Читаем без скачивания Развратный муж (СИ) - Безликая Янита

— Шутишь? Я везунчик, — устало улыбается, прожигая меня взглядом сквозь ресницы.

— Мне повезло намного больше, — улыбаюсь, проводя подушечками пальцев по щеке Глеба.

Муж закрывает глаза, и на его лице четко прослеживается наслаждение от моих прикосновений.

— Когда влюблен, секс другой, — неожиданно произносит, открывая глаза.

— И в чем отличие? — закусываю губу.

— Во всём. Любое прикосновение, ласка, приносят в миллион раз больше удовольствия и эмоций. Сложно объяснить, не выставляя себя влюбленным идиотом.

— Мне нравится, когда ты влюблённый идиот, — мои губы растягиваются в глупейшую улыбку.

— Однажды я спорил с женщиной.

— Мне уже не нравится начало, — перебила Глеба, коготки ревности царапнули в груди.

— Я с ней не спал. Она женщина моих знакомых.

— Подожди, знакомых? — приподнимаю бровь.

— Да, у них тройной союз. Не делай поспешных выводов. Женщина не выглядела распущенной, наоборот, всячески отнекивалась от моего внимания. Так, что-то я не то говорю. Не злись. Я хотел тебе рассказать о том, что мы с ней спорили на тему любви. Я выставил себя полным кретином, уверяя, что секс без любви намного лучше. Я даже сравнил секс со спортом, в который играть лучше с холодной головой.

— Твоё мнение изменилось?

— Да, благодаря тебе, ягодка моя.

— Я уже ягодка? — улыбаюсь, мгновенно позабыв про женщину с сомнительными предпочтениями мужчин.

— Ничего не могу с собой поделать, — Глебушка, кажется, смутился. — Мне хочется проявлять нежность.

— Я тебя понимаю, и мне приятно.

— Ладно, давай спать, сил нет.

Почему меня переполняет уверенность, что никто и никогда не видел, насколько милым может быть этот несносный мужчина? Нет ничего прекраснее, чем муж, пытающийся скрыть переполняющие его чувства, уткнувшись в подушку.

Насколько он прекрасен, настолько же и греховно горяч.

Лежа с ним и наблюдая за тем, как постепенно его дыхание замедляется, а плечи расслабляются, почувствовала легкое недовольство. Перемена в наших отношениях разбудила во мне жадность, алчную и эгоистичную жадность во внимании Глеба. Я нуждалась в его насмешливом взгляде двадцать четыре на семь. Нуждалась в прикосновениях, пошлых и милых словечках, да даже по горячим спорам и невыносимым подколам.

Стараясь не вздыхать так огорченно, оставила Глебушку спать, а сама вернулась на свое место. Сделала это зря, но поняла только после пары чашек кофе, любезно предоставленных стюардессой. Розовый туман и сексуальный дурман, вызванный плохишом Глебушкой, развеялся. И меня накрыло. Мысли, которые упорно не могли пробить влюбленный щит в моем расплевавшемся мозгу, атаковали беспощадно. И все, о чем я старалась даже не вспоминать, так и норовило взорвать мою кудрявую голову. В результате, когда мы прибыли в мой город, где я провела два года в бегах, мой глаз нервно дергался, а пульс бешено стучал в ушах.

— Рыжая, скажи мне, зачем ты так себя накрутила? — приподнял бровь сонный Глеб.

— Я не накрутила, — нервно отозвалась, оглядываясь по сторонам аэропорта.

Почему мне кажется, что сейчас из любого угла может выскочить бывший жених с криками и обоснованными обвинениями в измене. Хотя, если разбираться, разве можно изменить с собственным мужем?

Кошмар!

Как женщины, изменявшие своим вторым половинам, справляются с таким стрессом? Так же можно превратиться в нервную истеричку с маниакальной боязнью быть пойманной на горяченьком?

— И ты до сих пор хочешь, чтобы я позволил тебе общаться с очкариком наедине?

— Да? — прозвучало неуверенно и с вопросительной интонацией.

— Я пойду с тобой, могу даже говорить за нас двоих. Поверь, мне не доставит дискомфорта и чувства вины засунуть его дешевое кольцо ему же в задницу.

— Вот поэтому я пойду одна, — буркнула, в миг избавившись от нервозности.

Все-таки я хочу, чтобы мы всего лишь мирно разошлись с Пашей, а не чтобы он внезапно оказался в больнице или реанимации. Глеб после острова стал неадекватно реагировать на любого представителя мужского пола рядом со мной. Это приятно и льстит до дрожи в коленках, но у Павлуши слишком тонкая душевная организация, чтобы пережить моего ревнивого Глебушку.

— Хорошо, ты будешь с ним говорить, но… — Глеб многозначительно замолчал, прежде чем продолжить, — я буду сидеть за соседним столом, и пусть он только даст мне шанс пару раз врезать по очкастой роже, я его не упущу.

— Дикарь, — фыркнула, пряча наслаждение.

Интересно, это нормально, кайфовать от того, насколько диким и необузданным, а ещё властным собственником может быть любимый человек? Если не нормально, то плевать. Я тоже не идеальна.

— Твой дикарь, — мурчит, как кот, зарывшись в мои кудри лицом.

— Глеб, поехали уже в мою квартиру, нам ещё в музее нужно забрать документы и позвонить родителям моих учеников, — чуть ли не прохныкала, прижавшись к большой и сильной груди.

Как же, черт возьми, я хочу обратно на остров. Где нет ничего, где только мы и никаких забот и обязательств.

— Поехали, — последовал бодрый ответ.

Мне бы его энтузиазм.

Не знаю, может, у меня хорошо развита интуиция, раз сердце встревоженно сжалось, стоило нам приехать к моему бывшему подъезду. Но фактом остается то, что ключ к двери не подошел, а уж когда дверь открыл небритый мужчина с благоухающим запахом похмелья, моя эмоциональная шкала металась от бешенства до уныния и наоборот.

— Что значит, сдала вам? — не верила словам мужика.

Глеб так вообще прожигал его таким взглядом, что мужик, нервничая, захлопнул перед моим лицом дверь и послал через неё.

С трудом удержав Глеба от намеренья выломать дверь и провести воспитательную беседу, позвонила хозяйке. После минутного разговора с бабушкой одуванчиком, осознала, что одуванчиком она никогда и не была. А вот зубастой акулой, вполне. Не привыкшая к такому отношению, только и могла открывать и закрывать рот на бесконечный поток аргументов в ее пользу.

— Но мои вещи..! — попробовала возмутиться.

Нагло заявив, что ничего не знает и чтобы я ей больше не звонила, отключилась.

Разозлившись, попробовала набрать ещё раз, но меня быстренько занесли в черный список.

— Ах, ты, старая карга! — зарычала на весь подъезд.

Глеб молча забрал мой телефон, пока я фурией кружила по лестничной площадке, так же молча переписал номер телефона и набрал бабулю.

Бабуля ответила, конечно, зря. Его тон, ехидная улыбка, аргументы и последствия её необдуманного поступка заставили бабулю оторвать свою задницу от дивана и приехать, чтобы привезти мои вещи.

— Все на месте? — спросил Глеб, коршуном наблюдая за зубастой каргой, так умело изображавшей виноватую моську.

— Нет кольца, — безусловно, вещей не хватало прилично, но плевать, кольцо-то нужно вернуть.

— Какое кольцо? Никакого кольца не было и вообще, мне пора, — заявило бабушка.

— Мария Павловна, — протянул Глеб, хищно улыбнувшись.

— Да подавитесь! — бросила мне коробочку и поспешила уйти.

— Я в шоке, — заявила, сев на одну из двух клетчатых сумок.

— Ты даже не заключила с ней договор, — начал Глеб.

— Угу.

— Никак не фиксировала арендную плату.

— Угу.

— Скажи, как ты без меня вообще выжила? — тяжело вздохнул муж, обнимая.

— С трудом, — призналась честно и расплакалась.

— Тише, не плачь, — успокаивал, как маленькую девочку, целуя в макушку.

— Наивная дура, — обозвала себя, вытирая слезы.

— Поехали в гостиницу, чудо кудрявое, а потом уже разберемся с остальным.

После того, как вещи были доставлены и я приняла прохладный душ, эмоциональное состояние внутри слегка устоялось. По крайней мере, злость не охватывает настолько, чтобы в глазах проступала красная пелена. Да и слезы от обиды не бегут. В общем, полная победа самоконтроля над разочарованием первых часов в этом городе.

— Дальше в музей? — спросил Глеб, выйдя из ванной комнаты.

На нем было только одно полотенце, обернутое вокруг бедер. Это сильно отвлекало. Во рту так вообще наступила засуха, когда я наблюдала, как по обнаженной груди скатываются капли воды.