Читаем без скачивания Проданная монстру - Ева Мелоди

– Что же он про меня говорит?

– Я уж точно не собираюсь повторять эту ложь и мерзость, – морщится генеральный. – Дело в другом. Я просто подумал, что если это дойдет до Давида… Может случиться неприятность. Твой муж – горячий парень, набросится на несчастного мерзавца, не дай бог покалечит, или убьет. С его судимостью… Не хочется ведь лишиться молодого мужа, так? Новоиспеченная семья, медовый месяц, а тут такое…

– Но что я могу сделать? Вряд ли у меня есть какие-то рычаги, чтобы заткнуть Виктора, – говорю расстроенно. Вологодский нарисовал очень реальную картину, сердце заболело от этих мыслей…

– Нет, конечно, ты не можешь на это повлиять, дорогая. А я – могу. Но, как ты понимаешь, такие услуги просто так не делаются.

– Простите, вы на что намекаете?

– Ты же умная девочка. Сама можешь догадаться, на что я намекаю, Эрика. Всего лишь немного любви, ласки для одинокого мужчины. Тем более, и ты сама сейчас достаточно одинока, муж оставил такую красавицу ради дел… Это почти преступление. Мы можем скрасить друг другу это время.

– Вы меня только что со свадьбой поздравляли! – восклицаю возмущенно. – А сейчас предлагаете мужу изменить?

Меня буквально наизнанку выворачивает от отвращения, трясет, колотит, хочется влепить пощечину аж рука горит. Которая, кстати, только зажила и перестала ныть по ночам.

– Я, если честно, ожидал такой реакции, Эрика. Такие дамы как ты очень высокомерны, так просто не подкатишь. И черт, всегда меня тянуло именно к таким. Идеальным, холеным стервам, – мечтательно произносит Вологодский, которому, похоже, плевать на мое возмущение.

Мне стоит огромных усилий чтобы не вылить чертов кофе на колени этому уроду. Этот человек очень влиятельный, но в эту секунду даю себе обещание, что никогда больше не буду работать на него. И вообще, карьера модели, похоже, уходит для меня на второй план. Такие люди, как Вологодский, как Виктор, вызывают во мне глубокое отвращение. Не хочется вариться во всем этом.

– Давайте закончим на этом. Будем считать, что я ничего не слышала. Спасибо за предупреждение о Викторе, думаю, что смогу разобраться с ним сама, не привлекая мужа, – произношу ледяным тоном, встаю со своего места, и не тратя время на прощание, покидаю кафе. Даже не оглядываясь.

Добравшись до квартиры, вздыхаю с облегчением, только заперев за собой дверь. Ощущение, словно мой мозг, как, впрочем, и тело, долго взбивали в миксере. Никак не могу перестать прокручивать в голове все произошедшее. Сначала подмазывался, Давида нахваливал, заискивал… Потом топорно предложил… Что предложил? Он лишь намекал сально. Толком ничего не говорил. Любовницей стать, или на одну ночь? Мерзко думать о таком, но тут в другом дело. Все сильнее складывалось ощущение, что Вологодский меня прощупывал… Испытывал. Но зачем? Нет, главное – для кого? Что, если сам Давид был инициатором всего этого? С него станется. Организовать фотосессию, чтобы не скучала, а потом – подкат, чтобы проверить верность.

Нет, тоже бредовые мысли. Вологодский не из тех, кого можно захотеть, разве что ты нимфоманка. Он не молод, не идеален фигурой, хотя симпатичный вполне…

И снова становится стыдно за то, что в голову лезет какой-то бред.

Наливаю себе ванну, глаза щиплет, но слез нет. Внутри разливается тоска по Давиду, словно он моя единственная опора в этом мире.

Как бы было хорошо, если бы так было на самом деле… Если бы я могла поверить ему безоговорочно…

* * *

Прикосновение к плечу чего-то теплого вырывает меня из глубокого сна. Открываю глаза и, повернувшись, встречаю темный взгляд Давида. От улыбки, морщинки прорезают уголки его глаз, делая Бахрамова еще неотразимее. Наклонившись, он легонько прикусывает мне плечо.

– Доброе утро, сладкая женушка. Как же приятно возвращаться домой, когда в постели встречает обнаженная, сонная, сладкая жена.

– Сколько времени? – перебиваю, смущенная его словами.

– Чуть больше двенадцати.

Я действительно легла спать голой, причем впервые. Мне это было несвойственно. Все дело в том, что тоска по Давиду обострилась настолько, что я не могла терпеть прикосновение ткани к коже.

Давид успел принять душ, его кожа влажная, душистая, на бедрах полотенце и больше нет ничего. Он начинает целовать меня. Нежное, мучительно дразнящее прикосновение губ… Сначала легкие, дразнящие. Зарываюсь пальцами в его волосы, притягиваю его голову ближе, губы раскрываются ему навстречу. В следующее мгновение Давид целует уже по‑настоящему, умело, страстно. Чувствую, как жар разливается между ног, его руки скользят вверх, становясь все более настойчивыми. И все более страстным становится слияние наших губ. Льну к сильному мускулистому телу. Прикосновение отвердевших сосков к его груди вырывает из моего горла глухой стон.

Давид наклоняет голову, сдвигается чуть ниже, проводит языком по полушариям груди, втягивает сосок в рот, глубоко всасывая, отчего жар заполняет мою голову. Его рука ныряет между ног, где уже горячо и влажно.

– Ты такая сладкая, малышка, такая нежная… Такая мокрая.

Смотрю снизу-вверх в черные, невероятно красивые, окруженные густыми черными ресницами глаза моего мужа и таю от желания.

– Ты тоже вкусно пахнешь… – провожу ладонями по его мускулистым плечам.

И мне с тобой так хорошо – добавляю мысленно. Так хорошо, что страшно поверить, что все это не сон…

Давид вжимается в меня своей возбужденной плотью. Но не спешит проникать в меня, хотя умираю от желания, от нетерпения. Снова ласкает и целует мое тело, доводя до исступления.

– Пожалуйста… – вырывается у меня.

– Пожалуйста что, малышка?

– Я… хочу тебя.

– Покажи, как сильно ты меня хочешь.

Как он себе это представляет? Что я должна сделать? Но меня настолько ломает от жажды ощутить его в себе, что все стеснение и привычная зажатость отходят на второй план. Обхватываю рукой его твердый каменный член. Собственнически сжимаю и направляю в себя, из горла рвется стон. Давид отвечает хриплым рычанием. Вдавив меня в постель, входит в меня одним мощным толчком. Вскрикиваю от нахлынувшего удовольствия.

– Ты в порядке?

– Да… все хорошо.

– Покажи насколько хорошо, крошка.

Толкается еще глубже, выбивая воздух из легких.

Облизнув губы, закидываю ноги ему на поясницу. Приподнявшись, Давид обрушивается на меня со всей мощью.

– Ооо…

– Извини, малыш. Я сделал больно?

– Нет… – это все что могу выдавить из себя. Боль от растяжения проходит, наслаждение чувствовать в себе огромный член любимого – запредельно.

– Не останавливайся, – умоляю со стоном.

И Давид продолжает свои толчки, хотя чувствую, что он немного сдерживает себя. Еще один глубокий толчок, разносящий миллион сладких импульсов по моему телу. Вдруг понимаю, что он не предохраняется. Вот почему