Читаем без скачивания На дне озерном - Александра Косталь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даша вдохнула больше воздуха, сдерживая крик ужаса – в гробу лежала она сама. Бледная, спокойная, мертвая.
– Что это значит? – воскликнула она, хватая Петра за рясу и тряся изо всех сил. – ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?!
Он открыл рот, но вместо слов из него посыпались мальки – и Даша отпрянула. Золотая ряса стала стремительно окрашиваться в алый. Через минуту пол кишел мелкими озёрными гадами, а живот Петра провалился к позвоночнику, являя собой чёрную дыру. Оттуда стали виднеться змеиные хвосты, жаждущие вырваться из болотного марева.
Нужно было бежать, но Даша не могла оторваться от этого зрелища. У неё под кожей будто тоже что-то шевелилось, и оно изо всех сил тянуло её к бездне, к этой пропасти вывернутой души.
Вдруг один из хвостов задел Дашу, больно хлестнув по тыльной стороне ладони. Она вскрикнула от неожиданности, наблюдая, как в этом месте вздуваются волдыри.
Даша схватила свечу, первую попавшуюся свечу и вскрикнула, едва вовсе не погасив её пламя:
– Сгинь! Сгинь, нечистая!
– Не кричи, а то разбудишь.
Голос раздался прямо над ухом, и Даша отскочила в сторону. Не-Даша поднялась из гроба и стояла в метре от неё, прижимая палец к губам.
– Кого разбужу?
Все свечи в церкви потухли, кроме той, что Даша держала в руках. Подсвечники исчезли, а вместо них по всему полу были уложены гробы. Она насчитала семь, не беря в расчёт собственный. Все они принадлежали старухам, одной из которых оказалась её бабушка, Зинаида Григорьевна.
Даша приблизилась к её гробу – тому самому, ярко-красному, в котором её и похоронили. Бабушкины черты были совсем не похожи на те, которые она запомнила: эти оказались острыми, сухими, мимика выражала крайнее недовольство и агрессию, будто стоит к ней нагнуться, чтобы в последний раз поцеловать, и она точно вцепится тебе в глотку.
Вдруг её глаза распахнулись. И глаза всех остальных женщин тоже. Белые, они осветили церковь лучше прожекторов. В то же время родственницы начали меняться.
Морщины на бабушкином лице разгладились, кожа приобрела румянец, седые волосы вернули себе рыжий огонь. Все присутствующие имели рыжие волосы, но именно Зинаида Григорьевна смогла напугать Дашу.
Перед ней лежала Хозяйка. Та, что утопила её несколько суток ранее.
Странно, но Даша никогда не видела бабушкиных фотографий из молодости. И её матери, сестры или бабушки – тоже. Словно снимки женщин в их роду хранить было запрещено. В том, что перед ней именно она, Даша не сомневалась, потому оглядела остальных.
Василисы среди них точно не было – та умерла молодой, если и вовсе умерла.
Бабушкина рука дёрнулась и схватила её за запястье, сильно сжимая. Образ Хозяйки навсегда рассеялся в Дашиной голове – перед ней могла быть только Зинаида Григорьевна.
– Мне больно…
– Я тебя нашла, – игриво улыбнулась она, поднимаясь. – И почему вы хороните людей в таких неудобных коробках? Просто издевательство!
Она встала на ноги, но держать Дашу не перестала. Ногти впились в мягкую кожу до крови.
– Бабушка…
– Нет здесь больше твоей бабушки, её тело у меня, – рассмеялась Хозяйка, и по коже побежали мурашки. Она оглядела Дашу с ног до головы. – Хотя твоё мне нравится больше. Надеюсь, ты умрёшь раньше, чем все твои предшественницы.
Даша, наконец, отмерла и вырвала собственную руку. Все иллюзии были лишними – перед ней стояла Хозяйка. Та, которой она чуть не доверилась.
– Зачем ты от меня пряталась? – спросила она, поворачивая голову набок как кошка. – Разве мы не сёстры? У сестёр нет секретов.
Из другого гроба поднялась одна из предшественниц, указывая пальцем на Дашу.
– Она предала нас.
– Она хочет нас убить! – воскликнула вторая.
– Её нужно срочно проучить!
– А ещё лучше отправить на дно!
Голоса сыпались со всех сторон и, вскоре, придя к соглашению, начали скандировать:
– На дно! На дно! На дно!
Хозяйка пожала плечами:
– Видишь? Они все так считают.
– На дно! На дно!
Даша сделала шаг назад, и сапог провалился в лужу. Задрав голову, она увидела текущую с потолка воду. За окнами церкви была полная тьма, поэтому Даша бросилась к двери, распахивая её. Сначала показалось, что та закрыта, но, когда она всё же поддалась, внутрь с огромной скоростью полилась грязная, полная тины и песка, вода.
Церковь накренилась, и гробы поехали к одной из стен.
Она тонула. Будучи в нескольких километрах от ближайшего водоёма, церковь тонула.
Даша попыталась закрыть дверь обратно, будто это было возможно, но попытка не удалась – давление с другой стороны было слишком сильным.
– Что ты творишь вообще! – воскликнула она, уверенно направляясь к Хозяйке с понятной целью – расшибить её голову о ближайшую стенку. Но для начала заставить вытащить отсюда.
– Ты зря так злишься, – мило улыбнулась она, когда Даша застыла в полуметре от неё не в силах двигаться. – Ты не утонешь. Только твои страхи и прошлое, которым не место в голове моей сестры.
Она отбросила Хозяйкино внушение от себя как грязную тряпку. Оно неожиданно перестало действовать: не то вид собственного трупа так надолго отрезвил, не то озёрная дева начала терять силы.
– Ты не заберёшь у меня мою жизнь, как ни старайся, – бросила ей Даша, запрокидывая голову. – Ошибаешься, я не боюсь. Это тебе нужно меня бояться.
Лицо Хозяйки стремительно начало меняться. Секунда – и на неё смотрела бабушка.
– Что-то ты совсем распоясалась. Горчичников хочешь? – воспитательным тоном спросила она.
За её спиной всплыла мать.
– Что же вы все ребёнка мне пугаете! Не слушай, Даш, можешь продолжать рисовать.
– Она что, испортила мою рубашку? – отца не было видно, зато отлично слышно его голос. – Кто купил ей краски по ткани? Ты, Марин?
– Всё тебе для дочери жалко, может, она художником станет!
– Мне на работу нужно выезжать через двенадцать минут, какой к чёрту художник, Марин!
– Соседи, у вас не найдётся пару пучков петрушки? – почувствовался запах перегара, жареной рыбы и почему-то металла, – это Витька заглянул на огонёк. – А-то моя вся перемерла, а в твой рецепт, тёть Зин, она позарез нужна. А тебе, Дашок, у меня подарок от зайчика. Бери.
– Пойдём дам, тунеядец-алкоголик, куда же от тебя деться, – бабушка закряхтела, а за ней и стул издал тот же звук. – А ты пока никуда не уходи, да, моя рыбка? Совсем они тебя испортят со своими новомодными методиками, ох, испортят…
Лица мельтешили перед глазами, но Даша не могла ничего ни сказать, ни сделать. Только по щекам не переставая текли слёзы: от вида ещё молодой
