Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

– В чем дело?

В этот момент Фукуи наконец почувствовал, что что-то не так.

– Моя мама, моя мама…

– Мама?

– Маму убили.

– Что? Маму? Где?

– Бабушку Кику. В «Сибуита-но-ма». Я сейчас принесла ей поесть…

Не дослушав до конца, сыщики выбежали в коридор. Они сразу бросились по коридору, пробежали вверх весь закругляющийся полукольцом «Рютэйкан» и вошли в «Сибуита-но-ма». В темноте они то и дело спотыкались. Там было много необычных вещей.

Бабушка Кику лежала на спине в центре большой комнаты, рядом с расстеленной вдоль стены постелью. Света в этой комнате не было. Горела только лампочка в прихожей.

Старушка в юкате[425] вытянулась ногами к окну. Ее руки были слегка опущены, а не раскинуты в стороны, но не касались тела. Юката слева на груди была обильно пропитана кровью. Под ней сбоку на левой груди обнаружилась небольшая рана с выпуклым сгустком запекшейся крови. Фукуи обернул руку носовым платком и включил свет. Послышался вздох Икуко, вошедшей за полицейскими. До этого она видела тело своей матери только в темноте.

– Танака, немедленно вызови судмедэксперта, – сказал Судзуки, и Танака побежал по коридору.

Фукуи присел рядом с трупом и посмотрел на часы:

– Уже десятый час. Что, до сих пор никто не заметил ее отсутствия?

– Да. Я только что принесла эту еду и нашла ее.

Она показала на стоявшие на маленьком столике рядом с кото тарелки с рисовой кашей и закусками.

– Прошло немало времени. Свет не включен. Это через окно, что ли?

Окно, выходящее на улицу, было распахнуто настежь, поэтому в комнате было очень холодно.

– Наверное, стреляли через окно, пока еще не зашло солнце.

Он немного высунулся из окна и посмотрел наружу.

– Там внизу каменная стена? Очень высоко и темно, я не вижу.

– Здесь высоко от земли? – спросил Судзуки.

– Да. Здесь довольно большая высота. Дом тут стоит на каменной подпорной стене.

– Тогда остается крыша. С крыши сюда легко попасть. Это окно выходит на запад? – спросил Фукуи.

– Да.

– Значит, солнце сюда светило. Должно быть, ярко освещало покойную. Она ведь была жива в шесть часов, когда вы играли на кото, так что, скорее всего, это произошло после.

– Значит, никто не слышал выстрелов? – спросил Судзуки.

– Нет, – ответила Икуко.

– Это никуда не годится.

Атака – лучшая защита, и Судзуки сказал это Икуко, чтобы отсрочить проявление недовольства полицией.

– После концерта кото и до того, когда вы принесли еду, никто в эту комнату не заходил?

– Я думаю, что никто. Поэтому ее и не нашли раньше.

– Это очень плохо.

Это обычный прием, которым пользуются полицейские для перекладывания ответственности на других: мол, из-за чужой халатности нам, полицейским, всегда приходится страдать.

– Если она не включила свет, значит, преступление было совершено, пока светило солнце? Тогда, сразу после представления?

– Получается, как сказал Танака, с крыши? Когда вы играли или сразу после этого вы видели крышу этого дома? – спросил Судзуки.

– На крышу я специально не смотрела, но вообще ее хорошо видно со двора.

– Там не было кого-нибудь подозрительного?

– На крыше? Нет.

Икуко покачала головой из стороны в сторону, как будто удивляясь нелепости такого предположения.

– Она лежит рядом с футоном. Она всегда спит на нем?

– Да, всегда.

– Пожалуйста, соберитесь и ответьте. Она ваша биологическая мать? – Судзуки подошел ближе и начал ее допрашивать.

– Да.

– Я понимаю, что вы в шоке, но скажите, сколько ей было лет?

– В этом году исполнилось семьдесят восемь.

– Значит, ей семьдесят восемь лет. Ну, в этом возрасте неудивительно умереть просто от старости.

И снова он бросил небрежную фразу, избегая ответственности.

– Мы были готовы к этому, но не ожидали, что ее смерть будет такой.

– Это я понимаю. Но вот почему она умерла, встав с постели?

– Может быть, встала открыть окно, и тут ее застрелили, – предположил Фукуи.

– Но откуда стреляли? Предположим, преступник взобрался на каменную стену, но здание нависает над ней, и ухватиться руками не за что, – сказал Судзуки.

– Этот бамбуковый желоб хрупкий и ненадежный. Он просто лежит на опорах. На крыше никого не было. А кто живет в соседних комнатах?

– Господин Сакаидэ в «Бэкко-но-ма». А дальше господин Исиока в «Макиэ-но-ма».

Тут вернулся Танака.

– Эй, Танака, пойди спроси Сакаидэ и Исиоку, слышали ли они здесь стрельбу после шести часов.

Танака кивнул и снова вышел в коридор.

– Этот номер сильно отличается от всех остальных, – сказал Фукуи, – во всей комнате в два татами и в половине комнаты в четыре татами полы полностью дощатые. К тому же в комнате в четыре татами стоит кото.

Он подошел к кото.

– Да оно закреплено неподвижно!

– Верно, в этой комнате мастер по имени Тарумото, который раньше жил в нашем доме, сделал удивительную вещь. Он взял сосновое бревно и сверху на нем вырезал кото. А само бревно вмонтировал в пол здесь, между досками.

– Значит, все это из одного куска дерева? И кото, и панель? Единое целое!

– Да, верно. И то корейское кото тоже. Только с ним еще интереснее. Он случайно нашел ствол с ветками, формой напоминающий арфу. Это мирт. Он придал ему форму корейского кото и тоже вделал в пол между досками. Поэтому и оно не двигается.

– Это, должно быть, очень сложная работа; почему он проделал ее дважды?

– Без особой причины; но когда мы играли здесь вместе на этих кото, вся комната звучала, и это было очень здорово. Бывший хозяин любил такие необычные вещи.

– Но сейчас струн на них нет.

– Правильно, натягивать струны все-таки довольно сложно. Хорошо, когда кото новое, но когда оно стареет, за ним трудно ухаживать. И корпус портится, и звучание. Поэтому мы ими больше не пользуемся.

– Да, лучше этого не делать. Это само собой, – сказал Судзуки уверенным тоном.

– А, там струны снаружи затягиваются, – сказал Фукуи, пройдя в комнату в четыре татами и глядя на кото.

– Да. Это кото корейского стиля. Оно ведь сделано заодно с половой панелью, и просунуть руку внутрь, чтобы натянуть струны, нельзя. Поэтому струны затягиваются на нижней части снаружи и сбоку.

– Вроде как на гитаре, – сказал Фукуи.

– Да, верно. Но играть на этом кото нужно особенно осторожно, чтобы не зацепиться за струны рукавом кимоно.

Тут вернулся Танака.

– Ну, что узнал, Танака?

– Господин Сакаидэ все время находился в своей комнате после шести часов, но он не слышал ни одного выстрела. Господин Исиока после концерта отсутствовал около часа, но потом был в своей комнате и тоже не слышал выстрелов.

– Так что же, выстрелов все-таки не было? – пробормотал Фукуи.

5

Эрико Курату застрелили, когда концерт кото во дворе закончился, и посреди возникшей суматохи я вспомнил, как она пришла позвать меня на обед. Оглядываясь назад в коридор «Рютэйкана», она сказала, что завтра возвращается домой. Это был последний раз, когда я слышал ее голос. Осталась бы она жива, если бы уехала на день раньше? Вспоминая ее улыбку и веселый голос, я испытывал безграничную ненависть к этому серийному убийце.

Одновременно я понимал, что медлить дальше невозможно. Если в ближайшее время не поймать преступника, жертв станет еще больше. Члены семьи Инубо в опасности, и, кроме шуток, в опасности и я сам. Самое главное, что этот преступник настолько бесстрашен, что готов совершать преступления, даже когда в доме полицейские. Может быть, и нехорошо так говорить про детективов, но пользы от них было не больше, чем от талисмана, отгоняющего злых духов.

Танака побежал к телефону, чтобы позвонить коллегам, а я тут же заперся в своей комнате. Надо было спешно дописать заметки о событиях, доведя их до момента убийства Эрико Кураты. До недавнего времени я обращал пристальное внимание на качество текста, который писал, но теперь у меня не было для этого возможности, и поэтому вторая половина записей – это просто беглые заметки для памяти. Однако этого все равно должно было хватить, чтобы отразить основные обстоятельства дела.