Читаем без скачивания Дочь полка - Дана Перловская

– Много, – сухо ответил Николай. – Я для вас всегда был всего лишь поваром и поваром бы и остался. А там мне предложили лучшую жизнь в обмен на информацию.

– Ты не только информацию им сдал, – подошёл к связанному Иван. – Ты людей сдал на гибель! Людей! Товарищей, медсестру, детей, женщин, стариков! – он не выдержал и врезал от души по лицу Николая кулаком.

Тот не застонал. Даже, наверное, не удивился. Из его сломанного носа потекла кровь. Предатель съёжился на стуле и продолжал, уже обречённо, смотреть в пол.

– Извини, Сань, не сдержался, – сжимал и разжимал руку Сорокин. – Прям полегчало! Хотя, ему мало. Очень мало, – он бросил полный ненависти взгляд на связанного.

Александр, ничего не сказав другу, продолжил допрос.

* * *

Катя вышла из медпункта на улицу и с удовольствием вдохнула, уже привычный ей, хвойный воздух. Наконец, она закончила помогать медсёстрам со стиркой бинтов для раненых. Но девочку никто не заставлял, сама вызвалась. С момента событий, описанных ранее, прошёл один день. И всё это время батальон питался тушёнкой и прочими консервами. Конечно, главного по кухне ведь не было. Бойцы отреагировали на новость о Родникове смятением и непониманием. Они не могли принять тот факт, что их Колян мог быть способен на такое. Этого человека даже не подозревал никто. А что его подозревать? Обычный повар, кашевар. Никогда на поле боя не был, под пулями не ходил. Ему и незачем это было. Но, как оказалось, такая профессия как повар, очень удобна в деле предателя. А что? Готовишь себе спокойненько, а параллельно слушаешь полезную для врага информацию. Не воюешь, в медпункте не бываешь. Ты не привлекаешь внимание. Ты тень. Кто заметит под улыбчивой физиономией повара подвох? Да никто! Даже командир ничего не понял, а он человек внимательный. На роль предателя первым делом ставили Лунатика, даже Фокина, но ни него. Катя бросила задумчивый взгляд на полевую кухню, на которой уже больше не «летает» их любимый всеми Родников. Да… Теперь кличка «молодой организм» приобрела для девочки другой смысл. Она испытывала отвращение к этому прозвищу. Но теперь её никто так точно не назовёт, особенно после этой ситуации. Катя вспомнила, как разговаривала с ним, как он ей улыбался, как ласково и тепло звучал его голос. Даже для неё он никак не мог подходить на роль врага, хотя она знала его совсем немного, в отличии от остальных. Что случилось дальше с Николаем, Кате было неизвестно. Видела только, как вчера его вывели из палатки связистов и скрылись с ним куда-то. Больше она его не видела. Хотя ей было по-детски любопытно куда его отправили или что с ним сделали. Её мысли вдруг прервал голос Резанцева:

– Привет, – подошёл к ней он.

Катя повернулась к нему и тоже поздоровалась.

– О чём задумалась? – спросил командир и тоже бросил нечитаемый взгляд в сторону полевой кухни.

– О Родникове, – наклонила голову влево та.

– Ааа, – протянул Александр, – о нём сейчас все думают. И ещё долго будут думать.

Александр замялся. Девочка с непониманием взглянула на Резанцева. Знала она его, конечно, мало, но ей показалось, что командир говорит и ведёт себя как-то неуверенно. Может, это просто после этой всей суеты он такой? Нет, тут что-то было не так. Он замялся, подбирая слова. Катя не стала тянуть и спросила:

– Вы хотели мне что-то сказать?

– Да, – всё ещё смотрел в сторону полевой кухни Резанцев.

Девочка тоже посмотрела туда. Значит, разговор будет связан с предателем. Что ж, девочке было любопытно что стало с Николаем и зачем он перешёл на сторону врага. Но Александр начал разговор совсем с другого:

– Речь о твоём селе. Вернее, о том, что с ним стало. – командир тяжело вздохнул.

«Причём тут это?» – подумала Катя. – «Как это может быть связано?»

– Ты никогда не задумывалась о том, почему так резко оккупанты покинули деревню? Почему ничего не взяли, оставили целыми дома?

– Не задумывалась, если честно, – вспоминала события та.

А ведь и правда. Почему так резко немцы приняли такое решение? Почему даже о ней забыли и подожгли амбар без неё? Девочку настолько заглушило горе, что о такие вещи ей даже близко в голову не приходили. Она ещё раз взглянула на Резанцева. Было видно, что ему было трудно с ней об этом разговаривать и он пытается объяснить всё максимально спокойно:

– Дело в том, что Родников передал немцам информацию, что мы будем возвращаться через село. Оккупантам было приказано быстро покинуть деревню и оставить мины для нас в качестве ловушки, а жителей убить. В общем и целом, смерть твоих родных и близких лежит на руках Николая тоже. Если бы не он, оккупанты бы ничего не узнали. И мы бы смогли вам помочь, – он перевёл взгляд с кухни куда-то вдаль. – Я долго думал сообщать тебе это или нет, но решил, что ты должна знать.

Катя стояла в оцепенении. В голову нахлынули воспоминания о том, как её окрестили «молодым организмом», как Родников общался с ней, угощал хлебом, говорил, что ей нужно расти. Всё это время она разговаривала не только с предателем. Она разговаривала с убийцей её матери! С убийцей её младших братьев и других близких ей людей! Если бы не он… Если бы не он, то она жила бы сейчас в своём доме, а не лагере, просыпалась бы от голоса матери, а не от звука стрельбы и взрывов! А Николай ей улыбался. Для него она была не ребёнком, а чудом выжившей жертвой! Девочка не испытывала боли, не испытывала обиды. В душе разгоралась ненависть, чистая обжигающая ненависть. Она сжала кулаки и спросила уже другим сухим низким голосом:

– И что с ним сейчас?

– Его расстреляли вчера после допроса, – ответил Александр.

– Так вот зачем вы его уводили, – вспоминала вчерашний день Катя.

Они ещё немного помолчали, вслушиваясь в повседневную суету в лагере, которая для девочки звучала как-то отдалённо и глухо. Катя взглянула на небо. С одной стороны, эта новость была для неё шоком, но с другой, она почувствовала облегчение от того, что хоть один человек, причастный к смерти её близких был наказан. Конечно, родных ей это не вернёт, но смерть этого человека стала неким утешением в данной ситуации. Мать всегда говорила, что плохие люди попадают в Ад и там отбывают наказание за свои грехи. Сейчас девочка всей душой желала, чтобы это наказание заставило почувствовать Николаю ту же боль,