Читаем без скачивания Когда взорвется газ? - Данил Корецкий

А Панас Родионович был очень дальновидным. Поскольку и из газеты, и из Москвы, и из приемной КГБ компромат передавали лейтенанту Рыбачеку, он тщательно изучал его, отбирал наиболее ценный, просеивал сквозь фильтры логики, сопоставлял с заведомо точной информацией и составлял аналитическую справку для руководства. А то, что не шло в дальнейшую работу, копировал и закладывал на длительное хранение в старинный секретер, который стоял у бабушки Полины в спальне. С одной стороны, массивный, из красного дерева, со множеством запирающихся ящичков, шкаф очень подходил для такой цели, а с другой – «в случае чего» делать обыск у живущей отдельно старой большевички никто бы не догадался...

Когда «Союз нерушимый республик свободных» развалился на куски, а герои компромата, по непостижимой логике нового времени, стали крупными руководителями, богатыми бизнесменами и влиятельными политиками, благожелательный, вежливый и обходительный Рыбачек выступил как истинный доброжелатель каждого. Он умел мягко работать с людьми, поэтому никто не воспринимал его как шантажиста, а исключительно как искреннего доброжелателя. Так, не очень сильно напрягаясь, Панас влился в новую «самостийную» жизнь, возглавив идеологический отдел президентской администрации, а потом и предвыборный штаб Президента Тучки. Он был деловит, точен, изобретателен и никогда не беспокоил начальника по пустякам. Поэтому, когда референт докладывал Константину Марковичу, что в приемной дожидается Панас Родионович, тот никогда не заставлял его долго ждать.

Так произошло и сейчас – Тучка принял руководителя предвыборного штаба немедленно.

– Ну, что накопал на этого выскочку? – не здороваясь, начал Президент. – Хищения выборных средств, подкуп влиятельных политиков, подачки избирателям? Это у всех есть, как козюли в носу...

Война компроматов вспыхивает в самый острый момент избирательной кампании, поэтому сейчас все верные Тучке структуры, каждая по своим каналам, перетряхивали всю подноготную Фокина, но пока заметных результатов никто не добился.

Панас Родионович с достоинством подошел к огромному полированному столу и замер по стойке «смирно», зажав под мышкой тонкую бордовую папку. У него была классическая фигура номенклатурного работника: узкие плечи, практически отсутствующая шея, округлый животик, расширяющаяся книзу головогрудь переходила в широкие бедра. Стойка выходила неуставная: из-за жировых отложений ноги не сдвигались и поношенные штиблеты оставались на ширине плеч. Из-под коротких брюк выглядывали серые носки, не соответствующие тону черного, изрядно выношенного и давно не знавшего утюга костюма. Впрочем, и норовящий свернуться в трубочку полосатый сине-красный галстук костюму не соответствовал. И объяснялось это не столько дремучестью Панаса Родионовича, сколько его профессиональной хитростью и расчетливостью: костюм – всего-навсего чиновничья униформа, рабочая одежда, как комбинезон сантехника. Да и сам он – не почетный гость на балу английской королевы, а всего-навсего скромный труженик президентского аппарата, думающий не о цвете носков, а исключительно о работе.

– Так что, нашел козюли? – придуманный образ Тучке явно понравился, и он широко улыбнулся.

– Тут не козюли, Константин Маркович, – вошедший раскрыл папку. – Тут гора навоза по родительской линии... Разрешите докладывать?

– Давай, давай. – Тучка перестал улыбаться и напряженно наклонился вперед, навалившись грудью на стол.

Панас Родионович заглянул в справку, хотя знал ее содержание наизусть. Но слова, прочитанные с документа, звучат более весомо, чем просто слова.

– Мать кандидата в Президенты – Мария Тарасовна, 1945 года рождения, в девичестве Зозуля. В 1967 году, работая фрезеровщицей на заводе «Киевстальконструкция», вышла замуж за инженера Федора Фокина и взяла его фамилию...

Панас Родионович замолчал, многозначительно поднял глаза на Тучку и чуть заметно улыбнулся.

– Ну и что? – раздраженно сказал Президент. – Это и так все знают! И из биографии претендента, и из его предвыборных листовок! Мол, «родился в простой рабочей семье»... И что с того? Чего ты зубы скалишь?!

– Извините, Константин Маркович! – Лицо докладчика тут же приняло официально-озабоченный вид. – Просто на заводе Мария Тарасовна работала с 1963 года под фамилией первого мужа – Проховыч! И имела сына Ивана Проховыча 1962 года рождения! В 1968 году Федор Фокин усыновил мальчика, дал ему свою фамилию! Так что настоящая фамилия претендента – Иван Николаевич Проховыч!! А не Иван Федорович Фокин!!!

Торжество в голосе Рыбачека нарастало, как нарастает музыка в финальных кадрах запутанного фильма, когда все секреты раскрываются и тайное становится явным.

– Ну, усыновил. Ну, фамилию и отчество изменил. Ну, пусть и год рождения подчистил. И что с того? В чем тут навоз?! – Тучка разочарованно откинулся на спинку кресла, провел рукой по лицу, как человек, переживший очередное разочарование. У него были мешки под глазами и красные белки – видно, плохо спал последнее время.

– В том, что Микола Проховыч – настоящий отец кандидата в Президенты – бандеровец, «лесной брат», судимый за бандитизм и отсидевший в тюрьме много лет!

Докладчик скромно замолчал, давая Константину Марковичу осмыслить услышанное. В просторном кабинете наступила мертвая тишина. Тучка потряс головой и снова навалился грудью на стол. Заинтересованность стерла с лица усталость и даже возраст – казалось, он на глазах помолодел.

– Как бандеровец? Это что, можно доказать? Он же, небось, все документы уничтожил?

– Кое-что уничтожил, – кивнул Панас Родионович. – Но весь компромат уничтожить невозможно. Вот он у меня где!

Рыбачек потряс папкой.

– Заявление Марии Тарасовны Проховыч о приеме сына – Ивана Проховыча в заводские ясли, приказы о премировании, потом заявление о перемене фамилии, выписка из лицевого счета... Я тут с десяток таких бумаженций собрал!

– Молодец, Панас! Ай да молодец! Действительно, целую кучу говна раскопал! Вот тут этому выскочке и п....ц придет! – Тучка вскочил из-за стола, нервно пробежался к окну, выглянул, вернулся обратно, возбужденно потер руки. Сейчас он выглядел не как Президент самостийной и незалежной державы, а как обычный мужик, который вдруг, нежданно-негаданно, сорвал крупный куш в лотерею. Но такое впечатление продержалось недолго.

– Только подработать надо все тщательно! – Константин Маркович одернул пиджак, поправил галстук и сел на свое место. Теперь лицо у него было вновь значительным и бесстрастным. «Обычный мужик» исчез. Перед гением компромата вновь сидел Президент страны.

– Не расслабляйтесь, Панас Родионович, – веско произнес он, и Рыбачек сразу сник, почувствовал себя виноватым: недоработал чего-то, что-то упустил...

– Фокин – еще та устрица, – продолжил Тучка. – И в его штабе тоже не дураки сидят! Они от всего откажутся, поднимут крик про провокацию, клевету... Где этот Проховыч? Кто его видел? Может, он давно на том свете? И потом, кто там разберется, с его давней судимостью?

– Разберемся, Константин Маркович, не сомневайтесь, – пробубнил Рыбачек и вновь полез в свою папку, зашелестел бумагами.

– Вот газетка «Луганский комсомолец», от двадцатого октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года, – он достал пожелтевший лист, развернул. – В ней статья: «Горькие ягоды лесной молодости». Мол, мятущийся мальчик, по недомыслию, помогал бандеровцам, был сурово наказан за детские ошибки, срок отбыл полностью, а ему до сих пор пенсию не платят. А вот и портрет героя...

Рыбачек осторожно положил газету на стол Президента. Тучка заинтересованно придвинул ее к себе.

– Это хорошо, – тон Президента смягчился. – Газетам народ верит. Мы тоже должны газеты использовать... Вон сколько расписали, на целую полосу...

Он надел модные очки с голубыми стеклами, бегло просмотрел статью, заглянул в конец.

– Черепахин И.С., – со значением проговорил он, многозначительно постукивая пальцем по газете. – Вот пусть этот Черепахин и освещает дальше эту тему. Так достоверней будет...

Гений компромата переступил с ноги на ногу и потупился.

– Пропал он... Неприятности какие-то. Говорят, в Москву подался.

– Ничего найдете, – Константин Маркович резко отодвинул газету, давая понять, что разговор окончен. – Журналист не иголка.

Рыбачек вздохнул. В отличие от времен кагэбэшной молодости его розыскные способности были весьма ограничены. И Президент это почувствовал:

– Свяжитесь с Баданцом, у него есть связи в милиции, они его живо отыщут.

Председатель избиркома взбодрился.

– Есть, Константин Маркович! Разрешите идти?

– Идите. И помните: сейчас от этого, как его... Черепахина, очень многое зависит...

Огромный красно-белый дворец был окружен высоким кирпичным забором и охранялся не хуже, чем резиденция президента Тучки. Сейчас у ворот стояли три запыленных машины с крымскими номерами, которые находились под внимательным контролем нескольких автоматчиков. А руководитель приезжих беседовал в доме с хозяином.