Читаем без скачивания Площадь - Чхе Ин Хун

Нет, ему не хотелось ни на Север, ни на Юг. Но, видимо, все же придется выбирать одно из двух. Еще в лагере для военнопленных он услышал, что в Северной Корее арестован Пак Хенен, один из лидеров коммунистической партии. Стало быть, страшный кулак северокорейской клики занесен и над его головой. Никаких сомнений, что и отец Ли Менджюна сейчас в смертельной опасности. Наверняка и его обложили, как дикого зверя.

Тем временем стороны достигли компромиссного соглашения, по которому военнопленным, не желающим возвращаться на родину, предоставлялось право отправиться в одну из нейтральных стран. В тот момент, когда он обреченно ожидал смерти на дне мрачной пропасти, сверху ему бросили спасательный канат. Да, на свете все-таки есть судьба. В час отчаяния ему протянули руку помощи. Незабываемый день. Перед военной комиссией в Пханмунджоме он и его товарищи открыто высказали свое желание выехать из этого ада в любую нейтральную страну. Это было, пожалуй, единственным радостным событием за все последнее время.

Члены Совместной комиссии воюющих сторон сидели за столами в просторной комнате. Пленные входили с левой стороны, проходили собеседование и шли к выходу, расположенному справа. От коммунистической армии присутствовало пять человек: четыре офицера и представитель Китая — в военной форме. Они начинали опрос первыми. Вызванный по списку военнопленный должен был сперва отвечать на их вопросы.

Сидящий впереди офицер любезно предложил:

— Садитесь, товарищ.

Менджюн не отреагировал на предложение и продолжал стоять неподвижно.

— Куда вы хотите поехать?

— Хочу в нейтральную страну.

Они переглянулись. Предлагавший сесть офицер нагнулся низко над столом и сказал тихо:

— Товарищ, любая нейтральная страна — капиталистическая. Как вы будете жить в незнакомом месте, где к тому же царствуют голод и преступность?

— Хочу в нейтральную страну.

— Подумайте еще раз! Это очень ответственное решение, не подлежащее пересмотру. Ради чего вы отказываетесь от своих законных прав?

— Хочу в нейтральную страну.

Тут вмешался офицер, сидевший рядом:

— Послушайте. Сейчас в Народно-Демократической Республике принят новый закон о пенсионном обеспечении участников войны, предоставляющий большие льготы. По новому закону они пользуются преимущественным правом при приеме на работу, им оказывается почет и уважение как народным героям. Весь наш народ ждет вас. Родные горы и реки будут счастливы увидеть вас вновь.

— Хочу в нейтральную страну.

Склонив друг к другу головы, они стали совещаться.

Затем заговорил тот, кто первым к нему обратился:

— Мы вас понимаем. Мало кто может выдержать такую длительную психическую обработку, какую империалисты проводят среди пленных, но мы великодушны и готовы простить ваши временные заблуждения…

— Хочу в нейтральную страну.

Китайский представитель что-то вскричал резким голосом. Только что говоривший офицер с ненавистью посмотрел на Менджюна и процедил:

— Ну что ж.

И обратил взгляд на следующего вошедшего пленного.

Менджюн перешел в другой конец помещения, где за столом сидели представители сил ООН.

— Так. Вы откуда родом?

— …

— Гм… Уроженец Сеула… Вы пишете в заявлении, что хотели бы уехать в нейтральную страну, но где вы найдете место лучше родины? Все, кто побывал за рубежом, в один голос говорят, что только за границей чувствуешь, насколько она дорога. Я хорошо понимаю причины вашего недовольства своим правительством. Никто не отрицает, что сейчас и у нас в Республике Корея наблюдаются трудности переходного периода. Но этот период близится к концу. Зато у нас — свобода. Для человека ничего нет важнее свободы. Вы, как человек, прошедший все круги ада Северной Кореи и лагеря для военнопленных, на себе испытали тяготы жизни без свободы…

— Хочу в нейтральную страну.

— Хе-хе-хе… Мы не настаиваем, конечно. Только мне становится грустно при мысли, что кто-то из моих соплеменников будет одиноко дрожать от холода на неведомой чужбине, всеми забытый, вдали от родины. Двадцать миллионов соотечественников уполномочили нас просить вас вернуться в объятия отчизны…

— Хочу в нейтральную страну.

— Вы же представитель интеллигенции. Вы даже учились в университете. Нашей стране очень не хватает таких людей, как вы. Неужели вы со спокойной совестью можете оставить родину в трудный для нее час?

— Хочу в нейтральную страну.

— Мы знаем, что существующим положением особенно недовольна именно интеллигенция. Но стоит ли губить все тело, если только часть его болит, если это только гнойник? Нужно всего лишь умелое медицинское вмешательство — и вы опять здоровы и жизнерадостны. Я говорю о нашем обществе в целом. Нам очень нужны интеллектуалы. Они просто на вес золота. Лучше потерять десяток невежественных мужиков, чем одного такого, как вы. Вы еще очень молоды. Впереди вас ждут большие дела. Я, как старший по возрасту, советую вам: не принимайте опрометчивое решение, оставайтесь с нами, и вы найдете себе достойное место среди строителей своей страны. Вы произвели очень хорошее впечатление на всех членов нашей комиссии. И лично мне почему-то очень симпатичны. Мне кажется, что в вас я вижу младшего брата. Если все же решите остаться в Южной Корее, обещаю вам личную помощь и содействие в дальнейшем устройстве вашей судьбы. Ну как?

Менджюн поднял голову, посмотрел в потолок. Затем несколько приглушенно, будто про себя, сказал:

— Хочу в нейтральную страну.

Говоривший отшвырнул карандаш, ударил по столу рукой и взглянул на сидящего рядом американца. Тот пожал плечами и засмеялся, прищурив глаза.

У выхода Менджюн записал свое имя в регистрационный лист на столе у секретаря. Выйдя наружу, он вдруг откинулся назад, словно собираясь чихнуть, и от души расхохотался. На глазах выступили слезы, в горле першило, перехватило дыхание, но он никак не мог остановиться и неудержимо хохотал и хохотал.

Море не выпьешь, даже если его тебе даром дают. Да и зачем? Чтобы утолить жажду, человеку достаточно чашки воды. Море обещаний, конечно, вздор, но ждать исполнения обещанного еще глупее. Море, так щедро обещаемое, и чашка воды, необходимая для утоления жажды, — между ними пропасть, доверху наполненная людскими слезами, кровью и потом. Мы виноваты лишь в том, что не знаем глубины этой пропасти. Грустное заблуждение «интеллигента», выросшего в отставшей от жизни, бедной стране. Он верит не в науку, а в волшебство. Он верит, что магией можно превратить целое море в чашечку живой воды. Он верит ловкачам, хитро жонглирующим словами, чтобы продать подороже квинтэссенцию человеческого счастья, верит власти и покидает надежную гавань в наивной надежде получить чашечку магического напитка. Но когда он оборачивается на покинутый берег,