Читаем без скачивания Мемуары и рассказы - Лина Войтоловская

Она покорно всунула мокрые ноги в бахилы, едва не утонув в них целиком. И в ту же минуту почувствовала, как лодка накренилась, потом выровнялась, и на дно ее, прямо к ногам, хлынула тяжелая, сверкающая масса.

– Господи! – вскрикнула она.

– Чего трусишь?

– Они… они шевелятся, – испуганно ответила она.

– А конечно. Живые. Ну-ка, подвинься. Я на второе. Тяжело, улов. И дома скорее – я голодный.

Как только нос лодки скрипнул о песок, она выскочила, скинула сапоги и опрометью бросилась к дому. Ее мутило, казалось, если она хоть еще секунду пробудет рядом с блестящими, извивающимися рыбами, она тут же потеряет сознание от отвращения.

Старик вошел в кухню, когда она уже переоделась и расчесывала мокрые волосы. Она услышала, как за стеной хозяин что-то, смеясь, рассказывал жене, а та заливалась легким, старушечьим смехом.

«Это они надо мной. Ну и что? Да, я их боюсь – они скользкие, щекочут, брр…»

– Иди, девочка! – позвала хозяйка. – Завтрак готов.

Когда уселись за добела выскобленный стол, старуха провела рукой по ее распущенным, влажным волосам.

– А ты не мальчишка? – подмигнула она. – Ну, ну, я так. Шучу. Ешь, давай! Наработалась…

В коротеньком, не доходившем до колен сарафане, не подвязывая волос, босиком она отправилась обследовать остров.

Он оказался вовсе не таким уж маленьким: за добротными домами, что фасадами выходили не к морю, как она думала поначалу, а к негустому сосновому лесу, стояло еще несколько крепких построек – хлева, амбары, небольшая коптильня, над которой вился вкусный дымок, высокий сарай с тянущимися ко всем строениям проводами.

Она прошла сквозь лесок и снова оказалась у воды. Но берег здесь был вовсе не таким диким, как тот, к которому ночью привез ее мальчишка лодочник: к земле прижималась крошечная деревянная пристань с выкрашенной в ярко-голубую краску будкой над нею; от пристани к противоположному берегу неширокой здесь протоки тянулся металлический трос, удерживающий прочный паром. На том берегу протоки стояли машины, ходили люди, словом, до нормальной жизни было рукой подать!

«Ах ты, жулик, мальчишка, – засмеялась она. – Рубль хотел заработать, вот и возил меня вокруг света!»

За обедом она спросила, куда они девают рыбу, которую отлавливают? Неужели съедают такую массу сами?

Хозяин был чем-то озабочен и не обратил внимания на ее вопрос. Ответила ей старуха.

– Что ты, девочка! Мы от колхоза ловим. Часть сами коптим, часть сдаем на наш колхозный рыбзавод. Автоцистерны приезжают, загружаются, паром везет. Мы, три семьи, тут только летом и в осеннюю путину. Зимой – дома. У нас дом знаешь какой – каменный, двухэтажный, камин есть, телевизор цветной, не то, что здесь, старый. Наш колхоз – богатый колхоз, и колхозники богатые. Это – Эстония!

– Сегодня без телевизора, – проворчал старик, – и света нет. Третий день. Механик только в среду приедет! Еще три дня как кроты в норе!

– Ничего, – махнула рукой старуха. – Пораньше спать ляжем.

– Спать, спать. Тебе бы всю жизнь только спать!

– А что случилось? – полюбопытствовала девушка.

– Движок испортился.

– Движок? А можно я посмотрю?

– Что ты в этом понимаешь? – рассердился старик, – Сиди уж, ешь и помалкивай.

– Зачем вы так? Я ведь действительно в этом разбираюсь.

– Брось болтать!

– Я не болтаю! Вовсе я не болтаю!

Она вскочила, выбежала из комнаты, быстро вернулась, протянула старику красную книжечку.

– Вот! Это мой диплом. С отличием! Читайте: специальность – электротехник. Понимаете? Электротехник.

– Ты смотри! – удивленно протянул старик.

Еще мгновение он недоверчиво разглядывал диплом и его обладательницу, потом вскочил, бросил на ходу:

– Пошли!

Она возилась почти до самых сумерек, два раза чуть ли не по винтику разбирала и собирала злополучный движок, вся перемазалась и не отвечала на сердитые замечания старика, не отходившего от нее ни на шаг.

Наконец, – честно говоря, она и сама не могла с уверенностью сказать, почему и как, – движок ожил и яростно затарахтел, вспугнув чаек и ворон, заметавшихся над берегом, соснами и валунами.

Меж домами показалась хозяйка. Старик что-то кричал ей, махал кепкой, смеялся. Потом подбежал к измученному механику и крепко поцеловал в перемазанную мазутом щеку.

– Выключай! – закричал он в самое ухо девушки. – Включим к передаче. Пошли, хозяйка ужинать зовет.

Умытая, причесанная, счастливая, сидела она за столом, а старики наперебой подкладывали ей на тарелку то маринованные грибы, то моченые яблоки, то засахаренную бруснику. Она смеялась, протестовала, но с удовольствием поедала все, что лежало перед ней.

Старуха разлила по стаканам холодное, с погреба, молоко. Усмехнулась:

– Попробую тебя все-таки научить корову доить. Справишься? Нет!

Так прошел ее первый день на этом крошечном острове, не отмеченном ни на одной, даже самой подробной, карте…

И один за другим, словно цветные камешки. Покатились дни, наполненные купанием в прохладном море, солнцем, рыбалкой, возней по хозяйству, недалекими прогулками. Старуха постепенно переложила на нее часть домашних дел, сама же почти все время проводила в коптильне и на пристани, помогая мужу грузить на машины ящики с копчушками и заливать живой рыбой цистерны, стряпала и доила корову – эту премудрость постоялица так и не одолела. К вечеру гостья сильно уставала, но нисколько этим не огорчалась. Все равно ей было здесь необыкновенно хорошо, так хорошо, как не бывало даже дома.

Только перед самым сном, грея под хозяйской периной усталое тело, она снова начинала думать о Георгии Николаевиче. Первые дни ей казалось, что она ждет его с нетерпением, даже с обидой – выходит, она не так уж и нужна ему, если он так долго не приезжает. В такие минуты ей почему-то особенно хотелось его видеть. И все-таки она сознавала, что вдали от него ей лучше, спокойнее. Нет, он никогда не был назойлив, но ее настораживала, иногда и пугала его затаенная уверенность в собственной неотразимости. Она понимала, что при всей его многословной, демонстративной откровенности, он не всегда правдив, словно разыгрывает перед нею какую-то самому себе навязанную роль.

На четвертый день ее жизни на острове хозяйка, вернувшись с пристани, протянула ей телеграмму.

– Тебе. Паромщик привез, велел отдать.

Она схватила телеграмму и убежала к себе в комнату – ей не хотелось читать ее при стариках.

«Вынужден задержаться несколько дней. Мечтаю встрече малюткой. Выезде сообщу».

Подписи не было.

– Мечтаю встрече, – негромко произнесла она.

В этот вечер она долго не могла уснуть. Не потому, что ей было особенно грустно, нет, просто хотелось разобраться в себе, понять, так ли уж сильно хочется ей, чтобы он приехал, мечтает ли она о встрече? Что мешает ей радоваться телеграмме и привычным красивым словам? Она не могла на это ответить, но что-то мешало… Наутро она снова забыла обо всем, разморенная ветром, купанием, бездумьем.