Читаем без скачивания Юг в огне - Дмитрий Петров

— Товарищи! — крикнул Черемисов. — Если мы будем все так разом кричать и шуметь, то мы ни о чем не договоримся… Прошу выступать в порядке очереди. Кто возьмет слово?

— Можно мне сказать, — попросил слова Буденный, также присутствовавший на совещании.

— Пожалуйста, товарищ, — сказал Черемисов. — Прошу.

— Мне, товарищи, стыдно за вас, — сказал Буденный, обращаясь к притихшим командирам. — Что вы устроили тут такую ярмарку?.. Шум и крики, как в цыганском таборе… Если б вы были анархистами, то тогда понятно, но вы ведь большевики. Вот вы сейчас кричите, возражаете, не хотите влить свои отряды в регулярные части Красной Армии. Почему? По каким причинам?.. Не хотите оторваться от подолов своих жинок…

Взорвался смех.

— О це ты правду кажешь, Буденный, — под хохот своих товарищей выкрикнул кто-то. — Воно же слаще воеваты с жинкой на кровати, чим в поле с беляками…

— Вот и я об этом говорю, — продолжал Буденный. — Разве ж мы победим белогвардейцев, если не все вместе будем воевать с ними? Никогда не победим… Товарищ Черемисов правильно предлагает нам объединиться под одно командование. Очень правильно! Когда мы объединимся, то станем в тысячу раз сильнее, и как только мы перейдем в регулярную армию, так сейчас же всех нас зачислят на армейское денежное и продуктовое довольствие. Будут снабжать обмундированием и оружием. А если мы будем воевать по старинке, по-партизански, то кто же нас будет снабжать?..

— У белых будемо отбивать! — крикнул из толпы командиров чей-то не совсем уверенный голос.

— Я знаю, Куценко, как ты отбиваешь трофеи, — засмеялся Буденный. Однажды белые так за тобой гнались, а ты так от них тикал, что последние штаны потерял.

Командиры захохотали:

— Це ж правда истинная!.. Куценко так от билых тикал, що с него шаровары соскочили… Хо-хо-хо!..

— Товарищ Буденный правильно говорил здесь, — снова обратился с речью к партизанским командирам Черемисов. — Воевать дальше по-партизански нам нельзя… Пришла пора сколотить крепкую, сознательную, дисциплинированную Красную Армию…

Большинство командиров согласилось объединить свои отряды.

Все эти партизанские отряды вскоре были сведены в 37-ю стрелковую дивизию. Начдивом был назначен один из командиров партизанских отрядов некто Шевкопляс, солдат в прошлом.

Прощаясь с Шевкоплясом и Буденным, Черемисов сказал:

— Поеду в Царицын, доложу обо всем Реввоенсовету. Думаю, что товарищ Ворошилов да и все остальные будут довольны организацией дивизии. Мне кажется, что, возможно, к вам еще кто-нибудь из Реввоенсовета приедет, посмотрят, как вы тут воюете… Возможно даже, что приедет сам командующий армией товарищ Ворошилов…

— Хорошо было бы, если б приехал товарищ Ворошилов, — проговорил Буденный. — Вы скажите товарищу Ворошилову, что мы его просим приехать.

— Хорошо, товарищ Буденный, передам вашу просьбу, — пообещал Черемисов, пожимая ему руку. — Я думаю, что товарищ Ворошилов приедет к вам.

XI

Из рассказа Нади да и намеков отца Прохору стало понятно, что против его отряда что-то замышляется. По-видимому, как проговорился отец, брат Константин подошел с значительным отрядом белогвардейцев к станице и готовится захватить ее.

«Шалишь, голубчик, — думал Прохор, — впросак мы не попадемся. Сумеем дать отпор».

Прохор подготовился к встрече белых: на подступах к станице стояли заставы, по дорогам двигались разъезды; разведчики часто уезжали верст на пятнадцать-двадцать от станицы и не видели белых. «Где же Константин со своим отрядом?» — недоумевал Прохор.

Убедившись в связях Свиридова с Константином, Прохор решил арестовать его и послал к нему с этой целью Сазона Меркулова с двумя красногвардейцами. Но они вскоре вернулись ни с чем.

— Убег Максимка, — угрюмо заявил Сазон.

— Как — убег? — поразился Прохор.

— А очень просто, — невозмутимо стал объяснять Сазон. — Шагнул одной ногой, а потом другой — и скрылся…

— Брось дурачиться! — прикрикнул Прохор. — А где Адучинов?.. Звонарев?..

— Адучинов тоже убежал, а Звонарев в ревкоме.

— Какой же я дурак! — хлопнул себя по лбу Прохор. — Прошляпил. Надо бы его раньше арестовать. Как же это получилось?

— Не знаю, — ответил Сазон.

— Да я тебя не спрашиваю. Пошел ты к черту… Почему ты не арестовал Звонарева?

— Не за что.

— Как — не за что?

— А за что его арестовывать? — пожал плечами Сазон. — Парень он неплохой… ни в чем не виноват.

— Брось рассуждать, — вскипел Прохор. — Веди его сюда!

— Слушаюсь! — козырнул Сазон и, крутнувшись, зашагал к правлению, в котором теперь разместился ревком.

Вскоре он привел растерянного Звонарева.

— Здорово, односум! — приветливо поздоровался он с Прохором, протягивая руку.

Прохор взглянул на Звонарева. Лицо у того было такое открытое, простодушное, что, казалось, заподозрить его в чем-нибудь злостном никак было нельзя.

— Здравствуй! — пожал его руку Прохор. — Где Свиридов?

— Черти его знают, куда он девался, — в недоумении пожал плечами Звонарев. — Понятия не имею, куда они с Адучиновым девались… Позавчера еще пропали. Мне ничего не сказали… Может, на хутора какие с проверкой поехали. Да лошади наши все на месте… На чем они поехали, шуты их ведают.

Прохор следил за выражением лица Звонарева. Но тот держался так естественно и просто, что подозрений никаких не вызывал. Видимо, он и в самом деле ничего не знал о Свиридове. Вряд ли он мог так искусно притворяться.

— Ну ладно, — сказал Прохор, — выясним. Кто замещает Свиридова?.. Ты, Звонарев?

— Приходится мне, — ответил тот. — Кто ж будет? Ведь я как-никак, а член ревкома… Вот только человек я несведущий, многому ума не могу приложить… Подождем Максима, а ежели он скоро не явится, то, Прохор Васильевич, прошу, избавь меня от этого дела… Ну какой из меня работник ревкома? Когда меня назначали на эту должность, я Христом-богом умолял, просил, чтоб меня оставили в покое… Так и слушать не хотели, говорят, послужить надо народу… А сейчас создалось такое положение, что и не знаешь, что надобно делать. С окружной властью никакой связи нету… И я не знаю даже, кто сейчас в Великокняжеской — белые или красные…

— Ладно, Павел, — пообещал Прохор. — Поработай еще немного… Соберем съезд, соберутся делегаты со всей станицы и изберем Совет новый…

— Когда это будет? — уныло спросил Звонарев. — «Кукушечка куковала, не знала про чего…»

— Скоро. Вот подуправимся с делами.

— Не хочу, Ермаков, ей-ей, не хочу! — горячо заговорил Звонарев. Больно уж ответственность большая. Ты лучше запиши меня в свой отряд… Я с большой охотой запишусь к тебе…

— Нет, Звонарев, в отряд ты всегда успеешь записаться, а вот станица без власти не может ни на минуту оставаться…

Несколько дней в станице было спокойно. Разъезды, выезжавшие верст за двадцать, по-прежнему нигде белых не видели. Так прошло еще несколько дней. Но однажды ранним утром вдруг за станицей послышалась беспорядочная стрельба, Прохор спал на диване в учительской школы, превращенной в штаб отряда. При первых же выстрелах он вскочил с дивана и начал торопливо одеваться.

На полу, на разостланной попоне, разметавшись от духоты, спали его ординарец Сазон Меркулов и Дмитрий Шушлябин.

— Сазон, коня! — крикнул Прохор.

Но Сазон, сладко всхрапнув, повернулся на другой бок, даже никакого внимания не обратив на приказание командира.

— Коня, черт! — в ярости взревел Прохор и с силой толкнул Сазона ногой в бок. — Вставай!.. Живо!.. Вот захватят тебя белые, к черту порубают!.. Вставай, Дмитрий!

— А-а?.. — вдруг, как ужаленный, привскочил Сазон.

— Белые? — крикнул Прохор. — Слышишь, стрельба какая!

Сазон прислушался, проворно поднялся с постели и надел сапоги. Вопросительно поглядывая на Прохора, поспешно одевался и Дмитрий Шушлябин. Прохор посмотрел на Сазона, тот вздрагивал.

Не желая, чтобы подумали, что он трусит, Сазон, щелкая зубами, выдавил:

— Н-навроде что-то холод-новато.

— С ума ты сошел!.. — усмехнулся Прохор. — Духота, хоть рубахи выжимай… а тебе холодно… Трусишь, проклятый, трусишь… Только что стрельбу услыхал, а уже затрусил. Что ж из тебя будет, когда в рукопашную придется сойтись, а?.. Эх ты! — с презрением кинул ему Прохор.

— Я трушу? — даже присел от обиды Сазон. — Я?.. Ну ладно, я ж те покажу, какой я трус… Я те покажу!..

— Ладно. Седлай вот лучше коней быстрее.

Сазон, на ходу накинув ремень шашки через плечо, побежал выполнять приказание.

Прохор велел Дмитрию разбудить красногвардейцев, спавших в классах.

— Пусть приготовятся и ждут моих приказаний, — сказал он.

— Готовы лошади! — крикнул с улицы Сазон.