Читаем без скачивания Русская фольклорная демонология - Владимир Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эти истории стоят несколько особняком: отчасти в них обыгрываются демонологические мотивы, отчасти они напоминают сказку.
По некоторым свидетельствам, «заложные покойники» в той или иной форме служат нечистой силе, выполняют ее волю. Например, в быличке из Новгородской области ребенок, умерший некрещенным, называет «грешка» (чёрта) своим хозяином[1663].
Согласно распространенным представлениям, самоубийцы (иногда — и другие грешники) выполняют у чертей роль ездовых животных: «души самоубийц и опойцев часто принимают вид лошадей, и по ночам на них катаются черти, они принимают вид купцов и ямщиков, страшно бьют и мучают попавшиеся им души»[1664], «ведь как человек утопится, задавится, дьявола на нем едут»[1665], «вот все говорят, что чёрт на утопленниках катается. Утонут да удавятся — самое плохое дело, на них черти воду возят»[1666].
Иллюстрации Сергея Соломко к пушкинскому стихотворению «Утопленник». Страница из издания 1895 г.
Пушкин А. С. Утопленник. — Санкт-Петербург: Изд-во А. С. Суворина, 1895
От задавилася соседка там. А поднялся вихор [вихрь — В. Р.]. Открылося все… Супрядка[1667] вся выскочила на улицу глядеть.
А на ней черти поехали! По сарафану узнали, говорять:
— Ой, ета на нашей Сюне поехали черти!
Бархатный сарафан на ей одет был[1668].
В орловской быличке жадный хозяин постоялого двора вешается из-за недоплаченной ему копейки. Его сыновья, следуя совету священника, восемь лет не берут с постояльцев платы. По истечении этого срока к ним приезжают черти под видом господ и оставляют на дворе жеребца. Сыновья снимают с него хомут и обнаруживают вместо животного своего отца, который благодарит их, «что теперь он отмолен и избавлен от мучений»[1669]. В другой истории к кузнецу рождественским вечером стучится некий человек и просит подковать ему коня. Кузнец выполняет свою работу. Заказчик спрашивает, узнал ли кузнец коня. Кузнец видит, что перед ним не конь, а умерший поп-пьяница, а заказчик оказывается чёртом[1670]. Похожая история была зафиксирована в Сибири, только там вместо кобылы оказалась удавленница[1671].
Это тоже бабушка Анна Алексеевна рассказывала. А ей один кузнец.
Вот, значит, одна удавилась, женщина… Ну, вот ему она будет крестна, этому кузнецу-то. И вот прошло уже это порядочно время. И вот приезжают в одиннадцать часов.
— Будь добрый (на паре коней), подкуй мне лошадей!
— Да, — гыт, — темно. Где ж буду я… как ковать?
— Нет, будь добрый, подкуй! Большие деньги я тебе… хороши деньги заплачу.
Но, он пошел ковать. Ногу-то поднял, копыто-то — там человечья нога-то! А голову положила на оглобли, плачет. Это его же крестна! Черти на ней ездят, катаются за то, что она удавилась. А второй конь — какой-то сродственник тоже. Подошел, хотел ковать — у него и руки-то опустились. И потом как они свистнули, засвистали, закричали. Петухи пропели <…> — и их как не было[1672].
Согласно некоторым свидетельствам, «заложные покойники» сторожат клады: «в симбирских поверьях выяснилось новое занятие для заложных, а именно быть “приставниками” при кладах, то есть стеречь клады в земле, не допуская до них людей. <…> В тюремнихином саду у забора клад выходит коровой…[1673] А приставников у той поклажи трое: опившийся человек, проклятой младенец да умерший солдат Безпалов»[1674]. В быличке из Новгородской области одному пьянице является брат, умерший до крещения, и говорит о себе: «Я тут сторожу клады»[1675]. В другом тексте рассказчица говорит о елке, разбитой молнией: «точно, наверное, и правда — тут клады караулит некрящоный»[1676]. В сибирской бывальщине мертвец, который служит конем у нечистых, указывает человеку, где зарыт котел с золотом[1677].
Правила поведения и защита от покойников
Для того чтобы умерший не приносил живым ущерба, необходимо соблюсти целый ряд запретов и предписаний.
Одно из важных ограничений, связанных с посмертным «хождением», — запрет на чрезмерную скорбь, плач. Как уже упоминалось, во многих текстах покойники, «призванные» скорбью живых, возвращаются с того света. Одно из дополнительных объяснений этого запрета в том, что покойники окажутся мокры от слез, и, соответственно, им не будет покоя в могиле: «часто рассказывают, что такой-то покойник приснился своим близким и говорил, что ему было бы очень хорошо, если бы не их слезы, которые совсем его заливают»[1678]. В тексте из Новгородской области женщина, чрезмерно оплакивающая умершего сына, идет к священнику. Тот запирает ее на ночь в церкви, где она встречает покойников, и среди них сына: «мокрый идет такой, дряблый». Умерший сын просит не плакать по нему: «Ты так сильно плачешь по мне! Ты посмотри, какой я мокрый. Как мне тяжело ляжать. Не плачь ты, мам!»[1679]
Если покойник все же начинал приходить, существовало немало способов прекратить нежелательные визиты.
Для изгнания ходячего покойника применяли универсальные средства против нечистой силы: молитвы, крестное знамение, священные или острые предметы, матерную брань. Покойника могли изгнать при помощи икон: «он [человек — В. Р.] стал молитвы читать и креститься — [покойница — В. Р.] не уходит; хотел ударить топором — ловко увернулась. Наконец догадался взять с божницы икону Крещения Господня и пошел к ней. И потерялась [покойница исчезла — В. Р.]»[1680]. Чтобы не допустить проникновения в дом мужа-покойника, дверь следует осенить крестным знамением, а в порог воткнуть топор[1681] (согласно другим текстам, топор следует класть под подушку)[1682].
В одной из быличек, чтобы прекратить хождение мужа-покойника, старуха бросает в дверь камень или комок земли так, «чтобы он рассыпался на песок»[1683]. Людей, к которым является покойник, или избу, в которой они живут, следует обсыпать маком, который пролежал три года[1684]. Для прекращения посмертного хождения в могилу вбивали осиновый кол[1685]. Колом также могли протыкать тело покойника: спину
