Читаем без скачивания Наши танки дойдут до Ла-Манша! - Владислав Юрьевич Морозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Между тем Ольга перестала кашлять и наконец замолчала — зато стало слышно, как давится хохотом у себя на переднем сиденье Саня Черняев.
— Ты чего творишь, ушлёпок? — поинтересовался я у Прибылова, всмотревшись в его маячившую за пушкой одухотворённую физиономию.
— У меня первым был заряжен осколочно-фугасный, тарищ командир, — ответил мой герой-наводчик. — А раз впереди танки противника, то мне надо было освободить орудие!
— Ладно, хрен с тобой, — согласился я и слегка высунулся из люка. Над улицей вокруг нас висело облако пыли, а слева продолжали стрелять из танковых и БМДэшных пушек и, кажется, даже из РПГ.
— «Шестой», «Белгород», «Прохоровка»! Я «Первый»! — передал я в эфир. — Не увлекаться! Без толку не палить! Огонь только по видимым целям! Как поняли?
— Поняли, «Первый», — ответил за всех старлей Маликов.
И тут слева начали палить уже по нам, вслепую, бессмысленно и хаотично. То ли запоздало отреагировали на выстрел Димы, то ли делали это чисто от бессилия.
Я увидел, как впереди нас снаряд вмазал в самый верх черепичной крыши трёхэтажного дома. Взрыва не было, и скорее всего это была бронебойная болванка, не дающая осколков — продырявив крышу и осыпав улицу дождём черепицы, этот «дурак слепой» улетел куда-то дальше. А потом оттуда же в дома прилетело ещё несколько раз.
Судя по всему, это стреляли английские танки. Причём находившиеся достаточно далеко, задравшие стволы на максимальный угол возвышения и явно не видящие целей. Пальба на английский авось. Нас они никак не могли наблюдать, тем более что над крышами висел чёрный дым от горящего «Центуриона» (и, кажется, не только от него).
Все попадания опять пришлись исключительно в крыши и верхние этажи домов по улице, в основном впереди нас.
Болванки не рвались, зато они прошивали насквозь крыши и стены, ломали балки, на мостовую дождём летела черепица, оконные стёкла вместе с рамами, обломки камня, кирпича, дранки, щепа и прочий строительный мусор.
Я видел, как из одного дома выскочило три человека, в том числе две женщины, но одно из следующих попаданий обрушило на них часть крыши, похоже, похоронив заживо.
А столько пыли, сколько подняла эта пальба, я не видел уже давно.
За какие-нибудь пару минут только что чистая и тихая английская улица превратилась в окраины Берлина или Кёнигсберга в апреле 1945-го с насыпями битого камня вместо домов.
Танки Коки и Боки медленно пятились от рушащихся зданий, Черняев, видя это, тоже врубил самый малый задний ход.
Из дома по правой стороне улицы перед «Т-72» Коки и Боки выскочили ещё две бабы. Но последовало новое попадание в верхние этажи, после чего они попадали на мостовую, и что с ними стало, я уже не мог рассмотреть за сплошной тучей пыли.
А ещё одна английская болванка с визгом ушла вообще куда-то в небесную вышину.
Какой-то странный метод уличного боя они сегодня выбрали, надо сказать. Конечно, дома перед нами порушили, но обзор себе этим не улучшили. А может, в том и был весь смысл навалить у нас на пути руин, чтобы мы тормознулись и пошли в обход, как все нормальные герои? Всё может быть...
— «Шестой», — спросил я Маликова, осматривая через пыльные триплексы пейзаж перед нами, — что там у тебя вообще происходит?
— Я «Шестой», — отозвался он. — Баталия, дай бог каждому. Мы тут зажгли три «Центуриона», «Чифтен» и пару бронемашин. Дальше я не вижу, пыль и дым мешают. Но теперь подбитая техника и завалы загораживают нам дорогу!
— «Шестой», а по нам тогда кто лупит?
— Десант пешком сходил в разведку по переулочкам, докладывают, что там дальше, на перекрёстке, штук двадцать танков стоит. Впереди, примерно в двух кварталах, меньше километра до нас, за горящими танками. Но они нас, судя по всему, тоже не видят...
Н-да, супостатам бы сейчас нормальную тяжёлую артиллерию. Да корректировку, к примеру с вертолёта, поскольку высотных зданий вокруг не видно. А так, как сейчас, стрелять из танков в городе — это хуже, чем в белый свет как в копейку. Если, конечно, не удаётся сблизиться с противником на пистолетный выстрел.
— Тогда хрен ли им толку от такой стрельбы? «Шестой», «Белгород», «Прохоровка» — ради бога, не зарывайся и оттягивайтесь назад. И куда попало не стрелять, беречь боекомплект! Как поняли?
— Поняли вас! — отозвался радиоэфир голосом Маргелова-младшего.
— Вот и ладушки, «Шестой», потери есть?
— У нас сожгли один БТР-Д, шедший головным. У десантников двое убитых и трое раненых....
Услышав это, я подумал — а вот и «почин», мать его. Опять работа для канцелярии, похоронки выписывать. И чувствую, что эти наши покойники сегодня далеко не последние...
— «Белгород», «Шестой», «Прохоровка», вас понял! — передал я и ещё раз повторил: — Аккуратно оттягивайтесь назад и уходите вправо, к основным силам!
— «Филин», я «Первый»! — вызвал я Тетявкина, чей заляпанный кирпичной пылью БРДМ маячил в середине нашей колонны.
— «Филин», мать твою, слышишь меня?
— «Первый», вас слышу! — отозвался авианаводчик.
— «Филин» ты, исходя из доклада «Шестого», понял, где сейчас находится противник?
— Примерно да. В общих чертах.
— Тогда мы сейчас отходим, а ты вызывай по ним авиацию. Только не перепутай чего-нибудь.
Прежде чем окончательно отойти, мы с Прибыловым вылезли из люков и протёрли тряпочками оптику, то же сделал и Черняев со своим ТНПО-168.
От пыли танк стал серым и вонял старой известкой.
— Чего там, снаружи? — спросила снизу Смыслова, когда я влез обратно на командирское место.
— Чего-чего, война среди говна. Одни руины да пылища...
— «Первый», я «Лиман»! — неожиданно возник в моих наушниках далёкий голос подпола Трефилова. — Как обстановка?
— «Лиман», я «Первый»! Углубился в городскую черту у Слау! Противник вяло контратакует небольшими силами! Наши потери минимальные! Продолжаю выполнять задание и продвигаюсь вперёд в восточном направлении! Ориентиры для авиации сейчас сообщит «Филин». Как поняли, «Лиман»?
— «Первый», я «Лиман», вас понял. Действуй, «Первый», о любых изменениях обстановки немедленно докладывай!
— Так точно, — ответил я.
Мы задним ходом оттягивались к ближайшему перекрёстку улиц позади нас. Англичане продолжали изредка палить болванками, всё так же
