Читаем без скачивания Полночная любовница - Мэгги Робинсон

Когда несколько минут спустя Кон вошел в дом, Джеймс сидел на нижней ступеньке, подперев кулаками подбородок.

— Я думаю, сэр, — сказал мальчик недрогнувшим голосом, — вам лучше сказать мне, что происходит.

Взгляд Кона метнулся от сына к портрету, и у него перехватило дыхание. Всякая радость, которую он мог испытать при виде своей матери, какой она была в юности, улетучилась, когда он заглянул в холодные как лед голубые глаза Джеймса.

— Боже милостивый. Неудивительно, что старушка пришла в замешательство. Надо же, какое совпадение, а? — попытался выкрутиться Кон.

Джеймс поднялся.

— Я не ребенок. Ну, возможно, по годам — да, но мне пришлось быть мужчиной, главой семьи, пока ты где-то там… в общем, пока вас не было. День рождения Беа всего на несколько недель раньше моего. Мама говорила, что я дитя медового месяца. — Его загорелое лицо смущенно вспыхнуло, но он продолжал: — Должно быть, вы оставили какую-то бедную девушку в беде до того, как женились.

Кон хотел положить руку на плечо мальчика, однако Джеймс отшатнулся.

— Не здесь, Джеймс. Кто-нибудь может услышать. Поговорим за пределами дома.

Он должен был сказать правду сыну — хотел сказать, — но как сдержать обещание сохранить тайну Лоретты? Совсем не в такой обстановке надеялся он поведать о прошлом. В своих сумасшедших мечтах он представлял их всех на лугу, смеющимися, выглядевшими как семья.

Чистейшая глупость с его стороны. Неудивительно, что Лоретта так злилась на него.

Кон и Джеймс молча прошли позади дома к воротам в каменной стене.

Джеймс взобрался на изгородь, и теперь его глаза и глаза Кона были почти на одном уровне. Возможно, это был неосознанный ход, но на Кона это произвело впечатление. У мальчика явно есть талант вести переговоры. И хотя его распирало от вопросов, он ждал, когда Кон заговорит первым — еще один признак того, что в нем сильна кровь Берриманов. Кон вспомнил старую поговорку: «Кто первый заговорит — тот считается проигравшим».

Кон проиграл уже много раз. Так что одним разом больше, одним — меньше. У него было чувство, что он никогда не завоюет уважение сына. Любовь сына. Он их просто не заслуживает.

— Это крайне неловкий разговор. Не давай волю своему воображению, Джеймс.

— Не нужно особого воображения, чтобы сложить два и два. Беа говорила, ты в этом году пару раз приезжал к ней в школу. Зачем бы ты стал это делать, если б она не была тебе родственницей? И почему она сейчас здесь?

Тысячи мыслей проносились в голове Кона.

— Не так бы я хотел вести этот разговор, — сказал он наконец. — Выслушай меня. Можешь осуждать меня, если хочешь. Еще один жирный минус мне в добавление к уже имеющимся у тебя, но, пожалуйста, не осуждай Беа. Или ее мать.

Джеймс взглянул ему в глаза:

— Кто ее мать?

Кон покачал головой, но не отвел взгляда от непреклонного лица сына.

— Я не назову тебе ее имени. Она была той девушкой, которой я очень сильно дорожил когда-то давно, когда сам еще был мальчишкой. Той, которую я… которую я любил, Джеймс. Достаточно сказать, что все случилось до того, как я женился. Я ничего не знал о Беа — понятия не имел, — пока не вернулся из-за границы в прошлом году. Понятия не имел, что оставил двоих детей. И одного этого достаточно, чтобы устыдить меня. — Он сглотнул. — Я знаю, что разочаровал тебя, Джеймс, и что было бы слишком просить тебя простить меня. Я был молодым и глупым, когда уезжал из Англии, и очень, очень несчастным. Мы с твоей мамой не… не подходили друг другу. В этом не было ее вины, ни в малейшей степени. Это был брак по расчету, устроенный моим сумасшедшим старым дядюшкой и твоим дедушкой. Я… в общем, финансовое положение в Гайленд-Гроув было очень плохим. Наверняка мама тебе что-то рассказывала, — добавил Кон с растущим отчаянием.

Как он мог думать, что это будет легко?

— Она только читала мне твои письма, все до единого, даже если мне было скучно и неинтересно. Но дедушка Берриман был страшно зол на тебя. Называл тебя обманщиком.

— Я и был им. Но за все эти годы скитаний я ни разу не изменил твоей матери. Ни единого раза.

Джеймс фыркнул. Желчь подступила к горлу Кона, и ему захотелось исчезнуть. Дрожащей рукой он откинул волосы со лба.

— Можешь мне не верить. Да я и не жду, что ты мне поверишь. Если это может послужить хоть каким-то утешением, я ненавижу себя гораздо сильнее, чем ты меня.

— Я не ненавижу тебя. — Кон не услышал полной убежденности в голосе сына. Джеймс сказал это машинально, из чувства долга, а не из-за какой-либо привязанности.

— Пожалуйста, слезь с изгороди. Давай прогуляемся к озеру. Там прохладнее.

Джеймс перебросил ногу и соскользнул вниз, зацепившись курткой за проволоку. Кон хотел отцепить его, но Джеймс дернулся, порвав куртку. Кон напомнил себе, что должен уважать границу между ними, которую установил сын, хотя все, чего ему хотелось, — это обнять Джеймса и сказать ему, как он сожалеет, что так испортил им жизнь.

Он пошел вслед за мальчиком по поросшей травой тропинке, держась сзади на почтительном расстоянии в пять шагов. Они вошли в рощу, которая спускалась к озеру, и Кон развязал свой пропитанный потом шейный платок.

— Мне было всего девятнадцать, когда я женился на твоей матери, даже еще совершеннолетним не был. Я не оправдываюсь, но мой дядя, как опекун, настоял на этом браке. Я был по уши в долгах у твоего дедушки Берримана. Очень много людей зависело от меня и моего поместья, а я был почти банкрот. Дядя очень хорошо позаботился об этом.

В Джеймсе было слишком много от Берриманов, чтобы когда-либо оказаться в таком уязвимом положении, и Кон был искренне этому рад. Его сыну не придется принимать решения, которые будут разрывать его сердце — если оно у него есть — надвое.

— Мама не любила твоего дядю. Ей постоянно приходилось посылать ему деньги.

— Она была мудрой, твоя мама. Он и его брат, мой отец, никогда не ладили, и когда он стал моим опекуном, увидел свой шанс поквитаться с династией Коноверов. Было ли все это намеренно, или виной всему плохое финансовое планирование, я точно не знаю, но к тому времени, когда я вернулся из Кембриджа, положение было ужасное. Мы с дядей заключили сделку с твоим дедушкой, и брак был, таким образом, устроен.

Блеск солнца на серебристой воде ослеплял. Кон повернулся к воде спиной и сел на землю. Джеймс опустился напротив.

— Мы с матерью Беа любили друг друга. Мы… мы повели себя не очень благоразумно, когда узнали, что я должен жениться. Уверен, ты слышал — ведь ты же учишься в школе, — о чем говорят в дортуаре. Что происходит между…

— Да-да. — Лицо Джеймса скривилось от отвращения.