Читаем без скачивания Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - Александр Федорович Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как опытный царедворец, премьер предпринял глубокую разведку с целью уточнить позицию монарха и представить себя в самом лучшем свете. Его заявление о закулисной игре, якобы против премьера направленной, — это позднейшее изобретение автора мемуаров. А его мнимая печаль об умалении роли Государственного Совета и особенно о практике чрезвычайного указного законодательства по сути — совет царю и далее действовать в том же духе. Ведь это пресловутое чрезвычайно-указное законодательство, застарелая, не поддающаяся излечению хвороба российской государственности. Тяжкое ярмо — создание самовластья. Его обличал еще Коркунов. Не знаем, была ли его книга «Закон и указ» в числе тех пособий, которые вручили Витте Петражицкий и Гессен для графского самообразования, но диагноз смертельного недуга Витте указал точно.
Во всеподданнейшем докладе 2 марте 1906 г. Витте настаивал на том, чтобы Основные законы, даже если они будут оставлены без изменений, предусматривали все же право монарха издавать декреты. 4 марта царь приказал «при условии полной тайны» обсудить проект в Совете министров2. Предложение премьера ему явно пришлось по душе. Это был эффектный ход Витте, он со знанием дела (и закулисных игр, в коих играл не последнюю роль) поднял тему, особо волновавшую царя. И как тут не взволноваться. Вот-вот придет законодательная Дума, по новой редакции Основных законов из царского титула о самодержавном государе уже исчез «неограниченный».
Витте предложил путь очень простой и вполне устраивающий «историческую» власть, в том числе и самовластного премьера — законодательно закрепить порочную практику замены закона указом, административными решениями, принимаемыми в порядке управления. Это превратило бы законодательную Думу в пятое колесо.
В этом случае можно было бы вообще не пересматривать Основные законы, а ограничиться изменением отдельных положений (статей), проводя все дело в порядке управления через Сенат, который вынес бы специальное сенатское определение. Витте знал, что такой вариант не снят с обсуждения, и обыгрывал эту карту.
В составлении новой редакции Основных законов Витте изначально занял особую позицию, стремясь поправить свой пошатнувшийся престиж, ибо издание Октябрьского манифеста оказалось «пирровой победой» графа. Выше уже отмечалось, что во исполнение Октябрьского манифеста было образовано Особое совещание под председательством Сольского (всего 24 человека из влиятельных членов Госсовета, министры во главе с премьером и др.). Заседания иногда из Мариинского дворца переносились на квартиру Сольского, в те дни тяжело больного, почти обезноженного. На десяти заседаниях (последние три в январе нового года) Совещание выработало рекомендации, которым Сольский придал форму Мемории Государственного совета. Эти рекомендации легли в основу Учреждения Госдумы, Госсовета, всех правовых актов, образовавших конституцию Николая II. Особо была оговорена процедура внесения поправок в Основные законы, последние могли изменяться только по инициативе царя. Ему же были даны права издавать в перерывах между заседаниями Думы указы, это будущая статья 87, вызвавшая столько страстей3.
«Таким указам присваивается сила закона Совета министров», и далее в этом же духе специально предусматривалась их рамочная роль. «Сохраняя незыблемыми коренные положения Основных законов, на основании коих Закон не может иметь своего совершения без нашего утверждения…»4 (курсив мой. — А. С.). Незыблемость коренных законов вошла во все последующие проекты.
На основе рекомендаций Совещания Сольского и шла вся последующая работа, в том числе и по уточнению Основных законов. Совещание рекомендовало одновременно обнародовать и манифест и тексты (учреждения Думы, Госсовета и новую редакцию Основных законов), но оно не было выполнено точно. 23 апреля опубликовали Основные законы, которые, отмечает Таганцев, «содержали 7-ю статью, устанавливающую существо нового конституционного строя России. Манифест 20 февраля и должно почитать отправным столбом, от которого пошла конституционная жизнь России. Акт 20 февраля заменял положения 17 октября („аборт конституции“). Рекомендации определяли „возможность ограничения самодержавия вообще и пределы (этого) ограничения“5. Учреждение Госсовета было опубликовано 24 апреля, то есть после публикации Основных законов. Это существенная деталь, еще раз подчеркивающая рамочную роль Основных законов при одновременной разработке пакета конституционных актов.
Далее в рекомендациях Совещания графа Сольского, по словам Таганцева, значилось, что законодательную инициативу предложено предоставить одинаково и Совету, и Думе, за исключением Законов основных, чем и объясняется та исключительная важность, которую представляло установление объема этих законов и то неуклонное стремление графа Витте придать им возможную широту, чтобы связать Думу по отношению к попыткам расширения ее прав за счет исключительной прерогативы верховной власти» (курсив мой. — А. С.). Как видим, граф Витте еще в Особом Совещании с начала ноября до конца января уже разыгрывал свою карту царского оруженосца, проповедника «чрезвычайно-указного права». В свете этого, его «трактат» о законе и указе (всеподданнейший доклад 2 марта, удостоенный царского одобрения 4 марта) и выглядит как разведка перед боем (заседанием Совмина) и как демонстрация перед царем постоянства своих взглядов6.
Получив 4 марта от императора добро по своему докладу, премьер в тот же день пишет управляющему канцелярией Совета министров барону Нольде:
«Сейчас я получил повеление государя рассмотреть проект основных законов, — причем получил проект, печатанный в редакции Вам переданной (еще 20 февраля. — А. С.), а равно приватный экземпляр, печатанный на машине вместе с прилагаемыми замечаниями, без всяких особых замечаний Его Величества. Обратите внимание (на) резолюцию Государя о секретности.
<…> Я думаю поступить так: составьте проект по совокупности всех замечаний (в том числе о чем мы сегодня говорили (то есть о записке Тхоржевского. — А. С.). Затем возьмите у барона Икскуля столько печатных экземпляров (речь о Проекте № 1. — А. С.), сколько нужно для членов Совета. Когда составим (точнее бы, закончим. — А. С.) наш проект, то разошлем печатный экземпляр его членам Совета с особым указанием о весьма секретности (так). Может быть, нам не следует рассылать, а будем на нем делать замечания и дополнения словесно? Желательно собрать Совет по этому предмету в конце следующей недели. Совершенно искренне Вам преданный Витте. 4-го марта. У Министров Юстиции и Внутренних дел уже имеются печатанные экземпляры»7.
Несколько замечаний по поводу письма, излагающего программу продолжения работы над «нашим», то есть совминовским, проектом. Во-первых, Витте фактически этот проект уже имел (редакция Тхоржевского, уточнения Нольде) и обсуждал его с Нольде («вчера говорили»). Во-вторых, Витте
