Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды Свантесон вынул из почтового ящика письмо, похожее на унылый привет шведского райвоенкомата. «Многоуважаемый господин Свантесон!», писал ему неизвестный человек по фамилии Карлсон. — «Будьте настолько любезны положить под бочку с дождевой водой…». Много чего ещё было написано в этом письме, да только главное было сказано в самом начале.
Похожий на очковую змею Свантесон тут же написал ответ: «Милый Карлсон. Если бы ты был идиот, то я бы написал тебе как идиоту. Но я не знаю тебя за такого, и вовсе не уверен что ты существуешь. Ты верно представляешься мальчиком, но мне это надо? Положа руку на сердце, я устал переживать все эти неприятности, отработав всю жизнь как последний стокгольмский биндюжник. И что я имею? Только геморрой, прохудившуюся крышу и какие-то дурацкие письма в почтовом ящике».
На следующий день в дом Свантесона явился сам Карлсон. Это был маленький толстый и самоуверенный человечек, за спиной у которого стоял упитанный громила в котелке. Громилу звали Филле, что для города Стогкольма в общем-то было обычно.
— Где отец, — спросил Карлсон у мальчика, открывшего ему дверь. — В заводе?
— Да, на нашем самом шведском заводе, — испуганно сообщил Малыш, оставшийся один дома.
— Отчего я не нашёл ничего под бочкой с дождевой водой? — спросил Карлсон.
— У нас нет бочки, — угрюмо ответил Малыш.
В этот момент в дверях показался укуренный в дым громила Рулле.
— Прости меня, я опоздал, — закричал он, замахал руками, затопал радостно и пальнул не глядя из шпалера.
Пуля вылетела из ствола как китайская саранча и медленно воткнулась Малышу в живот. Несчастный Малыш умер не сразу, но когда, наконец, из него вытащили двенадцать клистирных трубок и выдернули двенадцать электродов, он превратился в ангела, готового для погребения.
— Господа и дамы! — так начал свою речь Карлсон над могилой Малыша. Эту речь слышали все — и старуха Фрекенбок, и её сестра, хромая Фрида, и дядя Юлик, известный шахермахер.
— Господа и дамы! — сказал Карлсон и подбоченился. — Вы пришли отдать последний долг Малышу, честному и печальному мальчику. Но что видел он в своей унылой жизни, в которой не нашлось места даже собаке? Что светило ему в жизни? Только вдова его старшего брата, похожая на тухлое солнце северных стран. Он ничего не видел. Кроме пары пустяков — никчемный фантазёр, одинокий шалун и печальный врун. За что погиб он? Разумеется, за всех нас. Теперь шведская семья покойного больше не будет наливаться стыдом, как невеста в брачную ночь, в тот печальный момент, когда пожарные с медными головами снимают Малыша с крыши. Теперь старуха Фрекенбок может, наконец, выйти замуж и провести со своим мужем остаток своих небогатых дней, пусть живёт она сто лет — ведь халабуда Малыша освободилась. Папаша Свантесон, я плачу за вашим покойником, как за родным братом, мы могли с ним подружиться, и он так славно бы пролезал в открытые стокгольмские форточки… Но теперь вы получите социальное пособие, и оно зашелестит бумагами и застрекочет радостным стуком кассовой машины… Филле, Рулле, зарывайте!
И земля застучала в холодное дерево как в бубен.
Стоял месяц май, и шведские парни волокли девушек за ограды могил, шлепки и поцелуи раздавались со всех углов кладбища. Некоторым даже доставались две-три девки, а какой-то студентке целых три парня. Но такая уж жизнь в этой Швеции — шумная, словно драка на майдане.
Извините, если кого обидел.
07 ноября 2004
История — ещё одна. "Малыш и Гунилла"
Пир кипит в княжеском замке — выдаёт князь красавицу Гуниллу замуж. Бьют скальды по струнам, терзают уши. Славный конунг по прозвищу Малыш смотрит на Гуниллу, она прячет взор под покрывалом. Не замечает храбрый молодой воин, что смотрят на него с завистью брат Боссе и товарищ по детским играм Кристер.
Нравится им Гунилла, и только хмельной мёд не даёт гостям увидеть взгляды, что бросают мужчины на влюблённую пару.
Но вдруг грохнул гром, сверкнула молния, тьма покрыла любимый Малышом город. Покатились по лестницам ночные горшки и пьяные гости, лопнули бычьи пузыри в окнах.
Миг, и стихло всё. Но нет нигде Гуниллы.
Объявил старый конунг поиски, пообещал нашедшему переиграть свадьбу.
И вот трое выехали из ворот замка — Кристер со своими служанками, Боссе с толпой оруженосцев, и Малыш — один-одинёшенек.
Кристер поехал в одну сторону, Боссе — в другую, а Малыш — никуда не поехал. Малыш сел на камень и задумался.
Он думал долго, и орешник успел прорасти сквозь его пальцы.
За это время Кристер успел вернуться, стащить его меч, и уехать снова. Боссе ограничился тем, что увёл у брата коня.
Очнулся Малыш оттого, что рядом с ним на землю села огромная птица.
— Здравствуй, дикий гусь, — сказал Малыш. — Отнеси меня в Вальгаллу, на небо, где много хлеба, чёрного и белого…
— Я не дикий гусь, я птица Рухх, — отвечала та. — Меня послало сюда провидение, чтобы завязать узлы и сплести нити. Только знай — всё, чего ты хочешь, сбудется, но буквально. Ты найдёшь утерянное, но не будешь рад.
Малыш сел на шею птице, взял в руку, за неимением лучшего, садовые ножницы и полетел вокруг света.
Прошло много дней и ночей, пока Малыш не увидел в воздухе карлика с длинной бородой. Чалма воздушного странника сверкала огнями драгоценных камней. На спине его, словно начищенный щит, сверкал и переливался радужный круг. Малыш понял, что это и есть похититель Гуниллы — великий Карлсон, маг и чародей.
Долго он бился с Карлсоном, пока не обстриг ему всю бороду. А потом спросил его о Гунилле.
— Глупец! — крикнул Карлсон. — Зачем мне, старику, твоя Гунилла. Волею заклинаний я могу всю равнину, что находится под нами, уставит рядами готовых на всё суккубов. А твоя Гунилла никуда не исчезала из замка. До сих пор она моет твоему другу Кристеру ноги, скрываясь среди его служанок. А за то, что ты меня так обкорнал, я предрекаю тебе изгнание.
Но, что сделано, то сделано — стриженого и бритого Карлсона запихнули в котомку, и Малыш повернул домой.
Словно ватное одеяло, наползла на замок тень крыльев птицы Рухх, разбежались придворные и слуги. Дрожа, как два осиновых листа, стояли Боссе и Кристер перед Малышом. За их спинами пряталась полуодетая Гунилла.
— Нужно отрезать Кристеру голову, — сказал славный Боссе. — Надо, впрочем, отрезать её и мне, но я твой брат.
— Мы все будем
