Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

Звякнули стёкла, откуда-то высунулись свиные рыла и сказали: «Баста, карапузики, кончилися танцы»! И даже не демоническая фигура в сером вышла и сказала, громко и отчётливо:

— Тень, знай своё место!

Это было бы слишком хорошо — пасть жертвой какой-нибудь демонической силы. Оказалось, что всё давно проедено. Или продано всем этим неприятным людям, которые-то и говорят журналистам, что они — тень…

Скажем в той же «Независимой газете» долго были одни из самых низких журналистских зарплат в Москве. Это происходило несмотря на показательные праздники, не говоря уж о знаменитом устричном бале.

Что-то было развитием самой газетной структуры и часто говорили, что газета ориентирована только на читателей в пределах Садового кольца. Не говоря уж про то, что журналисты, ушедшее из «Независимой» отнюдь не только из-за денег сформировали несколько газет — не самых плохих.

Но дело, конечно, не в самой «Независимой газете».

А в том, что случилось с известными журналистами девяностых. Очень многие из них довольно долго поддерживали своей работой какую-нибудь структуру. Потом с ними повторялась история первых чекистов. Сначала они

красуются в своих кожанках на гребне оврага, делая дырки в белогвардейцах, а спустя некоторое время в квартире появляются люди без лиц. И вот, когда их волокут к чёрной «эмке» у подъезда, они несказанно удивляются такому непорядку. И вот получается, что за интересным разговором о технологии журналистского ремесла, забываем о факторе времени.

То есть мы забываем о том, что праздник журналистики кончился.

Наступило похмельное понимание счёта, который нам приносят с завидной регулярностью.

Вот мы тратим деньги сумасшедшего спонсора, и когда он через год произносит «А теперь давайте выйдем на самоокупаемость» кривим губы и закрываем лавочку. А вот мы работаем на государственную власть — какая бы она не была. А

вот мы делаем доходную газету «Три письки и два кроссворда» и плюём на всё.

Путей много — но всего этого нет у Третьякова. Есть совет не брать интервью у человека, к которому вы не испытываете ровный неэмоциональный интерес.

Извините, если кого обидел.

24 ноября 2004

История про сны Березина № 134

Я прихожу в неизвестную мне контору, что находится в несколько обветшавшем конструктивистском доме, пробираюсь мимо столов сотрудников. Внезапно меня хватает за руку женщина.

— Вы помните журнал "Завод"? — спрашивает она. Наяву я не знаю никакого журнала "Завод", но там, во сне я имел к нему определённое отношение. Эта женщина уверяет меня, что работала раньше в журнале "Завод" и написала по моей просьбе статью для "Независимой газеты". Тогда такая статья называлась у сотрудников "Кафедра" — и была целой полосой текста.

Видя, что ей не верят, женщина тут же достаёт со стола номер "Независимой газеты" — я разглядываю его и не верю своим глазам. Газета эта старая, ветхая, напечатана тем шрифтом, которым набирали "Известия В.Ц.И.К." в двадцатые годы. Я всматриваюсь в хрупкий и ломкий лист, и соглашаюсь с женщиной.

Она настаивает, что я ей должен теперь заплатить за работу, потому что гонорар выписан на меня.

Тогда я пытаюсь вычислить, сколько мне нужно отдать денег, и долго вожу по столбцам ручкой, высчитывая количество строк. Получается 560 рублей.

— Но надо вычесть ещё подоходный налог, — замечаю я и явно при этом тяну время.

И делаю правильно, понемногу становится ясно, что текст на этой полосе — злобная кришнаитская агитка, почему-то иллюстрированная увеличенным изображением какой-то персидской миниатюры, огромным и невнятным. Это мой тогдашний сослуживец Ваня Куликов зачем-то напечатал всё это.

Женщина чувствует, что у меня наступил момент истины, и начинает быстро-быстро оправдываться. Я пытаюсь оборвать её, но это решительно невозможно, она настаивает, что это нормальный текст, а вовсе не скрытая реклама.

Тут я понимаю, что она боится, что я сам начну требовать с неё денег.

Есть русский Бог, думаю я, потому что эта кришнаитка куда-то сразу исчезла. Таковы сонные денежные дела этой религии, да.

Извините, если кого обидел.

25 ноября 2004

История про сны Березина № 135

Я — матрос, спасшийся с одного из судов, что шло в караване «PQ-17». При этом я спасся на экспериментальной спасательной торпеде — на самом деле, это не торпеда, а тримаран, на который остальные боялись сесть — все боялись,

что её расстреляют немецкие бомбардировщики. Я всё де рискнул, и понёсся на ней, как на моторной лодке по воде. Отчасти опасение моих товарищей оправдались — я не добрался до берега, а попал в какое-то мультипликационное будущее. Это царство потребления — всё там напоминает Диснейленд, но не для детей, а для вполне половозрелых подростков. Я слоняюсь среди этого малиново-фиолетового роя, как Робинзон Крузо по Острову Дураков.

Понемногу становится очевидно, что на этом Острове, существует ещё опасная и страшная машинная сила, которая заставляет подростков учиться (или делать вид, что они учатся).

В тот момент, когда я разговариваю с двумя голоногими девками в маленьком кафе, все окружающие вдруг начинают озираться, а потом и вовсе разбегаются, опрокинув стулья.

Это по узкой улице едет машина, механическое чудовище, похожее на ломоть слоистого влажного торта — оно проверяет отметки за поведение.

Механические руки ловят зазевавшихся подростков и притискивают к специальной щели в агрегате. Туда нужно сунуть личный жетон, похожий на жетон военнослужащего.

Непонятно, правда, что машина делает с прогульщиками и двоечниками — перетирает в муку для торта или пускает на мыло?

Явно и мне от неё ничего хорошего не светит — у меня по понятным причинам и жетона-то нету. Причём этот ползающий торт — не самый страшный монстр — там, в этом мармеладно-сексуальном Диснейленде есть ещё монстр, похожий на страшный экспериментальный танк «Иосиф Сталин — 7». Чем он занимается, каково его назначение, я и думать не хочу, поэтому просыпаюсь.

25 ноября 2004

История про Гари. (I)

Гари — классический французский писатель, что называется "с биографией". Даже непонятно, как обозначить место его рождения — Российская империя? Польша? Литва?. Превратиться из Романа Касева Роменом Гари, стать военным лётчиком и драться с немцами, быть дипломатом, провести в жизнь одну из самых известных литературных мистификаций и закатать себе пулю в лоб на шестьдесят шестом году жизни. Тут биография является как бы подпоркой к тексту. Впрочем, я довольно спокойно относился к книгам Гари и к текстам Ажара — с уважением, но без экзальтированного восторга.

Сейчас издан первый роман Гари — "Европейское воспитание" — это