Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Один мальчик, именем Боссе, сказал, что ему не очень хочется умирать, и пошёл искать дорогу из леса. Он шёл долго и пришёл к большой избе. В этой избе сидело много детей, и все они писали и читали что-то. Увидев Боссе, они сразу научили его читать Богородицу, но при этом каждое слово говорить не так. Их начальник, высокий бородатый человек, весь в красном, закрыл за мальчиком дверь в эту избу, и с тех пор его никто мальчика Боссе не видел.
А второй мальчик, которого звали Малыш, пошёл за реку, но никаких медведей там не оказалось.
Он долго ходил по Сумрачному лесу, пока, наконец, не увидел странного человечка, который сидел на огромном червивом грибе и курил глиняную трубку.
Человечек спросил Малыша, куда тот хочет пойти.
Малыш сказал, что хочет прожить интересную жизнь и найти двух медвежат.
— А, — так ты читал надпись на камне? — понял человечек. — Не принимай её всерьёз, там опечатка. Но всё равно из леса выбраться надо. Ты куда хочешь пойти?
— Всё равно, — ответил Малыш, который немного испугался.
— Тогда мы можем двигаться в любую сторону, например за зелёной палочкой. Ведь за зелёной палочкой ходят ровно сорок лет. А потом мы просто уже прогуляемся, — обрадовался человечек и нажал кнопку у себя на животе. Такая кнопка часто бывает на животе, и если на неё достаточно долго жать, то она включает специальную машину, которая вертит винт, что располагается на спине у подобных человечков, если, конечно, они хорошо к этому подготовились.
Винт завертелся, и человечек взлетел в воздух, показывая путь.
И Малыш пошёл за летающим человечком.
Они шли очень долго, но Карлсон всё время висел в воздухе рядом, держа в руке зелёную палочку.
Башмаки мальчика развалились, и он пошёл босой. Прошло много лет, и никто бы не узнал прежнего Малыша — он оброс длинной, уже поседевшей бородой. Когда им переставали подавать, Малыш зарабатывал себе на пропитание нелёгким крестьянским трудом.
— Долго ли ещё нам идти? — спрашивал он Карлсона время от времени.
Эта фраза давно потеряла смысл, потому что Карлсон отвечал:
— До самой смерти, Малыш. До самой смерти.
Внезапно кусты расступились, и Малыш увидел ржавые рельсы. Между шпалами проросла трава, идти по ним было неудобно, но Карлсон всё гнал его вперёд.
Наконец, вдали показалась станция.
— Соберись, — прожужжал Карлсон. — Немного осталось.
08 ноября 2004
История про Астапово
Я приехал, наконец, из Астапово — если кого это интересует. Это было довольно тяжёлое путешествие — собственно, именно сегодня с поправкой на девяносто четыре года, умер Лев Толстой. Поэтому рассказывать об этом я ничего не буду.
Лучше запишу какую-нибудь полезную цитату. Например, из Гоголя, который так настойчиво советовал проездиться по России. Очень мне нравилось это слово "проездиться" хливкие шарьки далёкого века — то есть ездить до полного помутнения, растратить все деньки, ночевать в сене и холодных банях. Проездиться.
Так вот, поскольку моё путешествие заставляло меня думать о больших вопросах. Оттого приходится одёргивать себя Гоголем:
"Все эти славянисты и европисты, или же староверы и нововеры, или же восточники и западники, а что они в самом деле, не умею сказать, потому что покамест они мне кажутся только карикатуры на то, чем хотят быть, — все они говорят о двух разных сторонах одного и того же предмета, никак не догадываясь, что ничуть не спорят и не перечат друг другу. Один подошел слишком близко к строению, так что видит одну часть его; другой отошел от него слишком далеко, так что видит весь фасад, но по частям не видит. Разумеется, правды больше на стороне славянистов и восточников, потому что они все-таки видят весь фасад и, стало быть, все-таки говорят о главном, а не о частях. Но и на стороне европистов и западников тоже есть правда, потому что они говорят довольно подробно и отчетливо о той стене, которая стоит перед их глазами; вина их в том только, что из-за карниза, венчающего эту стену, не видится им верхушка всего строения, то есть главы, купола и все, что ни есть в вышине. Можно бы посоветовать обоим — одному попробовать, хотя на время, подойти ближе, а другому отступиться немного подалее. Но на это они не согласятся, потому что дух гордости обуял обоими. Всякий из них уверен, что он окончательно и положительно прав, и что другой окончательно и положительно лжет. Кичливости больше на стороне славянистов: они хвастуны; из них каждый воображает о себе, что он открыл Америку, и найденное им зернышко раздувает в репу. Разумеется, что таким строптивым хвастовством вооружают они еще более противу себя европистов, которые давно бы готовы были от многого отступиться, потому что и сами начинают слышать многое, прежде не слышанное, но упорствуют, не желая уступить слишком раскозырявшемуся человеку. Все эти споры еще ничего, если бы только они оставались в гостиных да в журналах. Но дурно то, что два противоположные мнения, находясь в таком еще незрелом и неопределенном виде, переходят уже в головы многих должностных людей".
Извините, если кого обидел.
20 ноября 2004
История про сны Березина № 133
Сон, тягучий и долгий был посвящён моему приятелю Каганову. Лёня зазвал меня в гости, и главным в этом сне была именно череда перемещений из одного дома в другой, из гостей в гости — состояние сколь интересное, сколь мне и чуждое. Вся моя жизнь говорит: пришёл в гости, так сиди, пока не выгнали. Сиди, грей место, нагрел — не вставай — жизнь угрюма, никто не знает, как она повернётся.
Но тут я обнаружил себя сидящим на полу в чужой кухне.
Спиной я упираюсь в кафельную стену, а справа у меня эмалированный бок газовой плиты. Вокруг происходит смешной необязательный разговор — только я ощущаю себя ludicrously overdressed, будто я пришёл на студенческую вечеринку во фраке — мышиным жеребчиком, пузатым и унылым.
Но тут в квартире, где я нахожусь начинают появляться разные люди — например, через проём двери я вижу, как в прихожей одевается моя давнишняя
