Читаем без скачивания Миллиарды Арсена Люпена - Морис Леблан

Роланда энергично заиграла триумфальный марш, долженствующий выражать ее ликование.

Внезапно она резко остановилась:

– Кто-то кричал… Вы слышали, Жером?

Они прислушались.

Снаружи царила полная тишина: ни с мирной лужайки, ни с сонного пруда не доносилось ни звука. Очевидно, Роланде послышалось. Она снова взяла несколько победительных и радостных аккордов…

Но тут же, снова прервав игру, резко встала. Кто-то кричал, теперь девушка слышала это совершенно ясно.

– Элизабет… – пролепетала Роланда и бросилась к окну.

Выглянув из него, она произнесла сдавленным голосом:

– Помогите!

Жером уже стоял рядом с ней. Наклонившись, он увидел на берегу, в том месте, где к пруду спускались ступеньки, мужчину, который держал Элизабет за горло. Она лежала навзничь, ногами в воде. Тут и Жером вскрикнул от ужаса и собрался было броситься вслед за Роландой, которая уже, выскочив из окна, бежала по лужайке.

Мужчина обернулся. Оставив свою жертву, он подобрал что-то с земли и скрылся в саду «Оранжереи».

Жером передумал. Он кинулся в соседнюю комнату, сорвал со стены винтовку (он точно знал, что она заряжена, так как сестры часто упражнялись в стрельбе) и встал на высоком крыльце, вглядываясь в сад.

Мужчина убегал. Он поравнялся с домом, явно намереваясь добраться до огорода «Оранжереи», который выходил на круговую аллею.

Жером вскинул винтовку и прицелился. Раздался выстрел: мужчина кубарем полетел в цветочную клумбу, где, несколько раз дернувшись, застыл в неподвижности. Жером помчался к пруду.

– Она жива? – крикнул он, подбегая к Роланде, которая, стоя на коленях, сжимала сестру в объятиях.

– Сердце уже не бьется, – ответила Роланда и зарыдала.

– Нет, как же так! Не может быть… – потрясенно сказал Жером.

Он склонился над телом и тут же, еще не убедившись даже, что его невеста действительно мертва, пробормотал с широко открытыми от ужаса глазами:

– О! Ее ожерелье… его больше нет… Злодей задушил ее, чтобы сорвать жемчуг…

И он как безумный заметался по саду; старый слуга Эдуар не отставал от него. Роланда же и гувернантка Амели оставались около жертвы. Очень скоро Жером обнаружил мужчину, лежавшего ничком в цветочной клумбе. Пуля, пройдя между лопатками, вероятно, попала прямо в сердце.

С помощью Эдуара он перевернул его на спину. Это оказался субъект лет пятидесяти – пятидесяти пяти, бедно одетый, в засаленном картузе, с бледным лицом, обрамленным клочковатой седой бородой.

Жером обыскал его карманы. В грязном бумажнике лежало несколько листков, среди них – две карточки с написанным от руки именем: «Бартелеми».

В кармане куртки слуга обнаружил ожерелье Элизабет из крупного морского жемчуга.

Крики и выстрел были слышны далеко за пределами двух вилл, так что теперь отовсюду спешили люди – они заглядывали поверх садовой решетки и даже стучали дверным молотком, пытаясь войти в «Клематисы». Связались с комиссариатом в Шату и с жандармерией. Прибыли стражи порядка. Место преступления отгородили от зевак. И приступили к осмотру.

Жером Эльмас лежал рядом с убитой невестой, прикрыв глаза судорожно сжатыми кулаками. Когда тело переносили в дом, он не двигался; когда его позвали к Роланде, которая с какой-то ожесточенной энергией обряжала Элизабет в подвенечное платье, он отказался идти. Он не желал сохранять в памяти свою возлюбленную в ее теперешнем, отмеченном смертью образе.

Фелисьен Шарль, вернувшийся в «Клематисы», как только ему сообщили о трагедии, и получивший отказ Роланды с ним увидеться, предпринял попытку расшевелить Жерома и приобщить к расследованию. Он подвел его к трупу убийцы, который уже лежал на носилках, и спросил, видел ли Жером этого человека раньше. Он также задал ему вопросы об обстоятельствах трагедии. Но ничто не могло отвлечь Жерома и вывести из оцепенения.

Когда же с вопросами к нему пытались обратиться полицейские, он укрылся в студии, где последний раз видел Элизабет живой, и больше не показывался.

Вечером Роланда по-прежнему оставалась в комнате сестры, а измученный усталостью Жером – который все же уступил настоянию слуги Эдуара и поужинал, не заметив, впрочем, вкуса еды, – забылся тяжелым сном. Проснувшись, он спустился в сад, пересек его при свете луны и, упав на лужайке, снова заснул на мокрой траве среди цветов.

Начавшийся дождь разбудил его; Жером встал и пошел в дом. У лестницы он встретил Роланду, которая пошатываясь спускалась вниз с потемневшим от горя лицом. Они пожали друг другу руки, не проронив ни слова. Казалось, для них на свете нет ничего, кроме боли. Около часа ночи Жером ушел.

Роланда вернулась в комнату Элизабет и продолжила ночное бдение у тела вместе с гувернанткой. Оплывали горящие свечи. Их пламя дрожало от долетавшего с пруда свежего ветерка.

Шел довольно сильный дождь. Наконец наступил рассвет. На бледно-голубом небе еще сияло несколько звезд, но легкие облачка уже золотились в первых лучах солнца.

Именно в эти минуты на проселке, ведущем в город Шату, дорожный рабочий обнаружил Жерома Эльмаса, который, мокрый от дождя и в полубессознательном состоянии, лежал на обочине и стонал. Его воротник был испачкан кровью.

Почти в то же время на другой дороге, в этот ранний час совершенно пустынной, молочник нашел еще одного раненого, который получил удар ножом в грудь, – это был хорошо одетый юноша в черных бархатных брюках, таком же пиджаке и с галстуком-бабочкой в белый горошек. Костюм выдавал в нем художника. Молодой человек был рослым и отличался крепким телосложением.

Этот пострадал серьезнее. Он не двигался, однако еще дышал, и его сердце слабо билось.

Глава 3

Вмешательство Рауля

Все утро в мирном Везине толпились люди; прибывали жандармы, инспектора в штатском и агенты в мундирах; фырчали двигатели, работая в автомобильной пробке на холостом ходу; сновали репортеры и фотографы. Встречая коллег, они перебрасывались парой слов. Циркулировали самые невероятные и противоречивые слухи.

Единственным спокойным местом оставались дом и сад «Клематисов». Относительно них действовало жесткое указание: никого не пускать, кроме полицейских. Никаких зевак. Никаких журналистов. Здесь разговаривали, понизив голос из уважения к смерти Элизабет и к горю Роланды. Когда ей сообщили о нападении на Жерома Эльмаса, она разразилась рыданиями:

– Бедная моя сестра… Бедная моя Элизабет…

Она распорядилась отвезти Жерома в ближайшую больницу. В той же самой клинике приняли и другого раненого. Труп Бартелеми, задушившего девушку, лежал в гараже в ожидании, когда его отправят в покойницкую.

Около одиннадцати часов утра следственный судья господин Русслен, сидевший рядом с прокурором Республики в удобном садовом кресле, боролся со сном, выслушивая старшего полицейского инспектора Гуссо, который самодовольно излагал подробности трагедии в Везине, жертвами которой стали четыре человека.

Господин Русслен был