Читаем без скачивания Тихая гавань - Андрей Бармин

что офицер этот мертв, а на месте его глаз — черные дыры, и уже завтра начнутся репрессии. Скорее всего расстреливать опять будут на пллощади. Его посетила странная и постыдная мысль, что в этот раз убирать трупы ему не придется, так как он пока не на работе. А стыдно ему было потому что от этой мысли он испытал облегчение. Неужели и он стал черствым и бездушным, настолько, что даже вероятная смерть десятков юдей его волновала меньше, чем перспектива возни с их трупами. Они выкурили еще по одной папиросе, и начальник станции засобирался домой: Надо идти, а то еще застрелят по дороге: скажут, что ввели новый комендатский час, за нарушение которого расстрел на месте. Сплюньте, пан Фридрих. Но домой идите, и квратиранта моего больше не смутьяньте. Пани Мария, вы бы все-таки выделил ему место наверху. Загнется в подвале, кто платить-то станет? Вот не надо меня хоронить раньше срока, - возразил Косматкин, - я еще на тот свет не собрался. На тот свет обычно не собираются, туда забирают, - внезапно сказала Татьяна, и они с удивлением посмотрели на нее. Если человек не самоубийца, то наверняка до последнего будет стараться избежать смерти, - пояснила она. Согласен, - присоединился к ней Косматкин. - Вот я смерти не боюсь, но и торопиться к ней навстречу как-то неправильно считаю. Все мы умрем когда-нибудь, но лучше, чтобы этот момент настал как можно позднее. Начальник станции ничего не ответил, пожал ему руку, попрощался с женщинами и направился домой. Татьяна помогла Косматкину спуститься в его каморку, где он с огрмоным облегчением увижел, что при обыске гостины Фридриха остались на месте: и продукты, и папиросы и деньги. Значит, завтрашнее утро будет относительно неплохим: Запах домашней колбасы вызвал у него слюну,, и он зубами оторвал от коляски кусок и принялся медленно жевать: давненько он не ел ничего подобного.

Глава 17

Всю обратную дорогу до города из хутора Барт проспал: он сильно жалел, что решился на короткий трюк с выбиванием двери. Во-первых, даже мгновенная, но резкая пробежка для его ноги очень травматична, во-вторых плечо нещадно ныло, так как не каждый день он выбивал двери, опыта было маловато. Ему еще повезло, что несмотря на внушительный внешний вид, дверь висела на слабых петлях, и у него получилось ее вышибить. А потом идиот Хайнц метнул гранату в коридор, чуть не угробив его и еще двоих солдат. Так что он решил поспать: так как по возвращении после доклада Зайберту предстоит возня с бумагами, допрос бабы, приютившей бандитов, и на сон явно не останется времени.

Бабенку эту загрузили в кузов вместе с телами убитых полицаев. Ей связали руки и ноги, так что она болталась по кузову и билась об борта, желающих придерживать ее не нашлось. А местами дорога была не очень ровной, так что в город она прибудет основательно потрепанной. Но жалеть тварь, которая лечила бандитов и спала с ними никто не хотел. Даже ее односельчане. Проводить дочку в город вышла ее мать, кстати, тоже довольно привлекательная, хотя и пожилая женщина, но ее быстро оттеснили подальше. Лейтенант видел, как она плачет, но сочувствия это не вызвало. Он понимал горе матери, но разделить его никак не мог.

Барта сменил Шуберт со своими солдатами. Они с самого начала общались холодно и только по служебной необходимости, так как Шуберт был кадровым офицером и считал Барта недоразумением в военной форме. Макс же видел в нем высокомерного помещика без капли уважения к людям из народа. А еще этот напыщенный вояка безбожно пил, о чем свидетельствовало вечно красное лицо. Он кратко изложил события и акцентировал внимание сменщика на том, что трое бандитов ушли в ближайший лес, на что тот сухо ответил:

-Разберемся.

Барт не стал интересоваться, как именно Шуберт будет это делать, а скомандовал своим людям грузиться в машины. Хоть капитан и был неприятной личностью, но службу знал, повоевать на фронте успел, так что лейтенант и впрямь не переживал из-за отъезда.

Перед въездом в город его разбудил водитель грузовика:

- Герр Барт, почти прибыли. Куда нам?- Сначала в комендатуру, потом тела полицаев в морг, а вы в казарму — отсыпаться и отдыхать. Полицаев можете выгрузить у городской управы.- Слушаюсь.

На дороге их остановили на импровизированном посту: два полицая и два пехотинца. Это было что-то новенькое. Обычно такие посты выставляли только по базарным дням и праздникам, в остальные дни ограничивались стандартными патрулями на улицах. Конечно, на посту их знали и остановили ради формальности, но Барт спросил у пехотинца:

- Рядовой, это из-за нашего приключения на хуторе? - Нет, герр лейтенант. Оберштурмбанфюрер распорядился блокировать все выезды и мобилизовал даже солдат и офицеров из госпиталя. Пропал офицер из раненых. Мы прочесываем город. - Вот как, - Барт нахмурился: еще один пропавший, значит еще один труп с вырванными глазами. В том, что найдут его в таком состоянии, он не сомневался. И еще подумал, что с приездом Шульца события стали развиваться стремительно, словно старый сыщик принес с собой вирус активности. Хотя, все к этому шло. Просто приезд Шульца совпал с давно назревавшими событиями: убийца не найден, репрессии возобновились, на фронте, хоть и далеком, Советы яростно сопротивлялись, так что их пособники и колеблющиеся вроде украинских бандитов тоже активизировались.

Грузовики подкатились к комендатуре: машина Зайберта стояла возле входа, значит, гестаповец на месте. Барт аккуратно спустился из кабины и, прихрамывая, направился к двери, возле которой стоял постовой.- Ефрейтор, организуйте размещение задержанной.- Слушаюсь, герр лейтенант. - С возвращением, герр Барт, - сказал ему постовой.- Благодарю, - этот солдат был с ним в одной из экспедиций, так что позволил себе небольшую вольность.- Зайберт в своем кабинете?-Да, у него там начальник госпиталя, - постовой открыл перед лейтенантом дверь и крикнул кому-то:- Клетку готовьте. Добычу первую привезли.

Барт удивился тому, что начальник госпиталя приехал в комендатуру. Считалось, что главной функцией этого города и является лечебница, поэтому обычно даже Зайберт ездил по всем вопросам в госпиталь. К тому же начальник учреждения был оперирующим хирургом высокого класса, так что не привык ходить на поклон к коменданту или даже гестапо.