Читаем без скачивания Собрание сочинений в 6 томах. Том 4 - Грэм Грин

увидел еще одно. В нем, прижавшись носом к стеклу, сидел маленький мальчик. Вот это и был весь похоронный кортеж.

— Что здесь происходит? — страдальческим голосом снова воскликнул мистер Смит, и кошка зашипела на него с застекленного верха катафалка.

Мадам Филипо крикнула шоферу:

— Salaud! — Потом: — Cochon! [26] — И метнула взгляд на мистера Смита, точно бросила в него два темных цветка. Она понимала по-английски. — Vous êtes américain? [27]

Доведя почти до предела свои познания во французском языке, мистер Смит сказал:

— Вуй.

— Этот cochon, этот salaud, — сказала мадам Филипо, по-прежнему загораживая дорогу катафалку, — хочет ехать назад, в город.

— Но почему?

— Нас не пропускают у верхней заставы.

— Но почему, почему? — растерянно твердил мистер Смит, а двое в черном, оставив свое такси у въезда к отелю, с решительным видом зашагали вниз по шоссе к городу. Теперь на головах у них сидели цилиндры.

— Они убили его, — сказала мадам Филипо, — и теперь даже похоронить не дают, а у нас есть место на кладбище.

— Тут какая-то ошибка, — сказал мистер Смит. — Явная ошибка.

— Я велела этому salaud прорваться сквозь барьер. Пусть стреляют. Пусть убьют и жену и сына, — сказала мадам Филипо и добавила презрительно, хоть и без всякой логики: — У них и ружья-то, наверно, не заряжены.

— Maman, maman! — крикнул ребенок, сидевший в такси.

— Chéri?

— Tu m’as plomis une glace á la vanille.

— Attends un petit peu, chéri [28].

Я сказал:

— Значит, y первой заставы вас пропустили без всяких расспросов?

— Да, да. Вы понимаете, — за небольшое вознаграждение.

— А на следующей что, не берут?

— Он говорит, получен приказ. Боится.

— Тут какая-то ошибка, — сказал я, повторив слова мистера Смита, но в отличие от него имея в виду отвергнутую взятку.

— Вы здешний. Неужели этому можно поверить? — Она повернулась к шоферу и сказала: — Поезжай. Вверх по шоссе.

И кошка, будто приняв оскорбление на свой счет, прыгнула на ближайшее дерево, ее когти скребнули по коре и зацепились. Повернув к нам голову, она опять зашипела на нас на всех с ненавистью изголодавшегося зверя и сорвалась в кусты бугенвиллеи.

Двое в черном медленно возвращались назад. Вид у них был пришибленный. За это время я успел посмотреть на гроб — он был богатый, вполне достойный катафалка, но на нем лежал только один венок, с одной-единственной карточкой. Похороны были суждены бывшему министру малолюдные, так же как и смерть не на людях.

Двое в черном, теперь присоединившиеся к нам, показались мне совершенно одинаковыми, — правда, один был выше сантиметра на два, — может, это цилиндр увеличивал его рост. Тот, что повыше, пояснил:

— Мы ходили к нижней заставе, мадам Филипо, там говорят, что везти гроб назад нельзя. Нет разрешения властей.

— Это кого же? — спросил я.

— Министра социального благосостояния.

Мы все, как один, посмотрели на роскошный гроб с блестящими медными ручками.

— Вот министр социального благосостояния, — сказал я.

— С сегодняшнего утра уже нет.

— Вы мосье Эркюль Дюпон?

— Я мосье Клеман Дюпон. Мосье Эркюль — вот.

Мосье Эркюль снял цилиндр и согнулся в поясном поклоне.

— Что тут происходит? — спросил мистер Смит.

Я объяснил.

— Какая нелепость! — перебила меня миссис Смит. — Неужели гроб должен ждать, пока там разберутся в этой глупейшей ошибке?

— Боюсь, что никакой ошибки тут не было.

— А что же тогда?

— Месть. Живым он им в руки не дался. — Я сказал мадам Филипо: — Они скоро появятся. Это несомненно. Ступайте лучше в отель вместе с ребенком.

— И оставить мужа посреди дороги? Нет.

— Ребенка хотя бы ушлите. Жозеф даст ему ванильного мороженого.

Солнце теперь стояло почти у нас над головой, стеклянный верх катафалка и блестящие медные украшения гроба отсвечивали пучками лучей. Шофер выключил мотор, и мы услышали внезапную тишину, протянувшуюся далеко-далеко, до окраины столицы, где выла собака.

Мадам Филипо распахнула дверцу такси и взяла мальчика на руки. Он был чернее матери, и белки глаз у него были огромные, как два яйца. Она велела ему пойти на поиски Жозефа и ванильного мороженого, но он не желал уходить. Он цеплялся за ее черное платье.

— Миссис Смит, — сказал я, — отведите его в отель.

Она заколебалась. Она сказала:

— Если тут ожидаются какие-то неприятности, мне надо быть рядом с мадам Фили… Фили… Голубчик, отведи его ты.

— И оставить тебя здесь, голубчик? — сказал мистер Смит. — Нет.

Я только сейчас заметил двух шоферов такси, которые в полной неподвижности сидели в тени под деревьями. И вдруг, точно обменявшись между собой каким-то знаком, пока мы говорили, оба сразу ожили. Один вывел свою машину с подъездной аллеи, другой развернулся на шоссе. Заносясь из стороны в сторону, скрежеща тормозами, точно дряхлые гоночные автомобили, такси понеслись вниз по склону к Порт-о-Пренсу. Мы услышали, как их остановили у заставы, потом моторы снова зафыркали и, наконец, утихли вдали.

Мосье Эркюль Дюпон откашлялся. Он сказал:

— Вы совершенно правы. Ребенка отведем мы с мосье Клеманом… — Они взяли его каждый за руку, но мальчик заскреб ногами по асфальту, стараясь вырваться.

— Иди, chéri, — сказала мать. — Там тебе дадут ванильного мороженого.

— Avec de la créme au chocolat?

— Oui, oui, bien sûre, avec de la créme au chocolat [29].

Странное это было зрелище, когда они зашагали втроем под пальмами, между кустами бугенвиллеи — два пожилых близнеца в цилиндрах и между ними ребенок. Отель «Трианон» не посольство, но братья Дюпон, видимо, считали, что, на худой конец, и он сгодится — как-никак владение иностранца. Шофер катафалка — мы о нем совсем забыли — вдруг спрыгнул на землю и побежал догонять их. Мадам Филипо, Смиты и я остались одни возле катафалка и гроба, и мы прислушивались к тишине — к другой тишине, той, что была на дороге.

— Как быть дальше? — немного погодя спросил мистер Смит.

— От нас это не зависит. Мы ждем. Вот и все.

— Кого ждем?

— Их.

Ситуация напомнила мне детские ночные страхи, когда ждешь, что из шкафа вот-вот кто-то вылезет. Нам не хотелось смотреть друг на друга и видеть в чужих глазах отражение своего кошмара, и мы смотрели сквозь стекло катафалка на блестящий новенький гроб с медными ручками, который был причиной всех волнений. Далеко-далеко, из той страны, где жила воющая собака, вверх по длинному склону поднималась машина.

— Едут, — сказал я.

Мадам Филипо прижалась лбом к стеклянной панели катафалка; машина медленно одолевала подъем.

— Правда, уйдите, — сказал я ей. — Нам всем было бы лучше уйти отсюда.

— Ничего не понимаю, — сказал мистер Смит. Он взял жену за руку и крепко сжал ее.

Машина остановилась у нижней