Читаем без скачивания Инквизиция и инквизиторы во Франции - Наталия Ивановна Московских

При этом труды натурфилософов были пронизаны глубокой религиозностью, что автоматически делало их опасными с точки зрения церковной верхушки, — особенно если учесть растущую популярность книгопечатания.

В 1559 году под строгим инквизиционным надзором вышло первое официальное издание Index Librorum Prohibitorum («Индекс запрещенных книг»), идея которого была не нова и уходила корнями в незапамятные времена. Целью составления «Индекса» было названо ограждение веры и нравственности от посягательств и богословских ошибок. Книги, прошедшие цензуру, печатались с грифом Nihil obstat («Никаких препятствий») и Imprimatur («Да будет напечатано») на титульном листе.

Неугодные церкви сочинения и прежде подвергались либо политической, либо церковной цензуре. Но с 1559 года эта практика была поставлена на поток.

В 1572 году была сформирована специальная конгрегация, которой вменили в обязанность выявлять запрещенную литературу, вносить дополнения в новые издания «Индекса», а также давать указания по исправлениям в случаях, если книгу в целом можно было не запрещать, но требовалось внести в нее какие-либо изменения.

Во Франции «Индекс запрещенных книг» применялся неукоснительно на протяжении всего периода его существования. Среди книг, с которыми боролась инквизиция, можно встретить не только труды Жана Кальвина, Рене Декарта, Шарля Монтескье, Николя Мальбранша, Вольтера, Жан-Жака Руссо, но и, скажем, сочинения Оноре де Бальзака, Жорж Санд…

Какие именно книги запрещались церковью?

«1. Все тексты Священного Писания, изданные некато-ликами.

2. Книги любого автора, защищающие ересь и раскол или стремящиеся любым способом разрушить самые основы веры.

3. Книги, специально направленные против церкви или христианских обычаев.

4. Книги всех некатоликов, посвященные вопросам религии, если не указано, что в них нет ничего противоречащего католической вере.

5. Книги и брошюры, в которых говорится о новых видениях, явлениях, пророчествах, чудесах или которые пропагандируют новых святых, если таковые были опубликованы без соблюдения канонических правил.

6. Книги, оспаривающие или высмеивающие любой католический догмат; защищающие ошибки, осужденные папским престолом; низвергающие авторитет божественного культа; стремящиеся разрушить церковную дисциплину; умышленно оскорбляющие церковную иерархию или клир и церковь.

7. Книги, поучающие или рекомендующие любые суеверия, колдовство, гадание, предсказания, магию, вызов духов и тому подобное.

8. Книги, провозглашающие законными дуэль, самоубийство, развод и доказывающие, что масонство и им подобные организации не только не вредные, но и полезные для церкви и гражданского общества.

9. Порнографические книги.

10. Литургические книги, апробированные папским престолом, если в них имеются изменения.

11. Книги, распространяющие апокрифические, или запрещенные, или отмененные папским престолом индульгенции.

12. Любого рода изображения Христа, Девы Марии, ангелов, святых и других «божьих слуг», если они не отвечают духу и наставлениям церкви.

Канонический кодекс запрещал пользоваться «отлученными» книгами всем верующим и церковникам, за исключением кардиналов, епископов и других высших церковных чинов, без особого на то разрешения соответствующих церковных властей. Получавшие разрешение ими пользоваться обязывались не передавать их третьим лицам» (И. Р. Григулевич).

Однако несмотря на запреты, натурфилософские учения продолжали развиваться. Соответственно сочинения натур-философов продолжали встречать препятствия в виде новых изданий «Индекса запрещенных книг», что, впрочем, только возбуждало к ним, как ко всему запретному, все больший интерес.

Инквизиция и алхимики

В XVI столетии европейские умы захватило увлечение такой специфической областью натурфилософии, как алхимия. Его не избежали даже коронованные особы, жаждавшие заполучить философский камень, необходимый для превращения неблагородных металлов в золото и создания эликсира бессмертия.

С точки зрения инквизиции алхимию следовало осуждать как ересь, так как многие относились к алхимическим учениям с особой, глубокой религиозностью и черпали в ней смысл своего бытия. Философия алхимиков не придавала особой значимости смерти Христа во имя искупления человеческих грехов и учению о рае. Она учила, что божественный дух, заложенный в Иисусе Христе, содержится во всяком человеке, являя собой зерно вечной жизни, и познание этой истины доступно всем, кто живет чистой духовной жизнью, полон любви и мудрости.

В этом, безусловно, можно было усмотреть признаки ереси, и еще в первой половине XIV века папа Иоанн XXII запретил алхимию в Италии, что, впрочем, не уменьшило число искателей философского камня. Среди них, кстати, было немало монахов, которые производили свои опыты в монастырских стенах.

Пожалуй, массовый захват умов подобным учением был бы для церкви не менее опасным, чем распространение в Лангедоке альбигойской ереси в XIII веке. Но среди алхимиков не наблюдалось централизации: они действовали, скорее, поодиночке, предпочитая не сбиваться в группы — а следовательно, не представляли угрозы как секта. Алхимия была уделом избранных, она требовала образования и немалых денежных вложений. К тому же ею занимались многие сильные мира сего, а взять их в оборот инквизиции не всегда было под силу. Это происходило только в исключительных случаях, и, во всяком случае, во Франции до преследований высокопоставленных алхимиков дело никогда не доходило.

Что же касается людей рангом пониже, то их могли привлечь к ответственности, например, по обвинению в мошенничестве (инквизиция, как ни странно, иногда занималась и такими делами), или, как это ни парадоксально, в случае прямо противопожном, если возникали предположения, что им удалось добиться успеха в своих опытах. За секретами таких алхимиков велась настоящая охота, их мечтали заполучить короли. А так как адепты алхимических учений, прямо скажем, не горели желанием делиться своими тайнами, то инквизиция привлекалась, чтобы принудить их к диалогу. К занятиям алхимией всегда можно было при желании примешать обвинение в колдовстве, что часто и делалось.

Впрочем, и это помогало не всегда, но вовсе не потому, что, как пишет Г. Шустер, «адептам не разрешалось открыто говорить о тайных учениях, даже если они сами проникли и постигли их смысл, ибо считалось несомненным, что разглашение тайны о приготовлении философского камня влечет за собою мгновенную смерть. Самыми страшными пытками невозможно было вынудить признание у убежденных алхимиков». Мы знаем, как инквизиция умела развязывать языки, и, следовательно, можем предположить, что причина невозможности выведать секрет философского камня даже с помощью методов инквизиции совсем в ином — в отсутствии этого секрета.

Вокруг алхимии существовало множество мифов. Те, кто ею занимались, жаждали наживы, но так как неблагородные металлы не спешили превратиться в золото, да и вечная жизнь не стучалась в двери алхимических лабораторий, интерес к алхимии уже к концу XVI века стал стремительно угасать.

XVII век. Одержимость входит в моду

Бесы в Экс-ан-Провансе

ХVII столетие в самом своем начале встречает нас интересным феноменом — одержимостью бесами. Отмечен этот феномен был церковью, разумеется, раньше, борьба с ним велась постоянно, но именно в XVII веке он заставил обратить на себя особое внимание.

Даже