Читаем без скачивания Маленький дорожный роман - Анна Васильевна Дубчак

Женя открыла дверцу машины, уложила чемодан на заднее сиденье и легко открыла его.

Вещей там было немного. Бутафория! Троицкая заполнила его совершенно случайными вещами, даже двумя теплыми свитерами и ботинками, словно собиралась не в Сочи, а туда, где похолоднее. И все это — для мужа. На случай, если он каким-то образом узнает о ее вранье и захочет заглянуть в чемодан. Хотя разве это вообще возможно? Нет, вряд ли муж когда-либо заинтересуется содержимым чемодана жены. Значит, просто покидала туда то, что не носится, чтобы просто забить пустое пространство чемодана, и всё.

Женю тоже вещи не интересовали. Она-то знала, что ни в каком Сочи Троицкая не была. Но что-то же в чемодане могло рассказать о хозяйке чуть больше.

Старое потрепанное рыжее портмоне, вероятно, предшествующее новому, она нашла на самом дне чемодана, как раз под пакетом с ботинками. Денег там не было. Но были какие-то визитки, записочки с номерами телефонов, обозначенных, как «доктор Рузаева», «ремонт одежды», «оборудов.» и другие. И все это было затертое, старое, явно не имеющее отношения к сегодняшнему дню. В старом портмоне все было старое, и положила Троицкая его в чемодан тоже для веса, просто чтобы чем-то заполнить.

Но в одном отделении она все же нашла, как ей показалось, кое-что интересное. Маленькую фотографию мужчины. Молодой брюнет с тонкими чертами лица. Края фотографии потрепались.

На обороте Женя прочла: «Валентине от Аркадия». Ни тебе даты, ни каких бы то ни было подробностей или пары нежных слов.

Женя вытряхнула из портмоне визитки с записочками. Где-то она уже видела, кажется, это имя. И точно. Вот она, визитка. С названием компании, наименованием должности и рабочими телефонами Аркадия Петровича Борисова. И поверх визитки синими чернилами от руки написан номер мобильного телефона.

Позвонить или не позвонить? Все-таки ночь. По-хорошему, конечно, звонить нежелательно. Но, с другой стороны, именно ночные звонки самые тревожные, нервные и могут застать человека врасплох.

Что, если этот Аркадий, проснувшись, полусонный, и скажет что-то полезное, важное для следствия? Но что? Какой вопрос ему задать? Попросить его позвать Валентину? И по тому, как он отреагирует на это, станет ясно, знает ли он о ее гибели, давно ли виделись, в каких отношениях они состояли. К примеру, если он удивится вопросу и спросит, кто такая Валентина, то понятно будет, что это так, шапочное знакомство, и он ее не помнит. Если же скажет, что понятия не имеет или век бы он ее видел, тоже как бы что-то прояснится… А если дрогнувшим голосом сообщит о смерти Троицкой, то понятно будет, что он скорбит…

Конечно, вариантов реакции Аркадия Борисова на ночной звонок может быть много. Да и звонить Жене было волнительно. Она понимала, что собирается вторгнуться в частное пространство незнакомого ей человека, что нарушит его сон и покой. Но она же не скажет о смерти Валентины. Просто попросит Аркадия позвать ее к телефону…

Она набрала номер и, затаив дыхание, даже зажмурилась от страха, от понимания того, что делает что-то непозволительное, что так нельзя.

Послышались длинные гудки, Женя от волнения вспотела. И вдруг сработало! Ей ответил сонный женский голос:

— Слушаю… Кто это?

Женя даже представила себе молодую женщину (да, голос был молодой, высокий, возможно, он принадлежал жене Аркадия), с закрытыми глазами прижимающую телефон к уху.

— Извините за поздний звонок… Позовите, пожалуйста, Аркадия.

После долгой паузы, когда нервы Жени были на пределе и она уже готова была отключить телефон, женщина вдруг тихим осипшим голосом ответила:

— Так Аркаша же умер два года тому назад… Его убили…

И сама отключила телефон.

Женя почувствовала, как в ушах ее запульсировало, как кровь прилила к голове, даже к губам! И волосы на голове зашевелились. Словно она узнала о смерти хорошо известного ей человека. Ну ничего себе! Так кто же такой этот Аркадий Борисов?

Она захлопнула чемодан, предварительно сунув визитку Борисова в карман, уложила его в багажник машины, заперла ее и вернулась в дом.

На веранде мужчины говорили о политике. Женя предложила им кофе, только Петр и откликнулся.

— А вы, Алексей?

И тут она поймала взгляд Павла Журавлева. Тяжелый, полный ревности и укора.

Женя ответила на его взгляд тоже колюче, сощурив глаза. Вспомнила, как долго не могла дозвониться до него, как он не отвечал на ее сообщения, вообще исчез из поля ее зрения. Смог же! Смог, хотя знал, ну, или, по крайней мере, догадывался, как ей это неприятно, что она страдает. Что ж, теперь и она будет изводить его своим безразличием. Подумаешь, Ребров запретил ему встречаться с ней. Да если бы Павел был влюблен по-настоящему, кто бы ему что запретил?

— Хотя нет, — вдруг, словно прочтя ее мысли, сказал Журавлев, обволакивая Женю взглядом своим синих глаз, — я тоже хочу кофе. Если позволите, я помогу вам на кухне. Да и разомнусь немного…

Борис, как показалось Жене, едва заметно усмехнулся.

— Женечка, душа моя, тогда и мне чашечку, — сказал он.

— Давайте я уж всем принесу, — предложила Женя, веселясь от души над стараниями Бориса скрыть свою ревность.

Ей, по-хорошему, надо было, чтобы на кухню с ней прошел Хованский, чтобы она могла ему вернуть ключи от машины. Но за ней увязался Журавлев.

А ведь он выпил, сейчас расхрабрится, обнимет ее, поцелует, и в эту самую минуту, как в кино, в самый неподходящий момент может войти Борис. Или Ребров. Или Хованский. Нет-нет, он не должен идти за ней.

Но не успела она, развернувшись, сказать ему об этом, как увидела за его спиной Хованского, пьяного, глубоко несчастного и смертельно уставшего. Он подавал ей знаки, вялой рукой в воздухе поворачивая невидимый ключ. Она кивнула, показывая на Журавлева, мол, ничего, он свой, и прямо на глазах Павла вернула Алексею ключи от машины.

Журавлев не посмел комментировать, а Женя не стала ничего объяснять, пусть ломает себе голову.

Она разлила кофе по чашкам, и тотчас на кухне появился Борис.

— Мы еще посидим, Женечка, а ты иди уже, ложись.

Ее так и подмывало спросить: «И куда это мне лечь? На моей кровати спит твоя клиентка!», но она нашла в себе силы воздержаться. Пошловато бы все это прозвучало. Истерично. Незачем было устраивать семейные разборки при свидетелях. Тем более перед Павлом.

— А где та девушка, ваша клиентка? — вдруг спросил Журавлев, и Женя от неожиданности чуть не уронила чашку. И с чего это он заинтересовался ею?

— Борис уложил ее в нашей спальне… — взорвалась Женя, уже не владея