Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

– Не доказано ни то, что кровь на ноже принадлежит Кэрол, ни то, что отпечатки пальцев на нем оставила Леона. И тем не менее вы намерены объявить талантливую актрису убийцей и навечно изгнать ее из киноиндустрии…

– Так ведь ты сам наложил вето на судебную экспертизу, Эрвин. Хватит, нам ясен твой посыл – нельзя ни под каким предлогом забывать, что мы одна команда. Будем держать это в уме. А теперь покажи нам телеграмму.

Уокиншоу протянул руку. Тофлеру не оставалось ничего, кроме как неохотно запустить руку за лацкан пиджака. На его лице, однако, читалось удовлетворение, словно он говорил: «Я сделал все, что мог». Уокиншоу моментально выдернул у него конверт и, нетерпеливо вынув лист бумаги, подался вперед, так, чтобы на текст падал свет лампы.

Когда он дочитал, на его лице отразилось удовлетворение человека, в руках которого была безоговорочная победа. Его движения становились все более расслабленными. Он явно волновался и одновременно наслаждался, подбирая слова для описания этой приятной победы.

– Что ж, оно того стоило, коллеги. Насколько бы вы ни симпатизировали японцам, ознакомившись с этой телеграммой, вы признаете, что я был абсолютно прав. Но если ее зачитаю я, то могут возникнуть сомнения. Поэтому во имя беспристрастности давайте попросим сделать это судью.

Драматичным жестом он почтительно передал телеграмму Берту. Тот достал очки из кармана и, надев их, поднес бумагу к свету керосиновой лампы. Молча прочитав ее, тоже изменился в лице. Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил.

– Это ужасно, коллеги, – сказал Берт с болью в голосе. – Сейчас мы с вами наблюдаем пример того, как редкий талант оказывается безумным гением. Думаю, в свете открывшегося нам будет справедливо сказать, что она заслуживает забвения во тьме.

– Я даже не ожидал, что у нас будут настолько безупречные доказательства. Но мне тоже невероятно грустно… Ну что ж, Берт, зачитай нам телеграмму.

– «В доме Леоны Мацудзаки обнаружены четыре трупа младенцев в сосудах. У всех вырваны мягкие ткани на задней стороне шеи и выпущена кровь. По результатам оперативного исследования установлено, что трупы принадлежат ребенку супругов Диего, ребенку супругов Бейнс, внучке Ларри Говарда и ребенку супругов Макдональд. На основании этого полиция Лос-Анджелеса установила, что похищения и убийства младенцев совершены Леоной Мацудзаки. Немедленно выезжаем к вам для ареста. Просим вас взять ее под охрану».

Дочитав, Берт выпрямился, положил очки в футляр и чуть трясущимися руками опустил его в нагрудный карман. Телеграмму в конверте он протянул обратно Уокиншоу, а тот, в свою очередь, отдал ее Тофлеру. Но даже после того, как режиссер засунул конверт обратно в карман, никто не открывал рта.

В странном зале суда еще долго стояла жуткая тишина. Казалось, они вернулись в эпоху, когда люди еще не придумали языки. Снаружи понемногу отступала ночь. Земля двигалась вокруг собственной оси медленнее минутной стрелки и исправнее самых точных шестеренок. Людям, вершившим суд над одним человеком, казалось, что они слышат тихий скрип вращения этого огромного шара.

Казалось, они попали в какой-то бесконечный вакуум, однако внезапно его нарушил чей-то тихий плач. Обратившись в слух, все посмотрели на Леону. Она сидела на кровати, свесив голову, но было не похоже, что плакала она.

– Это я… – послышалось сквозь плач. Все разом перевели взгляд на Джима Бейнса. – Я уважал Леону. Восхищался ее изящными движениями, воздушной походкой, пластичностью… Мне так нравился ее несгибаемый характер, теплая улыбка, интеллигентность, неукротимая натура… Теперь же я чувствую себя жестоко обманутым. Оказывается, она просто больная и вся ее необычность была лишь плодом наркотиков. Понятно, что она хотела оправдать надежды окружающих…

Джим на некоторое время умолк, погрузившись в размышления. Затем продолжил:

– Мы даже и не подозревали, что она настолько безвольна. Подсела на вещества и уже не смогла с них слезть… – Он достал носовой платок и промокнул им глаза и лицо. – Но все это уже не важно. Я никогда не прощу ее. Именно потому, что я так ее уважал, теперь я всей душой ее ненавижу. Если б сейчас, на этом самом месте, решалось, сжечь ли ее на костре, я бы точно проголосовал за. Не говоря уже о том, что она убила моего сына. Моего новорожденного ребенка, которого я так любил, которого моя жена так нежно прижимала к груди… Да такого человека – если ее вообще можно назвать им – даже четвертовать недостаточно!

Речь Джима оборвалась, и в комнате повисла тишина. Даже Уокиншоу и Тофлер, которые обычно говорили больше остальных, словно забыли родной язык.

– Черт побери, да что же это за чертовщина такая? Неужели Леона на самом деле вампирша? – пробормотал Винсент Монтгомери. Теперь, когда Иоанн и Иродиада были мертвы, а главную героиню обвиняли в преступлении, он был последним главным актером.

– Неужели такие люди действительно существуют? Уже двадцать первый век на пороге! – сказал Сэм Ходжес, игравший палача.

– Она принадлежит к особой породе. Не такой, как мы, – снова заговорил Уокиншоу впервые за долгое время. Сейчас он был абсолютным победителем.

– Может, в Азии все еще есть такие люди? – сказал Дэнни Фишер.

– Нет, я имел в виду кое-что другое. Слышали когда-нибудь про семью Калликак? По-моему, сейчас будет совсем не лишним рассказать про них…

Возможно, какие-то моменты я помню неточно. Если будут ошибки в цифрах, покорно прошу простить меня. А история такая. В интернат для слабоумных в Нью-Джерси поступила одна девочка. Психолог, заинтересовавшийся ее диагнозом, досконально исследовал ее жизнь и родословную. Наконец он вышел на человека по имени Мартин Калликак, сражавшегося в Войне за независимость. С него он и прослеживал ее род. На фронте Калликак изнасиловал слабоумную женщину, и та родила от него ребенка. Психолог составил список всех потомков Калликака от связи с умственно отсталой женщиной. Всего их было четыреста восемьдесят, и только сорок шесть из них – меньше десяти процентов – были честными людьми. Остальные же стали преступниками или проститутками.

После демобилизации Мартин Калликак вступил в законный брак с другой женщиной. Потомков от их союза было четыреста девяносто шесть. Врач тщательно исследовал их биографии и в результате обнаружился поразительный факт: из четырехсот девяноста шести человек лишь трое вели непотребную жизнь. Все остальные были медиками, юристами, судьями, педагогами или предпринимателями. Это служило доказательством того, что дурная кровь передается по наследству.

Конечно же, все это я говорю применительно к Леоне. Ее отец шотландец. Есть у меня приятель, много знающий о японском шоу-бизнесе. По моей просьбе он провел небольшое расследование – и выяснил, что ее отец тоже был извращенным убийцей. Живя в Шотландии, он похитил беззащитную девочку, убил ее, расчленил и замуровал в стене собственного дома.

Вокруг поднялась суматоха.

– Однако и это не всё. С окончанием Второй мировой он перебрался в Японию, но и там забавлялся тем, что похищал сирот, убивал их и делал из них чучела у себя в подвале[356].

Все в ужасе вскрикнули и стали переглядываться.

– Волосы встают дыбом, правда? Возможно, вы заподозрили, что я все это выдумал. Однако это чистейшая правда. Можете сами спросить у Леоны. У нас есть немного времени, прежде чем она будет передана в руки полиции… Думаю, теперь вы поняли, почему я сослался на историю Калликаков. Леона явно унаследовала отцовские гены. С той разницей, что ее отец жил не в годы Войны за независимость, а совсем недавно.

– И что случилось с ее отцом? Его отправили в психбольницу? – спросил Оливер. Уокиншоу медленно покачал головой.

– Отнюдь.

– Тогда что же?

– Конечно, это просто слух, никто точно ничего не знает… Но, говорят, его убили.

Послышались напуганные голоса.

– Кто? – спросил Винсент.

– Мать Леоны.