Читаем без скачивания Пропавшая в сумерках - Анна Аксинина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Баба Марина жила вдвоем со своей внучкой – Кариной. Карина была с детства моей подругой. Как я упоминал, моя мама много работала, и часто оставляла меня на бабу Марину. Помню, как мы купались в детстве в речушке с Кариной голышом, без штанов. Она была белобрысой, с вечными соплями под носом. Но у нее и в детстве были яркие голубые глаза, точь-в-точь, как у бабы Марины.
Карине не нравилось ее имя. В деревне ребятишки дразнили ее Карькой. Тогда она переименовала себя в Катю. А мне нравилось ее необычное для нашей деревни имя. Именно я уговорил ее снова называться Кариной. Но в деревне кто-то звал ее Катей, а кто-то Кариной. Она откликалась на оба имени.
Мать Карины редко показывалась в нашем околотке. Она удачно вышла замуж, бросив на бабку своего первого незаконнорожденного ребенка. Поговаривали, что отец Карины сидел в тюрьме, что не считалось особым позором для нашей деревни.
На наших Выселках жила одна достопримечательность: дядя Василий Медведев. По имени его никто не звал, кроме маленьких детей, обращались к нему по кличке – Медведь. Когда он вернулся с зоны, мать его давно померла, старенький домик без хозяйской руки совсем развалился. Но дядя Василий построил на месте старой развалюшки настоящий замок. Да, да, замок! Как в сказке, с высокими башенками. А каждую башенку венчали зубцы, искусно выложенные из красного кирпича. Не было лишь решеток на окнах, как в кулацком поселке. И зачем Медведю были решетки, да он и дверь-то никогда не запирал. Местная шпана перед ним благоговела, и почтительно кланялась ему даже с противоположной стороны улицы.
Помню, как однажды какой-то заезжий гастролер, не иначе, зашел в незапертую дверь дома дяди Василия и прикарманил какую-то мелочь. Взял чисто по неведению, по незнанию с кем имеет дело. Через пару дней его нашли за деревней с перерезанным горлом. И весь рот его был забит украденными деньгами.
Я окончил первый курс института. На заработанные деньги купил себе у фарцовщиков жутко дорогие фирменные джинсы и кожаную куртку. Высокий брюнет, со спортивной фигурой, я себе нравился. Нравился я, конечно, не только себе.
В городе у меня была подружка – Нинка, с которой я жил. Жениться я на ней не собирался, да и она не строила иллюзий на мой счет. Девчонка была некрасивая, старше меня лет на пять или больше. Нинка работала в столовой. Она щедро подкармливала меня. Я оставался у нее ночевать, когда ее мать уходила на завод во вторую смену. Мне было легко с Ниной. Возраст свой она от меня скрывала, да я и не интересовался. Но как меня обожала!
А уж в нашей деревне барышни мне проходу не давали. Как-то неожиданно выросла Карина. Она тоже училась в городе, в техникуме, но город большой, мы с ней не встречались.
Тем летом мать мне все уши прожужжала насчет Карины: что девка и работящая, и красивая, и скромная – ну, чем не будущая жена для меня. «Ты хоть посмотри в ее сторону! Что еще мужику надо! И любит тебя, не скроешь, ведь, любовь! Присмотрись, сынок. Где ты такую в городе найдешь?» – причитала мать, и я ей обещал присмотреться. Честно говоря, Карина меня, как девушка, не интересовала. Уж очень она была простая, никогда не пользовалась косметикой. Свои волосы закалывала в тугой узел на затылке. Ни кокетства в ней не было, ни какой изюминки. Простая, одним словом. К тому же я привык смотреть на нее, как на сестру. Но чтобы не огорчать свою маму, я в тот вечер согласился сходить с Кариной на дискотеку в дом отдыха. Мать «цвела и пахла» от счастья, когда мы с Кариной пошли на танцы. А у Карины рот не закрывался, она болтала без умолку. Я с трудом терпел ее восхищенный взгляд и жалел, что согласился с матерью.
Дорога на дискотеку лежала через Ромашково. Когда мы проходили мимо одного большого красивого дома, Карина остановилась и сказала, что в этом доме живет ее мать. Я удивился. Дом был богатым даже по меркам Кулацкого поселка. Я рассматривал сквозь железную кованую решетку ограды ухоженный сад, высокий двухэтажный дом, узорчатую беседку в глубине сада, фонтан, выложенные белой плиткой дорожки. Девушка мелькнула в глубине сада.
– Кто это? – спросил я Карину.
– Это моя младшая сестра, только она не знает обо мне.
– Почему?
– А муж моей мамы не хочет, чтобы мы с ней встречались. Но мама же меня не бросила. Она помогает нам с бабушкой, как может. И пальто мне новое купила, и платье и туфли. И я рада, что ей хорошо живется. А сестру я видела, украдкой. Она хорошенькая, на маму похожа. У них большая квартира в городе, а здесь как бы дача.
– А муж мамы кто? Большая шишка?
– Он, кажется, в милиции работает, большой начальник. Самый главный или второй.
– Высоко твоя мама взлетела.
Неожиданно огромная собака бросилась к ограде. Мы с Кариной, не сговариваясь, дружно отпрянули от забора. Собака прыгала на забор, просовывала морду между прутьями и захлебывалась злобным лаем.
– Ничего себе здоровая собачара! Восточноевропейская овчарка!
– Его Джульбарсом зовут, – уточнила Карина.
– А ты откуда знаешь?
– А я стояла как-то там, случайно, на той стороне улицы, и слышала, как его кликали. Они всегда его вечером спускают с цепи, да и днем он часто по усадьбе бегает. – Карина покраснела и потупила глаза.
– Ладно, нечего стоять, пошли на танцы. – Я увел Карину от заветной ограды, как бы ей ни хотелось постоять еще.
Мы шли по улице и еще долго слышали, как заливался лаем Джульбарс.
На танцах я встретил своего соседа Николая. После окончания средней школы Колька решил не продолжать свое образование: учеба ему и в школе изрядно надоела. Полгода он поработал на местной ферме, затем его выгнали за прогулы. И Николай болтался, не желая снова устраиваться на работу в деревне. Чтобы мать его не пилила, он нашел какую-то работу в городе. Но из разговора с ним я так и не понял, где и кем он работает. Но одет он был очень модно, в дорогих шмотках.
Николай первым подошел ко мне.
– Аркашка! Привет! Сто лет не виделись. Вот залетел повидать родные пенаты. А ты
