Читаем без скачивания Дижестив. Читать, но не смешивать - Александр Котюсов

Кстати, забавно, что говоря о событиях на Болотной, Шаргунов вдруг начинает изменять себе (впрочем, это становится очевидно уже позже) и называет лидеров Болотной лишь по именам, заставляя читателя самим угадывать знакомые образы. «Сергей, похожий на Железного дровосека, с бритой головой, в черной ветровке и в черных очках», «статный матово-бледный красавец-блондин Алексей в голубой рубашке, с неподвижной, как бы приклеенной улыбкой», «большой писатель Дмитрий в безразмерной сырой футболке с полустертым Че Геварой». Удальцов, Навальный, Быков. Это вот я узнал их. А остальные? Шаргунов не называет эти фамилии. Почему? Запретили? Боится? Удалило издательство? Позвонили из Кремля? Бред. Не понимаю.

Любой, кто занимается фотографией на профессиональном или хорошем любительском уровне знает, что такое фотошоп. Графический редактор, который позволяет существенным образом изменить внешний вид любой фотографии, превратить ее из простого фото в картину. Шаргунов в работе над романом пользуется своеобразным литературным фотошопом. На историю обыкновенной семьи – муж, жена, дочь, проблемы, рутина, пьянство – такая история мало кому интересна, каждая вторая семья в России узнает себя – он накладывает слой из настоящей жизни, событий, вытащенных из 93-го года, вытащенных скрупулезно, по деталям, по черточкам.

Доклад Комиссии Государственной Думы Федерального собрания Российской Федерации по дополнительному изучению и анализу событий, происходивших в Москве в 1993-м году, задокументировал каждый день, каждый час, каждую минуту. Покадровое восстановление событий. Все, что требуется от автора, это только литературно обработать эпизоды. И он это делает, впрочем, порой не сильно заморачиваясь обработкой. Так, Шаргунов описывает, например, как некий гражданин, из числа осаждавших Останкино, не смог взвести гранатомет и зарядить гранату. Ему помог в этом другой нападавший, участковый милиционер. Все это описано в Докладе и размещено в Википедии. С именами и фамилиями. Николай Абраменков и Михаил Смирнов. Странно только, что автор, так любящий точность, вдруг не раскрывает эти фамилии в романе. Объяснение только одно – именно здесь, когда он берет реальный эпизод, описанный другими авторами в другом, пусть и не литературном произведении, ему необходима анонимность. И подобных исторических заимствований полно. Шаргунов повествует о смерти немецкого журналиста. Все это есть в докладе. Журналиста звали Рори Пек. И снова в романе – в отличие от многих других сюжетов – нет имени. В принципе, как говорится, ничего страшного. И все же!

В романе можно натолкнуться на штампы, которые перепечатываясь из одних сборников воспоминаний в другие, в таком же виде и попали в Википедию. Приведу пару примеров. Один связан с решившим повеситься негром из Мозамбика, которого спасает Виктор Брянцев. Придя в себя, негр начинает рассказывать о тяжелой судьбе своей страны, погибшем в авиакатастрофе при загадочных обстоятельствах Президенте, о том, что жена его после этого вышла замуж за Манделу. Достаточно набрать в любом поисковом сайте «Самора Машел – Президент Мозамбика» и эти факты, слово в слово, выдадут нам десятки сайтов. Сергей Шаргунов, не мудрствуя, просто переписал их, вложив в уста говорящего с акцентом чернокожего. Поверхностное отношение автора к литературной работе особенно четко проявляется в повествовании о встретившемся Виктору в ночной Москве пьяном мужчине, оплакивавшем смерть своего начальника – руководителе концерна «ДИАМ» Илье Медкове. Банальнейшее описание дня рождения с Овсиенко в мини-юбке можно также найти везде в мировой сети, стоит лишь набрать в поисковом сайте «Медков» или название концерна. Там везде подчеркивается – «Овсиенко в мини-юбке». Шаргунов даже не позаботился внести свои литературные коррективы.

Излишняя любовь Шаргунова к бытовым деталям его же самого и губит. Губит, прежде всего, там, где он не является специалистом и где ему совершенно объективно не хватает знаний. Подчеркиваю, речь идет о неточностях, которые не меняют сути романа, не дискредитируют его, но вместе с тем вселяют своего рода недоверие к написанному автором, а, следовательно, портят впечатление о книге. Например, автор четко указывает, когда родился главный герой – зимой пятьдесят третьего. Соответственно весной семьдесят первого, в восемнадцатилетнем возрасте его должны были забрать в армию. Пусть даже осенью. Автор отправил служить героя в Североморск, на флот, на большой корабль «Достойный». Все бы ничего. Только вот в состав Северного флота сторожевой корабль «Достойный» был включен годом позже, в апреле 1972-го.

Следующий ляп у автора возникает при упоминании о работе автора в ФИАНе. Виктор Брянцев, работая в лаборатории института, оставил на одной из деталей лунохода отпечаток своего пальца, предварительно обмакнув его в краску. Теперь, гордится он, мои пальцы есть и на Луне. История красивая, хотя невозможная в принципе. Возможно, автор не знал, поленился посмотреть (ненужное зачеркнуть), что в советское время срок службы во флоте составлял три года и соответственно вернуться на гражданку Брянцев мог только в 1974 году. Всего в истории советской космонавтики было два лунохода. Первый стартовал на Луну в 1970 году, второй в январе 1973. Ни в создании первого, ни второго Виктор Брянцев не мог поучаствовать по очевидным причинам.

Вообще Шаргунов явно некстати столь подробно описывает «физическое» прошлое главного героя. Так уж получилось, что когда-то мне довелось несколько лет проработать в теоретическом отделе Научно-исследовательского радиофизического института в Нижнем Новгороде и даже защитить там кандидатскую диссертацию. Мне, да и, пожалуй, любому другому человеку, имеющему хоть когда-нибудь отношение к физике, в лучшем случае становится смешно от описания телескопа, сделанного из банок из-под зеленого горошка и кукурузы. Вызывает сомнения и то, что в 1977 году в ФИАНе (на всякий случай: в Физическом институте Академии наук!!!), месте, где работали величайшие ученые-физики СССР, занимались проектированием уличных экранов, да и вообще были ли они тогда, неизвестно. Явно не стыкуются года в этой части жизни главного героя. В 1974 он приходит из армии, поступает на физтех, начинает учиться, бросает, а уже в 1977 году приходит в Министерство обороны согласовывать свой проект этого самого экрана. Поверить в то, что за три года из радиста Виктор Брянцев, студент-недоучка, превращается в хорошего специалиста, ученого-инженера, невозможно. В принципе можно просто не обращать внимания на подобные мелочи, от которых точно не страдает повествование, но ведь автор сам наталкивает пытливого читателя на свои ляпы. Последней «физической» ошибкой автора становится вживление в роман личности академика Пилюгина, директора закрытого учреждения, в котором проектировали приборы для наведения. Автор косвенно дает понять, что работал Виктор Брянцев под руководством Пилюгина в 1984—85 гг. Увы, академик умер в 1982-м. Впрочем, еще раз подчеркну, логику романа ошибки эти портят не сильно.

Больше всего обидно, что автор позволяет себе ошибаться на своем поле – литературном. Так «Злые стихи» поэта Бориса Гунько, датированные во всех его сборниках январем 1994 года, Шаргунов зачем-то помещает в газете «Молния», вышедшей годом раньше.

Возможно, автору в написании мешает собственная гражданская позиция. Ему на протяжении всего романа не удается соблюсти этот баланс между политикой и литературой, попытаться стать нейтральным, взлететь над происходящими событиями. Шаргунов сам внутри романа. И он по конкретную сторону баррикад. В романе это ощущается достаточно четко. Он с теми, кто за Парламент. Он против Ельцина, против развала СССР. Не случайно в романе почти нет ни одного героя той, противоположной стороны. Люди этой стороны есть, депутаты, писатели, актеры, просто граждане. С той, противоположной стороны почти никого. Безликая масса. Разве только Ельцин, которого Брянцев накануне расстрела Белого Дома видит по телевизору. Возможно, этим писатель хочет провести границу между народом и одним-единственным человеком, против которого выступает народ, но у которого есть власть – Президентом России. Не исключено, что Шаргунов, работающий сегодня в оппозиционных власти журналистских кругах, хочет лишний раз сделать отсыл в сегодняшний день, на Болотную – вот народ, а вот одинокий Президент. Впрочем, это просто мои домыслы. А вот то, что главный герой умирает не 4-го октября, в день, когда был расстрелян Белый Дом, когда были арестованы его защитники, а на сутки раньше, очень символично. Тем самым автор глазами своего героя как будто не признает поражения в войне, намекая, что ничего не потеряно, что нужно бороться дальше, за лучшую жизнь, против антинародного, с точки зрения Шаргунова, режима. Это подтверждается действиями внука Брянцева, мелькающего в подводке и в окончании романа. Он выходит на Болотную площадь. Для него это важнее, чем тусоваться в московском ресторане «Жан Жак».