Читаем без скачивания Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— О, не стоит, майор Шварц был так любезен, что лично встретил меня. С генералом я уже знакома, — её взгляд остановился на мне. — А это…

— Это моя жена, — ответил Фридхельм. — Эрин познакомься с Ирмой. Мы учились на одном курсе.

— Твоя… жена? — с явным разочарованием выдохнула она. — И давно?

— Скоро год, — вежливо улыбнулась я.

— Ты к нам надолго?

— Надеюсь, да, — она продолжала сверлить меня неприязненным взглядом. — Я хочу сделать несколько репортажей. Фридхельм, ты обязательно должен мне помочь, я хочу заснять…

Глядя, как она мило щебечет, напрочь меня игнорируя, я почувствовала дикое желание придушить её этой мерзкой горжеткой. Но ничего, я глаз с неё не спущу. Может, мне показалось, и она не питает к нему никакого интереса, кроме старой дружбы, а может, и нет.

Что мне не показалось, стало ясно через пару дней. Мало того, что эта акула пера перевернула вверх тормашками весь штаб, требуя возить её по всей округе и выспрашивая чернушные подробности казней, так ещё заявилась к нам домой в моё отсутствие. Я в замешательстве застыла в прихожей, услышав голоса в гостиной. Интересно, как отреагирует эта девица на моё появление. Хотя нет, стоп. Пожалуй, не будем с этим торопиться. Знаю, что это не очень порядочно, но увы, жизнь такая, что без прослушки никак. Пока что вроде бы не происходит никакого криминала. Старые друзья беседуют за чашкой чая.

— Зря ты приехала, всё-таки на фронте опасно, — вот-вот, вали отсюда, милая, пока каким-нибудь снарядом не пришибло.

— После Сталинграда стали появляться пораженческие настроения, и я хочу запечатлеть переломную битву.

— Ты о чём? — нахмурился Фридхельм.

— Да брось, можно подумать, ты не знаешь, что сейчас готовится масштабное наступление. Вообще-то, это, если что, секретная информация.

— Посмотри, что я привезла, — деваха резво достала из сумочки томик Гёте. — Ты его раньше любил.

— Мне стыдно говорить, но в последнее время я почти ничего не читаю, — Фридхельм медленно пролистал несколько страниц. — Мы все здесь немного одичали.

— Пусть чередуется весь век

Счастливый рок и рок несчастный,

В неутомимости всечастной

Себя находит человек.

Япона мать, сколько пафоса. Да по тебе, милая, сцена плачет. Хотя Фридхельму, наверное, нравится. Он же любитель поэзии.

— Знаешь, я подумала, у нас с ним много общего, — томно вздохнула Ирма. — Я тоже готова продать душу за победу.

— И для чего нам такая победа? — скептически улыбнулся Фридхельм.

— Чтобы вернуться в Берлин, продолжить учёбу, — она нежно коснулась его руки. — Вспомни, какие это были дни. Кафе на углу, куда мы бегали после занятий выпить какао с булочками, цветущие липы, летний кинотеатр в парке. Разве не стоит это того, чтобы продать душу?

— Душу не стоит продавать ни за какую цену, — пора вмешаться, а то неизвестно куда их заведёт кривая дорожка «дружеских» воспоминаний.

— Добрый вечер, — сухо брякнула Ирма.

Я прошла мимо и уселась рядом с Фридхельмом.

— Ты голодная? — он повернулся, чтобы позвать Катю.

— Нет, обойдусь чаем, — я налила немного заварки в чашку и жизнерадостно улыбнулась Ирме. — Ну и как вам Союз?

— Эта поездка — довольно интересный опыт, но разумеется, жить бы я здесь никогда не хотела, — а тебе никто и не предлагает здесь жить.

— Да, здесь условия не сахарные, — посочувствовала я. — К счастью, вы не военнообязанная, и вам ничего не помешает в любой момент вернуться в Берлин.

— Мы как раз вспоминали институтские будни, — улыбнулся Фридхельм.

— Кстати, Эрин, — оживилась Ирма. — Всё хочу спросить, где вы учились?

— Нигде, — не очень вежливо отрезала я.

— Успела только окончить школу — началась война.

— О, вот как, — в её глазах мелькнул нехороший интерес. — А где же вы тогда так великолепно выучили русский?

— Я всё-таки скажу Кэти, чтобы подавала ужин, — Фридхельм улыбнулся Ирме. — Ты останешься?

— Благодарю за приглашение, но мне уже пора, — она торопливо поднялась. — А ты подумай над моим предложением.

— Над чем ты должен подумать? — спросила я, когда Фридхельм проводил её.

— Видишь ли, Ирма хочет сделать фотографии для журнала, — как-то напрягся он.

— Ну и в чём проблема? Или она предложила тебе сняться голым?

Это бы меня не удивило. Она же смотрит на него с щенячьим восторгом, чуть ли не облизывается.

— Нет, она хочет сделать фотографии карательных мероприятий.

— То есть ты с огнемётом в руках сжигаешь толпу женщин и детей?

— Ну, может, не совсем так, но идею ты поняла.

— Надеюсь, ты отказался?

— Конечно.

Я облегчённо выдохнула, но эта гадина не поленилась поднять тему постановочной фотосессии в штабе.

— Фридхельм, ты же станешь настоящим героем, — восторженно щебетала она. — Ну, почему ты такой упрямый?

— Я не стремлюсь быть героем с обложки, тем более сейчас нужно сосредоточиться на более важных задачах.

— Я вообще считаю, что ради фото расстрелять ни в чём не повинных людей это перебор, — вмешалась я.

— Фрау Винтер, вы снова проявляете недопустимое сочувствие к русским большевикам? — вкрадчиво спросил майор.

— У меня нет сочувствия к большевикам, — отпарировала я. — Но вот старики и дети ни в чём не виноваты. Кроме того, эти показательные расстрелы только подстёгивают подпольщиков к активным действиям. Вспомните, они недавно взорвали несколько складов.

— В ваших словах есть определённый резон, Эрин, но сейчас это необходимая мера, — небрежно вмешался в наш спор Вайс. — В городе орудуют подпольщики, и мы хотим подстегнуть местное население выдать их. Если они будут бояться за жизни своих близких, они не станут никого покрывать.

— Как бы там ни было, мне некогда в этом участвовать, — твёрдо сказал Фридхельм. — Вы же помните, мы собирались подогнать артиллерию в сектор, откуда идёт радиосигнал.

— Ирма, зачем вам этот скромник? — Шварц игриво приобнял её за талию. — Пойдёмте со мной, у меня как раз есть партия заложников, и я готов помочь, чтобы у вас получились отличные кадры.

— Ладно, — кисло улыбнулась недоблогерша.

Я проводила её неприязненным взглядом. Шварц, кажется, запал на эту корову, но