Читаем без скачивания Devil ex machina - Марьяна Куприянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В проборе его волос, как и в направлении их роста, таилось что-то благородное, отличающее от остальных парней, коих Фаине доводилось разглядывать. Никто не сумел бы сказать, что особенного в том, под каким углом и с какой плотностью волосы юноши покрывают кожу головы за аккуратными ушами, складываются в пряди от шеи до овального затылка. Никто не обратил бы внимания на такую мелочь, но не Фаина, которой не раз приходилось подолгу рассматривать вышеупомянутый затылок на протяжении долгого времени, проведенного ею в утренних очередях.
Ян вел себя невозмутимо, будто вчера ничего не произошло. Ни Фаину, ни кого-либо еще он так и не окинул своим таинственным темно-зеленым взором. Удостоиться его личного внимания было делом затруднительным. Вывести на эмоции – еще сложнее. Обычно Ян вел себя так, словно вокруг него ни души. Поначалу это раздражало, а потом стало ясно, что из подобной манеры поведения проистекает удобная возможность в любой момент наблюдать за ним и оставаться незамеченной. Просто потому, что ему до тебя нет дела.
После душа, чтобы избавиться от внезапной эмоциональной нестабильности, Фаина открыла свой псевдодневник. И тут ее осенило. Затаив дыхание, она позволила руке выводить слова. Из нее, наконец, вылилось все то тревожное, сладостное, пугающее и болезненное, что занозой сидело внутри нее с момента первой встречи с Яном. Откровение, освобождение, просветление, свобода, которую можно осязать. У этой свободы была шероховатость бумаги и приятный запах чернил.
Кожа твоя, медом гладким покрытая,
медью на скулах жестоких блестящая,
полупрозрачным текущая вниз янтарем
Зелень таинственная, приглушенная
грешного яблока переспелого
под звериным оскалом бровей твоих притаилась
Скошенная трава в густых сумерках,
золотистым сиянием припудренная —
вот глаза твои хищные
Вены твои аскаридные, пошлые
под волосами животными вспухшие
всюду на теле чудовища,
что не ведает силу свою
Дьявольски, дьявольски мерзок
и притягателен взгляд твой
и все, что его окружает
Белые зубы, едва перламутром тронутые,
мясо высматривают свежее, нежное,
из-под сочных вишневых губ показываясь,
вульгарных и ярких, как ядерный гриб
Все в тебе тайна, и ужас, и дерзкое отвращение
вместе с желанием сдаться тебе,
позволить впустить аккуратно и будто бы робко
свой мефистофельский яд,
и умирать от клыков твоих целую вечность,
и ничего иного не чувствовать
Отрава твоей прямолинейности
разбежалась по венам моим, разбушевалась.
Мягкая злоба зеленого взгляда,
Смуглым золотом обрамленная,
чудится мне в темноте
Сажа и пепел волос шоколадных мучительно
овивают лицо твое длинное, благородное,
с легким налетом лукавства извечного,
которому тысячи лет
Так умертви же меня без остатка, не нужно ждать,
ибо каждая жила в теле моем подвластна тебе
и подобна сиянию смерти в своем безупречном обличье
Тебе это будет несложно, я обещаю,
взгляни на меня, заговори, дай надежду,
и заструится гремучая кровь для тебя,
дабы ты, зверь изумрудный и алчущий,
выпил ее и забыл обо мне навсегда
Никогда прежде Фаина не писала стихи, но этот показался ей превосходным, ведь в нем уместилось абсолютно все, что она думала, ощущала и предчувствовала в отношении Яна.
Глава 11, в которой Фаина распускает руки
«Задать вопрос – это словно столкнуть камень с горы: вы сидите себе спокойненько на ее вершине, а камень катится вниз, увлекает за собой другие камни; какой-нибудь безобидный старикашка, которого у вас и в мыслях не было, копается у себя в садике, и все это обрушивается на него, а семье приходится менять фамилию. Нет, сэр, у меня твердое правило: чем подозрительнее выглядит дело, тем меньше я задаю вопросов».
Роберт Льюис Стивенсон – «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»
Свет действительно отключили, но гораздо позже. К тому моменту Фаина успела десять раз позабыть о предупреждении. Ее мысли занимали совсем другие вещи, а именно – те странности, что стали одна за другой происходить в последнее время. Совпадение или нет, но все они косвенно связаны с Яном. Этот сукин сын стал осью для множества перманентно вращающихся шестеренок. Вынь его – и все рассыплется.
Иногда становилось невыносимо думать о ребусах, которые тебе не по силам решить, и в такие моменты Фаина заставляла себя забыть о пропавших из кармана монетах, о зажившем пальце, о глюке турникета, о крови из носа и, наконец, о девушке, которая признала в Яне мертвеца…
Несомненно, Ян был стержнем происходящего. Либо же одно его существование заставляло фантазию и паранойю бушевать, как никогда. В любом случае у Фаины накопилось к нему множество вопросов. Хаотично перемещаясь в голове, они сводили с ума. И больше всего расстраивало то, что она была единственным свидетелем – никто не мог бы подтвердить ее слова. Пожалуй, это тоже неспроста. Над нею будто издеваются.
Фаина не знала, что ей думать, какую версию событий принять. Интуиция подсказывала: с этим парнем что-то не так, это ведь очевидно, подожди еще немного, и ты в этом убедишься. Ошметки здравого смысла из последних сил убеждали ее: прекрати страдать ерундой, ты все придумываешь, не руби с плеча, вот увидишь, все это – череда совпадений и твое больное воображение. Подожди, не торопись, ты убедишься, что рано подняла панику.
И Фаина выжидала. В ее положении стало бы непростительной ошибкой кому-то доверить свои подозрения. Необходимо всего лишь выждать момент, когда произойдет нечто, отчего либо она окончательно съедет с катушек, либо с нею съедет кто-то еще. Ей не хватало терпения, недоставало нервов. В постоянном ожидании, что вот-вот Ян выбросит что-нибудь еще, и это будет сводить ее с ума, Фаина почти отчаялась. Хотелось пойти к Гене или к Денису, или даже к Даше, черт с ними, и все выложить, все подчистую. Пусть ее посчитают дурой, хотя бы совесть она облегчит.
Однако внешне Фаина оставалась невозмутимой, насколько это возможно в ее положении. Их отношения с Яном пока застопорились на этапе многозначительного молчания и взглядов, полных взаимной неприязни. Ничего занятного она в этом не находила, но то, что Ян хотя бы перестал с нею заговаривать, значительно облегчало жизнь.
Девушка возвращалась из магазина, на ходу закидывая в рот и с хрустом пережевывая любимые сырные крекеры. Она старалась есть так, чтобы не выглядеть свиньей, но, к сожалению, когда дело касалось еды, именно так она и выглядела. Скорость поглощения крекеров не оставляла ни единого шанса ловить и съедать все крошки, а они разлетались взрывом при каждом укусе, чтобы осесть на груди. Да и плевать. Это общежитие. Перед кем тут изображать благовоспитанность?
На локте у Фаины висел пакет с продуктами приятной степени тяжести, а в голове, помимо въедливой мелодии, сновали мысли о предстоящем времяпровождении – с крабовыми чипсами, кислющим энергетиком и интересным сериалом о временной петле. Иногда для счастья нужно так мало. Но чаще всего
