Читаем без скачивания Хедин, враг мой. Том 1. «Кто не с нами…» - Ник Перумов

Хедин-исполин, Хедин, сам сделавшийся Лишённым Тела, видел и ощущал всё.

Он увидел и Ракота, увидел и Сигрлинн. Видел Айвли и других альвов, видел Асгард и асов, видел Обетованное и своих собственных подмастерьев.

Видел наступающих на Обетованное, но заставил себя не замечать их. Сейчас он ничем не мог помочь защитникам своих собственных владений.

Но на Ракота он взглянуть мог. Очень кратко, но мог. Он, большой Хедин, не крошечная его частица, атакующая сейчас твердыню Неназываемого.

Брат Ракот резко замер на мгновение. Вокруг него плясал дикий хоровод силы под водительством Древних, но Ракот тем не менее замер, глядя вверх. Взгляд его сделался вдруг совершенно безумным, как у берсерка.

Сигрлинн замерла в воротах громадного, грозного, но изрядно обветшавшего замка. Бело-огненные волосы, обратившись в длинные языки пламени, по-прежнему вились у неё за спиной.

Она замерла, запрокинув голову, закрыв глаза, вглядываясь в неведомое и невидимое. Обратилась в статую, и жил только огненный поток, которым обернулись её волосы.

Из конца в конец Упорядоченного спешила волна, мчалось содрогание, родившееся в потоках магии, когда частица Нового Бога врезалась в чёрную стену.

Хедин-великан взирал и внимал. Вбирал в себя биения и колебания, превращавшиеся в видения или, по крайней мере, в ощущения.

Он отрезал от себя боль. Она ещё придёт, но сейчас ему требовалось лишь сосредоточение.

Злобная радость из множества мест. Этого он и ожидал.

Где-то в глубине Упорядоченного возликовали Ямерт и его компания. Хедин не мог точно определить, где именно, но вкус их злорадства ощутил тотчас.

Кажется, они не верили своему счастью.

Задрожали, завибрировали мелкой и мельчайшей дрожью зелёные кристаллы Дальних, разбросанные тут и там по изрядному числу миров. Долины Бруневагар встречались не только в Хьёрварде.

Отозвались густым, басовитым тоном человекоорудия Хаоса. Их тоже немало… хотя и меньше, чем могло быть. Боевые Маги Долины старались не напрасно. «Безумные Боги», привратники уничтожительного прорыва Хаоса, не смогли закончить своё чёрное дело.

Откликались и другие силы, Древние и новые. Великие скопища Древних Богов дали нестройный хор – громадное большинство из них и слыхом никогда не слыхивало ни о каком Хедине, иные дремали в тине под корягами, в мрачных омутах или, напротив, под слоями осевших за тысячелетия песка и глины на океанском дне, в глубине пещер и горных пропастей, пребывали застывшими в вечном льду на вершинах вознёсшихся к небу пиков – с дней Боргильдовой и подобных ей битв, и им не было до него дела и сейчас.

Меньшинство же отозвалось, и тоже по преимуществу со злорадством.

Они не умели по-другому, они могли только повергать и пожирать, в той или иной форме.

Собственно, потому они и пали. Даже самые лучшие.

Откликнулись альвы из своего тайного Альвланда. Бросились во множестве к магоскопам и тому подобным приборам, забрасывая в потоки бурлящей магии бесчисленные крючки и крючочки поисковых заклятий.

Айвли была в числе первых.

Единственными, кто ничем не выдал себя, – были возвращённые к жизни Древние боги Асгарда.

Старый Хрофт словно ничего не заметил.

И четвёртый источник не отозвался даже малейшим колебанием.

В отличие от Источника Мимира, Кипящего Котла и особенно Урда – они содрогнулись все три, болезненые спазмы выталкивали гейзерами воду, тотчас обращавшуюся в пар.

Хедин-исполин смотрел и слушал. Внимал, вбирал, впитывал. Наверное, сейчас он, как никогда, напоминал великого Орлангура – сухого, бесчувственного, бессердечного и вечно алчущего нового знания.

На самой границе расширяющейся сферы Неназываемого расцвёл дивный огненный цветок. Переплетающиеся протуберанцы, протянувшиеся сквозь хаос рвущейся пустоты, пламя – Пламя Неуничтожимое, суть и сердцевина Истинных Магов, пронзило мириадами раскалённых шпаг вспухающую буграми новотворимых миров пустоту.

Новотворимых миров?

Хедин-великан с известным любопытством взглянул внимательнее.

Ему самому не нравилась эта холодность, отстранённость. Он знал, что он не таков, что это неправильно, что это – не его суть.

Да, в обречённой на уничтожение пустоте появились миры. Сгустки материи, заключённые в скорлупу низких небес, где едва начинали мерцать новорождённые звёзды; миллиарды лет в них миновали, пока для великана Хедина прошли считаные мгновения.

Только Хедин-гигант, Хедин, живший исключительно в токах магии, мог взирать на это более-менее спокойно.

Тем не менее он знал, не чувствовал, но знал, как отнёсся бы к этому истинный Хедин.

Знал, но продолжал смотреть, смотреть и вбирать в себя всё, явленное ему небывалой огненной вспышкой, когда Новый Бог Упорядоченного бросил в логово Неназываемого самоё себя.

Это походило… походило…

На акт Творения.

Игла впилась в чёрную стену.

Увлекаемое её движением сгорело и распалось. Но суть Нового Бога Хедина, его частица, отправленная, казалось бы, на верную гибель, не сгорела и не распалась.

Хедин-исполин лишь улыбнулся. Это было ново. Неожиданно. Это не входило в расчёты. Он уже узнал многое из желаемого и много такого, чего никак не ожидал увидеть.

Нагая сущность, квинтэссенция того, что является Новым Богом, не сгинула, столкнувшись со сферой наступающего чудовища. Распалось всё остальное, все поддерживающие и направляющие заклятия, частицы пустоты, увлечённые полётом; распалось всё, составляющее форму.

Осталось содержание, то, что отличало сперва Истинного Мага, а затем – Нового Бога от прочих обитателей Упорядоченного.

Казалось немыслимым, что любое начало из принадлежащих Упорядоченному способно выдержать соударение с растущей границей Неназываемого.

Хедин, распростёртый по-над всем сущим, ощущал часть себя, но лишь ощущал. Из чёрной сферы вырваться не могло ничто, никакие чары или заклятия не принесли бы вестей.

Однако Познавший Тьму по-прежнему чувствовал эту часть себя. Какая-то связь сохранялась, несмотря ни на что, ибо даже в логове Неназываемого не нашлось сил, способных уничтожить нечто, вложенное самим Творцом – ну, или самим Упорядоченным, в зависимости от точки зрения.

Хедин-распростёртый видел, воспринимал и осознавал массу иного. Смятение и растерянность служителей в немногочисленных храмах, ему посвящённых. Замешательство не ведавших ни о нём, ни о Ракоте, но ощутивших странные колебания в обычно покойно текущей силе.

Среди этих ощущений, которые он собирал, словно коллекционер, нанизывающий на острые иглы редких бабочек, появились некие совершенно новые. Его собственные, переживаемые отторгнутой частью некогда единого Хедина.

Они пробивались обратно, опрокидывая все, казалось бы, незыблемые законы Сущего.

Он помнил последние мгновения перед ударом о чёрную стену. Тот, кто его послал – он сам, да, – наблюдал за происходящим холодно и отстранённо. Иначе было нельзя.

Он распадался от ужаса, он давал волю страху – и страх, похоже, сгорел в момент, когда раскалённая игла вонзилась в чёрную стену. Хедин запомнил этот миг, распавшийся на исчезающе малые мгновения.

Хотелось кричать, биться, но голоса он был лишён, как и рта, и вообще тела. Белый огонь, ничего больше. Огонь, лишённый структуры, единый и неделимый. Монополь, как сказали б иные мистики.

Чёрная стена вовсе не была «щитом», или «бронёй», или «доспехом». Она не была и «стеной», то есть «преградой». Просто граница, предел, за которым уже начинался Неназываемый.

Сейчас Хедин понимал, что случилось.

Неназываемому открыли дорогу некие заклятия Ракота, следовательно, какое-то взаимодействие со всеуничтожающей субстанцией всё же было возможно. Заклятия, которые не распадались, а каким-то образом смогли проникнуть к чудовищу и создать для него некую «нору», Путь, если угодно, в глубину Упорядоченного.

Нет, обратить эти чары было невозможно. Однако они доказывали, что не всё, соприкасающееся с Неназываемым, уничтожается немедленно.

В это с трудом верилось. Однако же вот оно, естество Хедина, внутри чёрной скорлупы…

Познавший Тьму не мог понять, почему ему удалось сохранить контакт с частицей себя, как его ощущения преодолевали непреодолимое и посредством чего осуществлялась эта связь – не мог, да и не стремился. Сейчас он просто смотрел.

Неназываемому доставалось не только пространство. Он жадно поглощал также и время, однако подвергнуть его распаду не получалось даже у него.

Хедину представало нечто вроде бесконечного тоннеля или, по крайней мере, выглядевшего бесконечным. Стены его, однако, казались рыхлыми, ячеистыми, проницаемыми, и сквозь них проваливалось нечто, та самая пустота, перетёртая во столь мелкую пыль, что её и пылью-то назвать было нельзя.