Читаем без скачивания Нагибатор или Сказка для детей старшего пенсионного возраста - Павел Ионов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он спал, а в это время в далёкой Москве в кремлёвском кабинете проходило совещание. Обсуждалось положение дел на фронтах вообще и положение наших войск под Минском в частности.
Из белостокского выступа частично успели выйти и не попасть в окружение наши войска и теперь они защищали подступы к столице Советской Белоруссии.
А вот некоторые из частей Красной армии, что не успели вырваться из окружения, теперь продолжали воевать в тылу противника. По данным разведки ими был уничтожен штаб моторизированной дивизии во главе с её командиром, а так же один из аэродромов противника, где были уничтожены на земле десятки неприятельских самолётов и их пилотов.
— Надо срочно узнать, какие части это сделали и сообщить об этом в сводках Совинформбюро. И есть мнение, что командиров этих частей надо наградить. Например, орденом Красного знамени...
Утро началось с небольшой неприятности. Даша начала ёрзать на полке и этим разбудила Виктора.
— Вить, ты извини, но мне выйти надо...
— Надо, так надо... — пробормотал полусонный танкист и пропустил девушку к люку. Та неуклюже вылезла наружу, а Виктор задумался, что же не так сейчас? Что-то не так было...
И только спустя пару минут он сообразил... Запах! Густой такой женский запах... И пятно крови на штанах у Даши, которое он заметил, но внимания спросонья не обратил.
— Твою ж мать! — с чувством выматерился танкист и полез в свои запасы. Достал оттуда чистые немецкие штаны, и немецкую же майку, полотенце и мыло.
Захватив всё это, он выбрался наружу и потащился в баню.
Женский визг вынес его оттуда мгновенно, стоило ему только дверь открыть.
— Чего ты орёшь, дура? Я тебе помыться принёс! Всё, всё... Я не смотрю... Не ори только... Майку эту можешь на тряпки для себя пустить.
И сказав это, Виктор тут же ретировался из бани. Вот же блин клинтон, не подумал он спросонья и вот теперь и сам опозорился, и девчонку испугал. Не сообразил, что она над тазиком без штанов сидеть может...
Пока Дарья занималась своей гигиеной, Виктор принялся готовить для них завтрак. Поставил на огонь чайник, достал и нарезал сыр с колбасой. Жаль только, что нормального хлеба у них не осталось, лишь только галеты да немецкий консервированный хлеб в целлофане был. А его есть, конечно, можно, но вот только вкус... Не очень вкусный хлеб этот...
Из бани появилась Даша, уже в немецких штанах и красным от смущения лицом. Она повесила на верёвку постиранные штаны с кальсонами и уселась в сторонке, стараясь не смотреть на Виктора.
— Ну чего ты как не родная? Давай сюда, завтракать будем. Давай, давай... Нечего там сидеть.
— Спасибо... Я не хочу...
— Никаких не хочу! Давай, садись завтракать! Зря я что-ли готовил? И вообще, нефиг краснеть! Природа, она и есть природа... Ничего страшного. Подождём дня три, пока всё не пройдет...
От его слов Даша покраснела ещё больше, хотя куда уже больше, казалось бы. Однако ведь покраснела. Пересев поближе, она взяла свободную кружку и отпила глоток.
— Не надо из-за меня оставаться... Я потерплю...
— Потерпит она... Я зато не потерплю! Короче! Я сказал, остаёмся, значит остаёмся. И не надо никаких "потерплю".
На этот спич она только уткнулась носом в свою кружку и ничего в ответ не сказала.
После завтрака Виктор решил разобраться уже со своими трофеями. А то их очень уж много у него набралось. Даша в меру сил ему в этом помогала.
Из автоматов танкист оставил себе лишь дважды трофейный ППД и немецкий "шмайссер". Нет, Виктор конечно же знал, что это никакой не шмайссер, а МП-38, но называл его так по старой привычке. Просто с детских лет он это название слышал.
Оставил он себе также и один пулемёт МГ-34. Ну и пару пистолетов Люгера, которые все в мире называют парабеллумами. Даше же он отложил маленький маузер с последней полной обоймой.
А вот всё оставшееся невостребованным оружие Павлов решил оставить здесь. Спрятать. Может каким партизанам оно пригодится потом...
В танке сразу же стало намного просторнее. Всё же эти лишние для него винтовки и пулемёты занимали достаточно много места. И чего, спрашивается, он их сюда тянул? Жаба его замучила? Или же хомяк в душе победил? А скорее всего это просто привычка у него не разбрасываться оружием где попало. Тем более, оружием хорошим...
Так что большую часть собранного им оружия Виктор решил припрятать здесь. И взяв лопату, он принялся копать яму. Прямо в углу почти пустого сарая, куда потом и сложил обильно смазанное и завёрнутое в лишнюю германскую форму оружие и часть патронов к нему.
Замаскировав за собой следы земляных работ, остатки дня он занимался ничегонеделанием. Слушал радио или музыку, проверял окрестности или же курил. Дарья тоже не шибко занята была. Или пропадала в баньке, или же отлёживалась в теньке. Чувствовалось, что не очень приятно ей сегодня.
Даже ночевать она в танке сегодня не стала. Устроилась спать на чердаке.
На следующий день уже вся верёвка была увешана стиранными тряпками. Хотя сама девушка немного повеселела и уже так сильно не смущалась.
От скуки Виктор ради интереса облазил весь свой танк сверху донизу. Даже в выхлопные трубы и то заглянул.
Ну и что тут можно сказать? Чистенький и новенький танчик. Муха не сидела. Свежая покраска без единой царапины, катки с нулёвыми резиновыми бандажами и гусянки без малейшего износа. Даже выхлопнухи и те без копоти! Чистенькие!
Да-а... Рояль из роялей ему достался... Конкретный такой концертный рояль в кустах... Без балды...
Поправив на танке маскировочную сетку и добавив туда несколько свежих веток Виктор снова успокоился и принялся слушать эфир.
А там пока не передавали ничего хорошего. В Минске шли уличные бои. Берлинское радио говорило, что Вермахт добивает там последние очаги сопротивления жидобольшевиков, а московское, что в городе идут упорные бои. Значит истина где-то посредине. Гитлеровцы умываются кровью, но постепенно выдавливают наши войска из города. И на сей раз Минск уже честно заработает своё звание города-героя. И окружения вроде пока там тоже не намечается...
Ночь прошла относительно спокойно, если не считать пролетевших в темноте несколько групп самолётов. Чьи они были, Виктор так и не понял, а по звуку он определять их ещё не научился.
С утра
