Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

От этой шокирующей информации все вновь всполошились.

– Вот это скандал! – воскликнул Адольф Мейер. – Если написать об этом книгу, она точно станет бестселлером.

Уокиншоу спокойно кивнул. Посчитав, что его речь произвела на всех глубокое впечатление, он не стал продолжать.

– Я страшно разочарован, – заговорил Берт. – Все мы любили ее талант, красоту и живой характер. Поначалу она заинтересовала меня, поскольку тоже была из Азии, но в какой-то момент я забыл об этом. Она была из тех актрис, кто появляется на горизонте раз в десять лет. Блестяще играла, умела и петь, и танцевать – равных ей в Голливуде не было. Жаль, что из-за такого скандала ее звезда угаснет… Вряд ли ей отмыться от такого. Все, что ее ждет по возвращении в Лос-Анджелес, – это газовая камера в Сан-Квентине[357]. Подумать только, впервые в истории будут казнить голливудскую звезду! Скандал будет покруче убийства Кеннеди… И все же давайте подумаем. Должны ли мы молча толкать такую талантливую актрису навстречу ее судьбе? Может, нам следует что-то сделать для нее?

– Нет, – моментально ответил Уокиншоу. – Это заслуженное воздаяние за ее поступки. Милосердие с нашей стороны состоит в том, что мы не будем самолично привязывать ее к кресту, обливать бензином и поджигать.

Только сейчас все заметили, что комната начала окрашиваться в тусклые краски рассвета. Керосиновые лампы светили не очень ярко, но сейчас все вокруг было хорошо видно и без них.

Собравшимся в комнате казалось, что выжженная пустыня раскинулась не только вокруг, но и внутри них самих. Незаметно для всех Леона, молчавшая все это время, свалилась на кровать лицом вниз. Было непонятно, спит она или нет.

– До сих пор мы уважали ее как талантливую актрису и исполнительницу главной роли, – заговорил Берт. – А сейчас все разом перевернулось с ног на голову, и мы обращаемся с ней как с животным. От этого мне крайне неловко. В любом случае нервы у нее на взводе, она измождена. Как джентльмены, мы должны…

– Мы в таком же состоянии. Она преступница, и какие бы смягчающие обстоятельства ни нашлись, ее все равно ждет смертная казнь. Она зашла слишком далеко. – Сказав это, Уокиншоу начал расхаживать по узкому пространству перед стульями. – Даже если маньяк – знаменитость или потомок европейских аристократов, нельзя освобождать его от веревки, газа или смертельной инъекции за убийство. Его общественное положение никак не уменьшит горе родственников жертвы.

Внезапно Уокиншоу прекратил ходить. Его взгляд сосредоточился на полу в одной точке. Затем он попытался протиснуться между стульями Майкла Бэрри и Перри Боно, и те слегка подвинулись и отклонились.

– Питер, подай-ка мне свой фонарик.

Взяв его, Уокиншоу посветил на пол в углу, куда лучи с улицы не доходили. Присел на корточки и начал ощупывать пол. Все устало смотрели в его сторону. Среди них он один фонтанировал деятельной энергией.

Уокиншоу поднялся и направил свет фонарика на потолок, где располагался проход в башню. Внутри квадратного отверстия виднелся серый люк – тот самый, что не открывался. С места, где все сидели, им не было заметно ничего подозрительного наверху, поэтому они не понимали, что так взбудоражило Уокиншоу.

Запихнув фонарик в карман пиджака, оператор-постановщик стал взбираться по металлической лестнице на глазах у коллег. После того как его голова исчезла в темной нише, он снова достал фонарик и тщательно обследовал углубление. Снова положив фонарик в карман, начал надавливать на люк. Ничего не выходило, поэтому он поднялся на одну ступеньку вверх и принялся изо всех сил давить в люк плечом.

– Сэм, подсоби-ка… Еще немного, и он откроется.

Все недоуменно смотрели на Уокиншоу, гадая, что же должно произойти, когда люк откроется. Тофлер сидел, опершись подбородком о спинку стула впереди и не имея никакого желания что-либо говорить.

Пройдя через толпу, Сэм Ходжес подошел к стене и неспешно поднялся по лестнице. Его мускулам вполне можно было позавидовать – когда-то ему даже доводилось бороться за титул Мистера Америки. Когда он встал на одну ступень с Уокиншоу, все заволновались, что лестница может обрушиться.

Вдвоем они просунули головы в темное углубление под потолком. Снизу было видно, как после команды Уокиншоу они изо всех сил напряглись, пытаясь открыть люк. Для всех остальных было загадкой, почему оператор-постановщик так заинтересовался потолком.

– Что там такое, Перри? – спросил Тофлер реквизитора. Кажется, никто из присутствующих не был подавлен так сильно, как он. Точно так же, как Уокиншоу, Перри Боно присел на корточки возле лестницы и тщательно ощупывал пол.

– Точно не знаю, но тут черное пятно. Видно не очень хорошо, но это может быть и кровь…

При этих словах все напряглись. Тут сверху раздался крик Уокиншоу:

– Есть!

Благодаря помощи Сэма проход в неприступную башню Красного флигеля был открыт.

Нетерпеливо взобравшись по лестнице, Уокиншоу снова зажег фонарик и принялся светить им в башне.

– Господи помилуй! – закричал он в таком ужасе, что все повскакивали со стульев.

Ноги Уокиншоу медленно поднялись по трем последним ступенькам, а затем все его тело исчезло в проходе наверху. Дальше была очередь Сэма. Тот тоже поднялся по лестнице и остановился посередине люка.

– Господи! – издал он такой же крик.

Словно подстегнутые этим голосом, люди снизу гурьбой переместились к лестнице. Тут до них долетел голос Уокиншоу:

– Сторожите Леону! Ни в коем случае не дайте ей сбежать!

Ллойд Фарлоу и Джон Трэвис подошли обратно к Леоне, в ступоре лежавшей на кровати.

Единственным человеком, который так и не встал, был Эрвин Тофлер. Он съехал на краешек сиденья и облокотился о спинку стула, всем своим видом показывая, как ему все это надоело.

– Эрвин!

Его надежды на спокойствие разбились вдребезги, когда кто-то громко позвал его. Все уставились на режиссера, поэтому не подняться он не мог. Протолкнувшись сквозь толпу, Тофлер тоже подошел к лестнице у стены и посмотрел наверх. В темноте виднелось бледное, перекошенное лицо Уокиншоу. Его губы судорожно двигались. Тофлер уже подумал, что с ним что-то случилось, как Уокиншоу наконец заговорил:

– Двое пропавших продюсеров нашлись. Стив Хант и Дэнни Джексон.

– Что?! – воскликнул Тофлер. – Так они…

Уокиншоу покачал головой.

– Убиты. И самым что ни на есть ужасающим образом. Угадаешь каким? – Голос Уокиншоу подрагивал то ли от злости, то ли от ужаса. – У них высосали кровь. А одному из них вскрыли грудную клетку, разрезали сердце и выпили из него кровь. Поднимайся, посмотришь сам.

Не в силах что-либо вымолвить, Тофлер стоял, схватившись за нижнюю ступеньку лестницы.

Глава 16

Тофлер поднялся в башню, где его ждали Уокиншоу и Сэм Ходжес. С обзорной площадки в комнату проникал бледноватый свет.

– Сцена из ада… Прямо как съемочная площадка для твоего нового фильма ужасов.

– Хорроры – не моя сфера интересов, – негромко ответил Тофлер.

Как только режиссер вошел в комнату, его лицо исказилось от омерзения. Внутри стоял тошнотворный запах.

– Смотри. – Уокиншоу поднял фонарик. Кружок света побежал по полу, заваленному каким-то хламом, и остановился на человеке, лежавшем у стены лицом вверх.

За долгое время труп почернел, но все же не разложился. Его седые волосы были покрыты пылью. Веки были закрыты, между губами виднелись зубы, также испачканные в темной пыли. Щеки и глаза ввалились, кожа плотно обтягивала череп, из-за чего нос особенно сильно выдавался вперед.

– Это Стив? – простонал Тофлер. Он хорошо знал продюсера «Саломеи», пару раз они вместе обедали и выходили в море под парусом. Однако сейчас режиссер не сразу понял, что перед ним Стив, поскольку изменился он практически до неузнаваемости.

Стив Хант был человеком крупным – и в высоту, и в ширину. С такими габаритами его можно было легко заметить посреди банкетного зала. Однако сейчас перед ними лежала высохшая мумия.