Читаем без скачивания История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4 - Джованни Казанова

— Ты меня знаешь? — спросил я.

— Нет. Я вижу вас, однако, проходящим часто под моими окнами. Я живу в С.-Рок, в первом доме слева, переходя мост.

После этого рассказа мы сочли Капсучефало сто раз достойным железного ошейника и галер, но женщина нам показалась невинной в своем качестве шлюхи. Она должна была быть на десять лет старше, чем М. М., она была симпатичная, но блондинка, а моя дорогая подруга была светлой шатенкой и выше, по меньшей мере, на три дюйма.

После полуночи мы сели за стол и поели то, что приготовила нам Антуанетта, с большим аппетитом. Мы согласились оставить там бедную дьяволицу, не дав ей ни стакана вина. Нам показалось правильным поступить таким образом. В наших застольных беседах Резидент прокомментировал, как друг и как умный человек, мои усилия, чтобы убедиться, что речь не шла о М. М. Он сказал, что было бы неестественно, чтобы я все это проделал, если не был влюблен в нее. Я ответил, что, будучи приговорен и ограничен приемной, я могу об этом лишь сожалеть; он ответил мне, что охотно платил бы сто гиней в месяц за одну лишь привилегию наносить ей визиты к решетке. Говоря это, он дал мне сотню цехинов, что был мне должен, поблагодарив меня за доставленное удовольствие. Я без стеснения положил их в карман.

В два часа после полуночи мы услышали тихий стук в дверь со стороны улицы.

— Ну вот, дружок, — говорю я ей, — будьте благоразумны и будьте уверены, что все выяснено.

Он входит и видит Мюррея и красотку. Он замечает, что здесь имеется третий, только когда я запираю на ключ дверь в прихожую. Он поворачивается и видит меня. Он меня узнает. Он говорит мне, не теряя самообладания:

— А! Это вы? Проходите. Вы должны знать о необходимости соблюсти секрет.

Мюррей смеется и говорит, чтобы тот сел. Он спрашивает, держа в руках пистолеты мошенницы, куда он ее отведет до того, как наступит день, и тот отвечает, что отведет ее к ней.

— Может так статься, — говорит Резидент, — что обоим придется идти в тюрьму.

— Нет, — отвечает он, — потому что это наделает много шума, и над вами будут смеяться. Пойдем, говорит он девице, одевайтесь и уходим.

Резидент протягивает ему стакан Понтака[32] и сутенер пьет за его здоровье. Мюррей играет красивую кадриль бриллиантом на его пальце, и, показывая, что заинтересован, снимает его. Находит, что он хорош, и спрашивает, сколько он стоит.

— Он стоит, — отвечает Капсучефало растерянно, — четыреста цехинов.

— Я беру его за эту цену, — отвечает Резидент.

Тот опускает голову. Эта великая скромность заставляет Мюррея хохотать. Он говорит женщине одеваться и следовать за своим другом. Это мгновенно было проделано. Они вышли, отдав нам глубокий поклон.

Я обнял Мюррея, сделав ему комплимент и поблагодарив за то, что он так спокойно окончил это дело, потому что шум мог задеть троих невинных. Он ответил мне, что виновные будут наказаны, и никто не догадается о причинах. Я позвал Тонину, которую англичанин пригласил выпить, но она уклонилась. Он смотрел на нее воспламенившимся взором. Он ушел, поблагодарив меня самым сердечным образом. После его ухода Тонина в моих объятиях убедилась, что я не проявил по отношению к ней ни малейшей неверности. Проспав шесть часов и пообедав вместе с ней, я пошел в приемную дать отчет благородной М. М. обо всей этой истории.

Мой рассказ со всеми подробностями, описание всех моих переживаний, которые она выслушала, не сморгнув глазом, выказывал на ее лице различные оттенки чувств, вызванных переживаниями ее прекрасной души. Опасения, гнев, негодование, одобрение моих действий, направленных на прояснение истины, радость оттого, что все, что я делал, показывало меня как любящего ее и преданного ей, все говорило, что я не заслуживаю упрека в предательстве, и заставляло ее верить, что моей единственной целью было подготовить проект ее перемещения во Францию.

Она была польщена узнать, что маска, бывшая со мной, — это Резидент Англии, но я увидел, что ее благородные чувства были задеты, когда я сказал, что знатный иностранец готов был платить сотню гиней в месяц за право видеться с ней у решетки. Ей показалось, что она имеет право обидеться на него за то, что он наслаждался ею в своем воображении, и что портрет, который я ей показал, похож на нее. Она не могла с этим согласиться. Она заметила мне с тонкой усмешкой, что уверена, что я не показывал своей малышке фальшивую монахиню, потому что она может ошибиться.

— Ты знаешь про мою юную служанку?

— И которая к тому же красива. Это дочь Лауры. И если ты ее любишь, я этому очень рада, и К. К. также; но я надеюсь, что ты найдешь способ показать мне ее; К. К. же ее знает.

Пообещав, что я ее покажу, я рассказал в подробностях всю историю этой любви и увидел, что она ей понравилась. В тот момент, когда я собрался уходить, она мне сказала, что считает своим долгом убить Капсучефало, так как он ее обесчестил. Я ей поклялся, что если Резидент не отомстит за нас в течение недели, я сделаю это сам.

Этими днями умер прокуратор Брагадин, старший брат моего доброго покровителя. В результате этой смерти тот становился весьма богат. Но фамилия должна была угаснуть, вспомнили о женщине, бывшей его любовнице, подарившей ему сына, который был жив, и родилась идея, чтобы он на ней женился. С этим браком сын становился законным, и род не кончался. Властью ассамблеи Коллегии она должна была стать гражданкой, и все было бы замечательно. Она написала мне письмо с просьбой повидаться. Мы с ней не были знакомы. В тот момент, когда я собрался идти, г-н де Брагадин вызвал меня к себе. Он попросил меня обратиться к Оракулу с вопросом, должен ли он следовать совету де ла Хэйе в деле, которое тот просил мне не сообщать, но которое для Оракула должно быть ясно. Оракул ответил, что он не должен следовать ни чьему совету, а только собственному разуму, после чего я пошел к даме.

Она рассказала мне обо всем, представила мне своего сына и сказала, что если брак будет заключен, будет составлен в присутствии нотариуса документ, согласно которому после смерти г-на де Брагадин я стану хозяином компании, дающей пять тысяч экю в год. Сразу догадавшись, что это дело, должно быть, то самое, которое предложил г-ну де Брагадин де ла Хэйе, я ответил даме без колебаний, что, поскольку де ла Хэйе говорил уже об этом с г-ном де Брагадин, я не хочу вмешиваться в это дело. После этого короткого ответа я откланялся.

Я нашел странным поведение этого де ла Хэйе, который без моего ведома интриговал, чтобы женить моих друзей. Два года назад он, если бы я не воспротивился, женил бы г-на Дандоло. Я не беспокоился об угасании рода Брагадин; но многое в жизни моего дорогого благодетеля говорило о том, что женитьба ускорила бы его смерть. Ему было шестьдесят три года, и у него был апоплексический удар.