Читаем без скачивания Польская партия - Михаил Алексеевич Ланцов

И все — пустое.

Ночью пытались прорваться. И даже проскочили реку. Но на следующий день несколько бойцов из группы вернулись. Все, что от нее осталось. Оказалось, что дальше нарвались на разъезд патрульный. И… В общем — грустно все вышло.

Генерал сидел. Смотрел на огонь. И не знал, что делать. От его дивизии осталось едва ли батальон…

Где-то сверху прожужжал самолет. Но никто даже не дернулся — уже привыкли, что на дымок в лесу они обычно не реагируют. И бомбы не сбрасывают. Так как это могут быть и местные.

Спустя полчаса прожужжал новый самолет. Опять над ними, что вызвало определенное напряжение. И не зря. Сквозь ветки и листья деревьев посыпались листовки. Агитационные.

Один из бойцов поднял ее.

Повертел в руках. Она была на польском и предлагала сдаваться. Выходя к войскам с поднятыми руками. Для тех, кто сдаст иностранного наемника или офицера — большие бонусы.

Прочитал он это в слух, так как на него смотрели все.

— Курва… — тихо процедил генерал и сплюнул на землю.

Мгновение.

И получил удар прикладом в затылок.

— Ты что творишь! — всполошились окружающие.

— Чем больше сдадим, тем лучше, — пожав плечами произнес детина явно сельского разлива. Во всяком случае на рабочего или служащего он совершенно не походил.

— Да как ты смеешь?! — вскочил один из обер-офицеров.

Но ему тут же прилетело прикладом по ногам. Отчего он упал и получил добавку. Это уже другой солдат-крестьянин постарался.

— И то верно. Что хорошего мы от них видели? Что царь кровь пил, что эти паразиты…

Спустя пару секунд завязалась большая драка. Немногочисленные офицеры пытались отбиться. Кто-то даже выстрелил куда-то пару раз, успев выхватить пистолет. Но, в целом, их всех скрутили. И подкрепившись очень жиденьким варевом, служивые пошли сдаваться.

Как воевать дальше они не представляли. Винтовки были только у каждого второго или третьего. Патронов — по пять-десять на винтовку. Пару пулеметов они все еще тащили с собой, станковых, но к ним не имелось ни лент, ни боеприпасов. Так что… любая дальнейшая война представлялась им обычным самоубийством. И ради чего? Они ведь прекрасно понимали, что это они вторглись в СССР, который так или иначе воспринимали Россией. Да и вообще… глупо все как-то вышло…

И у многих костров в лесах западнее Минска происходили подобные сценки. У многих, но не у всех. Некоторые персонажи прекрасно понимали, что им лучше в руки к красным не попадать…

Атаман Краснов держал в руках скомканную листовку и всматривался вдаль. Туда, где шла извилистой змеей река с берегами, поросшими деревьями да кустарником. Абы где ее не форсируешь.

Начнешь прорубать-прорываться — шум поднимешь. Да и долго.

Поэтому он изучал в бинокль небольшой разлив с водопоем для коров. Удобный для быстрого перехода на противоположный берег. И далее — по полю — в лес. Во всяком случае для его конной группы это не представлялось сложной преградой.

В теории.

На практике он знал — мало кто эти рубежи сумел безопасно форсировать. По какой-то неведомой причине — большинство сталкивались с патрулями. Как? Атаман не понимал. Откуда они узнавали о патрулях? Так кто мог вырваться и отойти рассказывал. А те отряды, из которых никто не вернулся… о них и думать не хотели. Ведь тут одно из двух: или прорвались, или их уничтожили полностью.

Но как?

Не ясно…

В небе не было тихо и кристально чисто. Недавно пролетел очередной разведчик, но на них он внимания не обратил, во всяком случае им так показалось. На виду разъездов тоже не наблюдалось. А дальше? Ну откуда у Советов столько сил? Атаман не понимал…

Рядом с ним стояли Булак-Балахович, Семенов, Шкуро и прочие лидеры Белого движения, испачканные сильнее всего. С началом подготовке к этой войне они подняли своих старых товарищей и решили попытать счастье. В надежде, что им получиться спровоцировать своего рода реконкисту. И освободить Россию от красных. Но что-то пошло не так…

РККА с которым они сражались буквально несколько лет назад и то, что было сейчас — оказалось несопоставимо. Тут и вооружение, и организация. Там, в далеком 1918 или 1920 годах именно Белые отличались в лучшую сторону по этим качествам. И красные были почти всегда вынуждены сосредотачивать для победы многократно превосходящие силы. Иной раз в десять раз или того больше.

Сейчас же все обратилось зеркально.

Они иной раз добивались успеха. И брали в плен, с тем, чтобы после допроса убить, некоторое количество красноармейцев и красных командиров. Из войск постоянной готовности. И им бросалась в глаза их снаряжение и вооружение.

Там, сидя в Париже, они смеялись над «карабинами из водопроводных труб». Здесь, столкнувшись с ними, стало как-то не смешно. И теперь кто мог в этом сводном отряде был вооружен именно ими. Слишком большое преимущество они давали.

С пулеметами вышла та же петрушка.

Да и с остальным.

Что Краснов, что Булак-Балахович, что Семенов, что Шкуро, что иные за эти дни боевых действий оказались загнаны в мрачную депрессию. И мечтали лишь обо одном — поскорее убраться отсюда куда подальше. Слишком уж неприятным противником оказались части постоянной готовности РККА. И перспективы. Их перспективы.

Новый фронт? Реконкиста?

Все это теперь выглядело лишь глупой иллюзией. Тем более, что их верные соратники в основной своей массе пали…

— Чисто.

— Вроде чисто.

— Пошли?

— Пошли. А то самолет прилетит снова.

И отряд сотни в три всадников устремился из леса к речке.

— Заря. Заря. Я Жаба 12. Как слышно? — почти сразу начал проговаривать наблюдатель, расположившийся в хорошо замаскированном «секрете». А их расставили вдоль всей линии контроля в два-три эшелона на ключевых местах, мимо которых не пройти. Благо, что их было не так много.

— Я Заря. Слышу тебя.

— Вижу группу. Конница. Две-три сотни. Идет к переправе.

— Понял. Принял. Конница. Две-три сотни. Конец связи.

И бойцы в «секрете», стараясь лишний раз не двигаться, продолжили изучать в бинокль прорывающуюся конницу. Остальное их мало интересовало. Ближе к ночи их должны будут сменить ребята во время разъездов. Аккуратно. Чтобы у наблюдателей вопросов не возникло. Дюжина приехала, дюжина уехала…

Очень чесались руки пострелять.

Для защиты им выдали легкий пулемет. На столь небольшой дистанции — грозное оружие. Но риски запредельные. Всех быстро не положить. А вступать в перестрелку со столь многочисленным отрядом — смерти подобно. Обойдут. Зажмут огнем. И перебьют.

Минут