Читаем без скачивания Академия воровского дозора - Евгений Сухов

– Не похоже, что насиделся. Что-то мне подсказывает, что у тебя впереди казенный дом, – широко улыбнулся Гончаров. – Вот что мне скажи, Баширов, где ты познакомился со своим подельником?

– Каким еще подельником? – слепил недо-умение Баширов.

– А с тем самым, с которым ты стволы из полицейской академии украл, а потом продавал.

– Гражданин начальник, не знаю я никаких стволов.

– Не знаешь, говоришь… – Майор подтолкнул к задержанному две фотографии и продолжил: – Вот взгляни сюда… На этой фотографии твои пальчики, которые мы сняли у тебя прямо в срубе во время ареста. А вот на этой фотографии отпечатки, обнаруженные на украденном стволе… Что ты на это скажешь?

Тимур мельком взглянул на фотографии и изрек:

– Не знаю, о чем ты говоришь, гражданин начальник, никаких стволов я не брал. И как они оказались в срубе, я не ведаю.

– Только ведь суд на факты смотрит. А что ты там делал, Баширов?

– Знаешь, начальник, накатила на меня в последнее время усталость, сам не свой хожу. Нервы ни к черту, срываюсь почем зря! А любимая женщина страдает, переживает. Вот и решил в тишине нервишки подлечить.

– Получается?

– Немного получается, – широко заулыбался задержанный.

– Баширов, а ведь мы нашли тех людей, кому вы стволы продавали. Они на вас указали.

– Наговор это, начальник. Не знаю никаких людей.

– Не знаешь, говоришь… А вот сюда взгляни. – Открыв папку, Гончаров вытащил из нее фотографию Федора Баскакова и пододвинул к Баширову: – Узнаешь? Это один из ваших покупателей. И ваш ствол «засветился» в одном ресторане. Палил он им направо и налево… Слава богу, что ни в кого не попал. Там случайно наша оперативная группа проезжала, задержали его. Так чего ты молчишь, Баширов?

– Вот что, начальник, чего ты меня все Башировым называешь? Я не Баширов, а Рахимов. Вон у тебя на столе права лежат… Там написана моя фамилия.

– Чего же ты фамилию поменял?

– Разонравилась…

– Чем же она тебе не угодила?

– Так бывает. Захотелось начать жизнь с чистого листа. Имею право… А то чуть что, так сразу Баширов! Кого-то грабанули, полиция ко мне заявляется, кого-то грохнули, опять ко мне! Как будто, кроме Баширова, никого больше не существует. Возможно, у меня и были какие-то нелады с правосудием… но все это осталось в прошлом. Сейчас я законопослушный гражданин.

– Что-то не очень вяжется с тем, что я о тебе знаю. Невозможно быть законопослушным гражданином, сидя на пятнадцати коробках с оружием. Где ты познакомился с Корсунем?

– В одной компании, – слегка улыбнулся Баширов, давая понять, что ему есть что вспомнить.

– И что за компания?

– А какая еще может быть компания? Сидели, выпивали понемногу у кого-то на хате, даже толком не могу припомнить, у кого именно. Девки там были, и вот здесь такая история случилась, поменялись мы с Корсунем подругами. – Баширов широко заулыбался. – Его баба потом моей женой стала. Фарида Рахимова.

– Ах, вот оно что, – хмыкнул Гончаров. – Трогательная история.

– Вот с тех пор наша дружба и заладилась.

– Кто к вам еще приезжал?

– К нам никто не приезжал. Отдыхали мы от всех. От баб тоже, кстати… Он от своей, а я от своей.

– А как же стволы?

– Про стволы ничего не знаю.

– Ладно, это ты на суде расскажешь, когда твои отпечатки покажут и когда против тебя покупатель станет свидетельствовать. Ведь на тех стволах, что вы ему толкнули, по парочке трупов висят.

– Ментовские расклады! На пушку берешь, начальник! Какие еще трупы?

– Чего же ты так напрягся, Башка? Продолжай. Что хотел сказать?

– Если и висят какие-то трупы, так мне чего? Я не при делах, – отвернулся Баширов. – Утомил ты меня, гражданин начальник, в камеру хочу.

– Ты посиди там, подумай. Чистосердечное учтется. Я ведь знаю, что это дело Корсунь организовал. Расскажешь все как было, похлопочу о тебе, чтобы с меньшим сроком пошел. Вам обоим так или иначе сидеть, не отвертеться! Дежурный! – громко позвал майор и, когда сержант вошел, распорядился: – Отведи в камеру… Отдохнуть!

Ближе к вечеру майор Гончаров созвал оперативную группу. Расселись за длинным столом. По неписаному правилу каждый занял свое место. Оставался свободен лишь единственный стул – прежде на этом месте сидел капитан Абросимов, находившийся в отпуске. Майор невольно обратил внимание, что опера, утомленные длинным днем, стараясь не навлечь на себя гнев начальства, незаметно посматривали на часы. Каждый торопил минуты, усиленно соображая, насколько может затянуться непредвиденное заседание? Хотелось бы побыстрее к женам, к детям, к холодному пиву, терпеливо дожидающемуся в холодильнике, а тут вдруг организовалась какая-то внеочередная планерка. Оставалась надежда, что она надолго не затянется, Гончаров был не из тех людей, что любят заниматься пустозвонством.

– Начальство сейчас с меня стружку снимает, – бодро заговорил майор, опускаясь в кресло, – требует, чтобы мы раскрыли дело об оружии в самое ближайшее время. Шансы для этого у нас есть. Имеются двое крепких подозреваемых. Отпечатки пальцев одного из них обнаружили на стволе. Весьма серьезная улика… Оба идут в «несознанку». Впрочем, это их проблема… У нас сейчас другая задача: мы должны установить их связи, очертить круг их знакомых, узнать, с кем они встречаются, с кем общаются. Найти приятелей по двору, по школе, – принялся энергично перечислять он, загибая пальцы. – Узнать, где проживают их подельники. Одним словом, выявить всех тех, кто так или иначе нам интересен. Не хватает двух стволов, и мы должны знать, куда они отправились. Задача всем понятна? – посмотрел майор на капитана Чуркова, сидевшего от него по правую руку.

– Так точно, товарищ майор, – охотно отозвался Чурков.

– Чего тогда сидим? За работу! У нас ее непочатый край.

Было допрошено около трех десятков свидетелей, исписаны кипы бумаг, но дело продвигалось крайне медленно, будто бы сговорившись, очевидцы твердили примерно одно и то же: Ваня Корсунь был добродушным малым, хорошим товарищем, и самый скверный поступок, пришедший на память одному из его школьных приятелей, так это стрельба из рогатки в бездомного кота. Иван, конечно, бывал горяч, но первым в драку никогда не лез, к тому же славился большой отходчивостью. Для многих его криминальное прошлое было большой неожиданностью.

После подобного разговора на Гончарова накатывала несусветная тоска – а того ли человека он ищет?

Умело пряча уныние, майор слушал очередного свидетеля, сидящего напротив, а тот, видимо испытывая какой-то душевный экстаз, энергично рассказывал:

– Марки для Вани были все! Можно сказать, что он фанатик-филателист, во всяком случае, другого такого я в жизни не встречал! Особенно интересовала его флора и фауна. Любил еще собирать марки с изображением картин. Знаете, большие такие марки. В них всегда цвета очень сочные.

– Видел, – вяло согласился Гончаров, едва подавив зевоту.

Он ловил себя на том, что совершенно не понимает, о ком, собственно, ведется речь: не то о закоренелом преступнике, подозреваемом в убийствах и грабежах, не то о наивном мальчике, собиравшем марки. Глядя на его снимки анфас и в профиль, невозможно было представить Корсуня романтичным юношей. Что же такого с ним должно было произойти, если он столь кардинально переродился?

– А цветы он случайно не собирал? – пряча иронию, спросил майор.

– Знаете, собирал, – приободренно откликнулся свидетель, не заметив сарказма. – Особенно он любил марки с полевыми цветами. Мы как раз на этой почве с ним и познакомились. На филателистическом базаре… Ну, знаете, как это обычно бывает у пацанов, он мне свои марки предлагает, а я ему свои. Обмениваемся… Потом часто созванивались, встречались. Друзьями стали. – В голосе свидетеля послышалась заметная грусть. – Я флорой по-серьезному занялся… Поступил на биологический факультет, защитил диссертацию по двусемядольным, а Ваня как-то отошел… у него другие приоритеты появились. Но это совершенно не омрачило нашей дружбы, он постоянно заходил ко мне, бывало, и бутылочку распивали. Только я стал замечать, что у него в глазах какая-то тоска прорезалась.

– А марки он и сейчас собирает, Степан Федорович?

– И сейчас… Правда, без прежней систематики, то, что ему понравится, но на это ведь тоже нужно время.

– Да, конечно, – легко согласился Гончаров. – В настоящее время он занят другими делами.

Странная вырисовывалась история.

Пообщавшись со свидетелями, майор еще больше убедился в том, что у Корсуня и Баширова было немало общего. Если первый слыл заядлым филателистом, то второй в детстве разводил рыбок. Весьма безобидное занятие… И весьма успешное: подрастающую молодь он сдавал в зоо-магазин, с чего имел карманные деньги на мороженое. Оба слыли завзятыми натуралистами, любили природу и не утратили отношений с прежними друзьями детства, в которых была и сигарета, выкуренная на двоих, и бутылка вина на праздник.