Читаем без скачивания Русская фольклорная демонология - Владимир Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смерть грешника. Лубок. 1882 г.
Цифровая галерея Нью-Йоркской публичной библиотеки
Часто присутствие покойника выдают звуки: «Умер муж. А ночью слышу, он ходит»[1540], «часа в два ночи слышим: кто-то в сени шибко-шибко стучится <…> шаги слышно — дело было зимой — и ажно снег хрустит»[1541], «как-то после смерти его [мужа — В. Р.] прохожу мимо уборной и кашель его слышу. Он там часто сидел, покуривал»[1542], «и вот ей кажется, что на мосту [в коридоре — В. Р.] кто-то вот… брякается-брякается, как бутылки брякает»[1543]. В быличке из Рязанской губернии по ночам слышно, как вернувшийся в дом мертвец гоняет, хлещет и мучает лошадь: «до самых кочетьев [петухов — В. Р.] слышно: топ, топ, хлест, хлест»[1544]. В тексте из Иркутской области в дом мужика ходит его умершая жена. Новая жена слышит, как покойница стирает по ночам: «кто-то зашел и полощется»[1545]. В вологодской быличке в день поминок по отцу дочь слышит шаги и звон конской сбруи — «некому, кроме папы, быть»[1546].
В папины сорочины [поминки на сороковой день — В. Р.] легли мы спать. Слышу — снег хрустит и шаги как бы на двор. Там сбруя висела, на дворе — так загремела, будто ее кто-то кидает. Некому, кроме папы, быть. Ему не понравилось, что самогонку стали варить и пить до сорочин. И так вот брякало, на стороне кидало. А потом как по сковороде шарит руками на кухне. Потом тоже брякать стало[1547].
На присутствие ходячего мертвеца могут реагировать собаки: «крестьянин-охотник из деревни Селищи рассказывал, что к его соседу стала ходить умершая жена. На эту новость навели его собаки необыкновенным лаем»[1548], «даже собаки [при появлении покойницы — В. Р.] хвосты подожмут, брехать на нее зачнут, выть, только близко к ней не подходят»[1549].
Нередко люди слышат голоса умерших, например вой и плач: в быличке из Рязанской губернии утопленница «ходит по ночам по лощине, плачет тонким голосом»[1550], «в Пасхальную ночь в деревне Китовразово Галичского уезда слышат, как воет вытьянка. Это душа непохороненных костей просит похоронить их»[1551]. Покойник может звать близких по имени: «я лежу, слышу — кричит: “Гриша! Гриша!” Вот я встал, слышу <…> [покойной — В. Р.] бабки голос-то!»[1552], «[я слышу — В. Р.] ну ее [покойной матери — В. Р.] голос, вот эта ее интонация, прям голос, да: “Ииир…” <…> И вот это вот туда-сюда, и так [никого — В. Р.] нет нигде, и вот он [голос — В. Р.] прям вот явственно слышала»[1553].
Покойник часто предстает в своем прижизненном облике: «увидал, что вбыль стоит хозяйка [жена — В. Р.]»[1554], «придет [покойная — В. Р.] бабушка ко мне, постучит в окно. Я гляжу — бабушка!»[1555], «Гляжу: Коляха мой [покойный муж — В. Р.] входит. В синей рубашечке, в сапогах — ну, как ходил»[1556]. Мертвец часто является одетым в ту же одежду, в которой его похоронили: «идет в своем халате, в каком его схоронили, полами помахивает»[1557], «бабка померлая сидит у печки в голубом платье. Это ее мертвая одежда, ее в ней хоронили»[1558], «смотрю — идет мать во всем том наряде, в котором ее похоронили»[1559].
Покойник может являться в облике животного: жеребенка[1560], собаки[1561], кошки[1562], белки[1563], птицы[1564]. Умершие колдуны превращаются в волков, свиней, собак, сорок[1565].
В некоторых рассказах, главным образом на Русском Севере и в Сибири, мертвец обладает демоническими чертами, отличающими его от живого человека: у него нет тени[1566], есть длинные[1567] железные зубы, «медные» глаза, мохнатые ноги[1568] или коровьи ноги и хвост[1569], железные когти на ногах[1570]. Эти качества часто присущи мертвецам-людоедам, «еретикам». Поначалу люди могут принять «еретика» за человека и только потом разглядеть в нем опасное потустороннее существо.
Жили-пожили два брата да две хозяйки [их жены — В. Р.]. Вот братья и пошли бурлачить. Да и померли. А хозяйки все их дожидаются. Ну, посли и доведались [после и узнали — В. Р.], што те померли. Да и говорят:
— Хотя бы мертвыми повидать.
Ну, вот те мертвяки и пришли. Бытто живы они, а все наклепали [распустили ложные слухи об их смерти — В. Р.]. Пришли, да старшой невестке и говорят:
— Топи байну.
Она байну топить, а ей маленка девушка [дочь — В. Р.] была. Она к матке прибежала, да и говорит:
— У тяти да у дяди глаза медны, зубы — железны.
Хозяйка и догадалась, что то беси. Взяла девушку, да в сарай. А в избе беси молодуху душат, ребят грызут. От тех загрызли да за этой в догоню. В байне искали — нету, в клети искали — нету. Пошли на сарай.
— Вот она где!
Стали двери грызть. Грызут, грызут, щцепочки летят. Хозяйка богу молится. Дыру прогрызли да в сарай. Те за коня прятаться. Налетели беси на коня. Конь зубами грызет, конь бьет. Они коня одолели, до хозяйки подступают. Она ухватила петуха, ткнула иголкой в горло, он и закричал.
Беси и пали на лицо.
Тут хозяйка побежала за соседом. Бесям спины осиновым колом пробили. [Одна — В. Р.] хозяйка к отцу жить ушла, а [вторую — В. Р.] молодуху так и загрызли[1571].
Место обитания и время появления
Как нетрудно догадаться, покойника обычно встречают на кладбище: «на кладбищах, как рассказывают, часто видят покойников, особенно церковные сторожа. Встают они из могил в белых саванах и тянут веревку сторожевого колокола, помогая сторожу звонить и вступая с ним в разговоры»[1572]. Считается, что покойник «живет на кладбище»[1573], гроб и могила — его дом. Осмысление могилы как нового дома для покойника многообразно отражается в традиционной культуре: в словах, используемых для именования гроба (домик, домовина, домовище), в ритуальной имитации пространства избы внутри гроба и на
