Читаем без скачивания Цивилизация рассказчиков: как истории становятся Историей - Тамим Ансари

называли их татарами. Татарская элита относилась к местному населению по принципу «живи сам и давай жить другим» – при условии, что последние исправно платили возложенную на них дань. Более того, не желая утруждать себя непростым делом по сбору дани, татары делегировали эту работу русским коллаборационистам, в основном князьям. Сам покоренный народ как таковой татар не интересовал, и они не считали нужным как-то им заниматься. В результате вместо того, чтобы пропитываться монгольскими культурными темами, русское общество все глубже впитывало заимствованный ранее нарратив византийского мира.

На момент монгольского нашествия русское созвездие только начинало формировать свою идентичность великой славянской державы. К тому времени русские уже присоединились к Греческой православной церкви, но все еще рассматривали себя как деревенских родственников великолепных византийцев. Однако под татарским игом ощущение славянами своего родства с православной церковью углубилось, и та в конце концов превратилась в их Церковь. Монголы невольно способствовали этому, жестко подавляя русских политических правителей, в которых они видели угрозу, и, наоборот, предоставляя полную свободу действий православной церкви, которую они считали безвредным опиумом, помогавшим успокаивать покоренный народ. В результате православная христианская идентичность сформировалась на Руси раньше, чем русская национальная политическая идентичность.

Между тем русские князья, занимавшиеся сбором дани для монголов, стали оставлять часть денег себе – сначала немного, потом больше, потом еще больше, а потом и всю собранную дань. Когда хан вызывал их к себе для объяснений, они не спешили являться. В конце концов Орда попыталась восстановить прежний порядок военной силой, но татары XIV в. были уже не те, что раньше. Русские свергли их иго и снова стали хозяевами своей судьбы. К тому времени московские князья сосредоточили в своих руках достаточно богатств и политической мощи, чтобы Москва превратилась в столицу зарождающегося Русского царства (впоследствии Российской империи), чья экспансия подпитывалась нативистской культурой, вдохновляемой религиозной страстью.

Русские начали называть свою столицу Третьим Римом. Первый Рим находился в Италии, вторым был Константинополь, резиденция Греческой православной церкви, а третьим стала Москва. В 1453 г. мусульманские армии захватили Константинополь – Второй Рим пал. Отныне для русских их столица будет единственной преемницей Рима, а Русь – единственным христианским царством. Под властью монголов она стала русской, и, как только с обретением политической независимости эта новая старая идентичность оперилась и созрела, Русь начала экспансию и не прекращала ее до тех пор, пока не расширила свое владычество от рубежей Европы до берегов Тихого океана.

Китай: вперед в прошлое

Когда монголы завоевали Китай, там уже существовал сформированный, зрелый ключевой нарратив с более чем двухтысячелетней историей. И именно здесь, в Китае, восстановление стало главным проектом цивилизационного социального созвездия, несмотря на то что китайцев за время монгольского правления нисколько не затронула монголизация. Как раз наоборот, монголы старались вписать себя в традиционную культуру китайского мира. Их правители взяли себе китайское династическое имя – Юань. И как и все китайские императоры, они заявили, что обладают Небесным мандатом. Короче говоря, они попытались стать китайцами.

Это не сработало. Прежде всего, монголы не смогли удержаться от того, чтобы не превратить огромные пространства плодородных земель в пастбища. Для такого глубоко аграрного социального созвездия, как Китай, это было вопиющим кощунством. Монгольская степная культура, возникшая в условиях дефицита воды, неодобрительно относилась к купаниям. Можно только представить, как морщились в присутствии монголов чистоплотные китайцы! Монголы возродили китайскую систему экзаменов как механизм подбора бюрократических кадров, но, поскольку они не доверяли покоренным народам, результаты экзаменов подтасовывались так, чтобы чиновничьи должности получали в основном монголы и их приспешники, а китайцы оставались не у дел. Они также вернули прежнюю китайскую налоговую систему, но, поскольку сборщики носили монгольскую одежду и говорили по-монгольски, китайцы перестали воспринимать уплату налогов как способ поддержания порядка во вселенной. Напротив, это было болезненным напоминанием о том, что Срединное государство покорено варварами.

В течение одного поколения огонь негодования все жарче разгорался под пятами «династии Юань». В сельской местности начали активно формироваться разношерстные отряды повстанцев. Самым мощным из них стало тайное движение «красных повязок», одним из предводителей которого был малограмотный головорез по имени Чжу Юаньчжан. Он появился на свет в крестьянской семье, но его родители рано умерли, и мальчика приютили в буддийском монастыре, который также вскоре закрылся. Чжу оказался на улице, где жил попрошайничеством, чтобы не умереть с голоду. Затем он примкнул к разбойничьей шайке и стал ее главарем – короче говоря, этот был не тот человек, с которым вам бы захотелось встретиться ночью в темном переулке.

С повстанческим войском «красных повязок» Чжу Юаньчжан взял город Нанкин, разместил там свою резиденцию и назначил своими советниками ученых-конфуцианцев. С этого плацдарма он атаковал монгольскую столицу Даду. В 1368 г. Чжу выгнал из Китая последних монголов и положил конец «династии Юань». Китай снова стал настоящей Китайской империей во главе с урожденным китайцем. Чжу Юаньчжан назвал свою династию Мин, что значит «сиятельный, мудрый».

Восходя на трон, китайские императоры традиционно брали себе описательное «тронное имя», которое выражало своего рода девиз их правления[21]. Человек, основавший династию Мин, назвал себя Хунъу – «Великой воинственностью».

Итак, взяв бразды правления в свои руки, воинственный император решил восстановить Срединное государство в том виде, в каком оно было задумано Конфуцием: как централизованное, бюрократизированное, упорядоченное аграрное общество. Он вернет уважение семье. Возродит идиллию деревенской жизни. Каждая часть общества окажется снова гармонично связанной со всеми остальными его частями, образуя большое единое целое. Порядок во вселенной будет восстановлен, а это значит, что весь мир снова станет вращаться вокруг Срединного государства, а Срединное государство – вокруг императора, Сына Неба[22].

К сожалению, низкое происхождение нынешнего императора неизбежно поднимало вопрос: действительно ли он – Сын Неба, наделенный Небесным мандатом, а потому способный своим правлением поддерживать в мире целостность и порядок? Лишь один человек сумел подняться из низов до таких высот – бывший крестьянин Лю Бан, основатель легендарной династии Хань. Таким образом, легитимность нового императора была довольно шаткой и зависела от его способности безупречно выполнять все необходимые ритуальные действа, избегая малейших ошибок. Поскольку для этого малообразованному бывшему крестьянину, ныне императору Хунъу, требовались знающие помощники, ученые-конфуцианцы приобрели при его дворе беспрецедентную власть. Эти ученые мужи черпали авторитет не в постижении неизвестного, а в глубоком знании известного. Важнейшая роль при дворе сделала эту уникальную группу ключевым элементом китайского социального созвездия, озабоченного восстановлением своей идентичности.

Императору Хунъу так и не удалось преодолеть свою зависимость от ученых-конфуцианцев. Но его раздражало их высокомерие: он подозревал, что они втайне смеются над ним и, что еще хуже, плетут против него заговоры. Поэтому любому чиновнику-конфуцианцу, сосредоточившему в своих руках слишком много власти, не следовало медлить с составлением завещания. То же самое касалось и друзей императора – таких же головорезов, как он сам, вместе с которыми он в свое время прогнал монголов. Хунъу раздал им высокие посты, но время от времени обвинял то одного, то другого в измене и казнил. Из 60 с лишним его бывших соратников, изначально вошедших в правительство, на момент смерти Хунъу на своих местах осталось всего восемь.

Что касается положительных моментов, то, верный своему происхождению, Хунъу сочувствовал крестьянам и значительно снизил для них налоги, что, однако, резко сократило и доходы казны. Чем теперь предстояло оплачивать бюрократический аппарат, поддержание общественного порядка и, самое главное, военные операции? Император, правивший под девизом «Великая воинственность», не мог позволить себе слабую армию.

Ученые мужи отыскали решение. Проанализировав канонические тексты, они пришли к выводу, что в идеальном конфуцианском обществе не существовало регулярной армии. В прошлом, когда государству угрожала опасность, все мужчины брались за оружие, а когда угроза отступала, возвращались к своему основному занятию, которым (в идеальном обществе) было земледелие. Таким образом, императору следовало раздать офицерам землю и перевести