Читаем без скачивания Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник) - Найо Марш

– Скажите, вы знаете в лицо капитана Мориса Уитерса? – спросил Аллейн. – Я приглашен в его компанию, но не уверен, что попал в нужное место. Он член этого клуба.

– Извините, сэр. Я работаю здесь совсем недавно и не знаю завсегдатаев клуба в лицо. Если вы спросите в конторе, сэр, вам скажут.

Проклиная мысленно эту неудачу, детектив поблагодарил портье и стал искать кассу. Он нашел ее под большим подсолнухом, в окружении еще более пышных складок шелка. Аллейн заглянул в щель между портьерами и увидел молодого человека в прекрасном смокинге, хмуро ковыряющего в зубах.

– Добрый вечер, – сказал старший инспектор.

Молодой человек ловким движением откинул зубочистку.

– Добрый вечер, сэр, – отозвался он с интонацией, выдававшей образованного человека.

– Могу я оторвать вас на минутку, мистер…

Лицо молодого человека мгновенно выразило подозрительность.

– Э… я управляющий этого клуба. Мое имя Катберт.

Аллейн просунул в окошко свою визитную карточку. Молодой человек заглянул в нее, и его подозрительность усилилась.

– Не будете ли вы так любезны пройти к боковой двери, мистер… о!.. инспектор… Аллейн. – И крикнул: – Симмонс!

Появился гардеробщик. По пути к боковой двери Аллейн вновь попытался задать свой вопрос, но ни гардеробщик, ни вызванный швейцар не знали в лицо Уитерса. Гардеробщик провел Аллейна окольными путями в маленькую, тускло освещенную комнату за кассой. Здесь Аллейн и нашел управляющего.

– Дело не особенно важное, – сказал Аллейн. – Пожалуйста, скажите мне, если можете, в какое время капитан Уитерс приехал в клуб вчера ночью или, скорее, сегодня утром.

Он увидел, как мистер Катберт бросил быстрый взгляд на вечернюю газету с большой фотографией Роберта Госпелла. Несколько секунд, пока Аллейн ждал ответа, до него доносились глухие звуки оркестра.

– К сожалению, не имею представления об этом, – вымолвил наконец мистер Катберт.

– Досадно, – отозвался Аллейн. – Если не можете сказать, то, пожалуй, мне придется заняться этим всерьез. Придется опросить всех ваших гостей, видели ли они его, когда видели и так далее. Я должен также заглянуть в книгу записей. Очень жаль. Столько неудобств для вас.

Мистер Катберт злобно посмотрел на него.

– Вы, конечно, понимаете, – начал он, – что мы вынуждены соблюдать конфиденциальность. Этого ожидают от нас наши гости.

– Разумеется, – согласился Аллейн. – Но если вы конфиденциально предоставите мне необходимые сведения, будет гораздо меньше шума, чем если я стану задавать всевозможные вопросы разным людям.

Мистер Катберт уставился на ноготь своего указательного пальца, а затем яростно впился взглядом в Аллейна.

– Но если я не знаю?

– Тогда мне не повезло. Попытаюсь порасспросить вашего швейцара и… Симмонса, не так ли? Если и здесь меня постигнет неудача, придется приняться за гостей.

– Проклятие! – вырвалось у мистера Катберта. – Хорошо, он приехал поздно. Это я помню.

– Почему вы это запомнили, скажите, пожалуйста?

– Потому что примерно в половине четвертого или без пятнадцати четыре сюда приехала целая толпа людей из… с бала в Марсдон-Хаусе. После этого наступило некоторое затишье.

– Так.

– Ну а потом, значительно позже, в книге входящих записался капитан Уитерс. Он заказал бутылку джина.

– Миссис Хэлкат-Хэккетт приехала вместе с ним, не так ли?

– Я не знаю имени его партнерши.

– Высокая блондинка лет сорока – сорока пяти, с американским акцентом. Надеюсь, вы не против, если мы вызовем…

– Хорошо-хорошо. Это была она.

– Было уже половина пятого, когда они приехали?

– Не знаю… то есть… послушайте, я имею в виду…

– Вполне возможно, что больше вы об этом никогда не услышите. Чем более точную информацию вы сейчас предоставите, тем менее докучливыми будут последующие расспросы.

– Да, я понимаю, но у нас есть обязательства перед нашими гостями.

– Знаете ли вы с точностью, скажем, до десяти минут, когда приехала эта пара? Думаю, знаете. Если так, я самым настоятельным образом советую вам сказать это.

– О, ну хорошо. На самом деле была четверть пятого. Возник такой долгий перерыв, когда никто не приезжал – хотя, разумеется, народу все равно было практически под завязку, – что я действительно обратил внимание на время.

– Восхитительно! А теперь, если вы еще подпишетесь под вашими показаниями, думаю, мне больше не придется беспокоить вас.

Мистер Катберт впал в глубокую задумчивость. Аллейн закурил сигарету и ждал, лицо его выражало благожелательность. Наконец мистер Катберт сказал:

– Есть ли вероятность, что меня вызовут куда-нибудь как свидетеля?

– Не очень большая. Мы постараемся пощадить вас по возможности.

– Я ведь мог бы и отказаться.

– А я, – сказал Аллейн, – мог бы стать членом вашего клуба. Вы не можете этого отрицать.

– Буду рад, – уныло вымолвил мистер Катберт. – Хорошо. Я подпишу.

Аллейн написал короткое заявление, и мистер Катберт подписал его. Он стал дружелюбнее и предложил Аллейну выпить, от чего тот любезно отказался. Мистер Катберт пустился в долгое хвалебное описание «Матадора» и методов его управления, говоря, что все это выше всяких похвал. Он также поведал о глупости владельцев других ночных клубов, которые пытаются обойти законные ограничения, налагаемые на продажу алкогольных напитков.

– Это никогда себя не оправдывает! – восклицал мистер Катберт. – Рано или поздно они все равно попадаются на этом. Это просто чертовски глупо.

В комнату вошел официант, заметил выражение лица мистера Катберта и тут же ретировался. Мистер Катберт радушно пригласил Аллейна пройти вместе с ним в танцзал. Он был так настойчив, что Аллейн позволил провести себя через вестибюль, по темно-фиолетовому туннелю. Звуки оркестра усилились. Аллейн увидел еще больше жестяных подсолнухов, тесно сдвинутые столы, лица, тускло подсвеченные снизу, а вдалеке – тесную толпу людей, завывающих и двигающихся в такт оркестру. Он стоял в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к происходящему. Между тем мистер Катберт простодушно болтал о привлекательности своего клуба. Аллейну это напомнило «Раддигор»[41]: «Мы выделываем только приличные антраша». Он уже собирался уйти, как вдруг понял, что за ним наблюдают. Он повернулся влево и увидел за угловым столиком Бриджет О’Брайен и Дональда Поттера.

Оба таращились на Аллейна так напряженно, что у него возникло ощущение, что они стараются привлечь его внимание. Аллейн перехватил их взгляд. Секунду-другую обе стороны смотрели друг на друга, а потом Бриджет сделала быстрое движение, приглашая его присоединиться.

Аллейн сказал своему спутнику:

– Я встретил знакомых. Не возражаете, если я поговорю с ними минуту-другую?

Мистер Катберт был счастлив это услышать и деликатно исчез. Аллейн подошел к столику и поклонился:

– Добрый вечер.

– Не присядете на минутку? – попросила Бриджет. – Мы хотим с вами поговорить.

Один из официантов мистера Катберта тут же подставил стул.

– Что случилось? – спросил Аллейн.

– Это идея Бриджи, – сказал Дональд. – Я больше не могу. Я обещал сделать все, что скажет Бриджет. Наверное, я дурак, но сдаюсь. В каком-то смысле я рад этому.

– Ему нечего бояться, – заметила Бриджет. – Я сказала ему…

– Послушайте, – проговорил Аллейн, – здесь не очень-то подходящее место для подобной беседы.

– Знаю, – согласилась Бриджет. – Если Донна или Барт узнают, что я была здесь, разразится скандал чудовищных масштабов. «Матадор»! Без сопровождения! С Дональдом! Но мы были в отчаянии – нам необходимо было увидеться. Барт довел меня до полного безумия, он вел себя так ужасно. Я исхитрилась позвонить Дональду из уличного телефона, и мы условились встретиться здесь. Дональд – член клуба. Мы все обсудили и решили обратиться к вам.

– Представим, что уже обратились. Здешний администратор знает, что я из полиции, поэтому нам лучше не оставаться вместе. Вот мой адрес. Выходите минут через пятнадцать. Идет?

– Да, спасибо, – сказала Бриджет. – Как ты, Дональд?

– Хорошо, хорошо, – кивнул Дональд. – Это твоя идея, дорогая. Если после этого я окажусь в…

– Нигде вы после этого не окажетесь, кроме моей квартиры. Вы оба пришли к очень разумному решению.

Аллейн встал и посмотрел на них. «Великий Боже, – подумал он. – Какие же они юные». Вслух он сказал:

– Держитесь. Au revoir[42]. – И вышел из «Матадора».

По дороге домой Аллейн задавался вопросом, приблизит ли его к разгадке потеря доброй половины оставшегося сна.

Дональд против Уитса

Аллейн беспокойно вышагивал по гостиной. Своего старого слугу Василия он отослал спать. Квартира, в тупичке за улицей Ковент-Гарден, погрузилась в тишину. Аллейн любил эту комнату, отмеченную странной атмосферой монашеского уюта, и это отражало что-то свойственное ему самому. Над каминной полкой возвышались молитвенно сложенные руки работы Дюрера. В другом конце комнаты висела картина Трой, изображающая пристань в Суве. Она была написана с благородной простотой в холодных, контрастных тонах. Аллейн купил эту картину тайно, на одной из выставок Трой, и она не знала, что ее работа висит в этой комнате. Три удобных почтенного возраста кресла из дома его матери в Боссикоте, отцовский письменный стол, а по стенам, вокруг всей комнаты, – стеллажи с любимыми книгами. Но нынешней июньской ночью эта комната казалась мрачной и неприветливой. Аллейн поднес спичку к камину и придвинул три кресла поближе к теплу. Этой парочке пора бы уже приехать. К тупичку подкатило такси и остановилось. Хлопнула дверца, он услышал голос Бриджет и пошел впустить молодых людей.