдательному Виктору из светской бригады.

Да, Виктор сразу же догадался, что де Бриссак неправильно понял сокращение «АЛБ», что эти буквы означали первые три буквы слова «Альбом».[1]

Десять миллионов, которые составляли половину состояния господина Серифоса, были заключены не в досье «Албания», которое напрасно искал де Бриссак, а в миниатюрном альбоме, содержащем уникальную коллекцию редчайших почтовых марок, имеющих стоимость в десять миллионов.

Не правда ли, неслыханная интуиция! Достаточно было беглого взгляда Виктора, чтобы проникнуть в глубину тайны. Затем в суматохе после борьбы он незаметно положил этот альбом в свой карман.

Но имел ли Виктор из светской бригады неоспоримое право на эти десять миллионов? По-моему, да. По мнению Виктора, нет. Еще бы! Виктор — человек, правила поведения которого — это деликатность и сентиментальная утонченность. Он поручил мне не только передать боны Национальной Обороны префектуре, но и альбом с почтовыми марками, сохранив таким образом свои руки чистыми от всякого профессионального бесчестия.