Читаем без скачивания Фантастика 2025-61 - Дмитрий Александрович Емец
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ушел добывать квартиру! Все будет хорошо!»
Глава тринадцатая
Любимая девушка Евгения Гамова
Есть люди мысли и есть люди действия. Пути людей мысли и людей действия – совершенно разные пути. Мягкий человек быстрее меняется к лучшему, но он же скорее и утрачивает прогресс. Кто знает, как поведет себя гибкая веревка в следующую секунду? Железный, с трудом согнутый прут удерживает форму гораздо лучше.
Рина
Наста стояла перед дверью магазина в Копытово и барабанила в нее загипсованной ногой. Дверь магазина была на такой мощной пружине, что на костылях открыть ее не получалось.
– Давай я! – крикнул Рузя и, подскочив, вцепился в дверную ручку.
Но Насте уже расхотелось в магазин.
– Передумала! Я здесь постою! – сказала она, и Рузя, жалобно оглянувшись на нее, один нырнул за железную дверь.
Наста сама не понимала, зачем увязалась с Рузей в Копытово. Помощи от нее все равно никакой не было. Хотя нет, понимала. Усидеть в четырех стенах было для нее нереально. Чтобы жить, ей надо было двигаться – хотя бы и на костылях.
Минут пять спустя Рузя вышел из магазина с округлившимся рюкзачком.
– Все купил? – спросила Наста.
– Нет, еще всякие овощи! – сказал Рузя.
Обычно продукты покупали Надя и Гоша, но и Рузю Суповна посылала нередко. Рузя, хотя и нелепый до крайности, выбирать продукты умел и любил. Сказывался огромный наследственный опыт его семьи, в которой поколение за поколением все только и делали, что готовили, ели и говорили о еде.
Маленький рынок был тут же, метрах в ста, на площади за автобусной остановкой.
– Граждане-одногосударственники! У кого лук и картошка? Жена велела купить! – закричал Рузя еще на подходе. Насту бросило в краску. Ей захотелось двинуть его костылем, однако на рынке никто не удивился, что у Рузи может быть жена.
– Дарагой! У меня хароший маладой картошка! – окликнул его нос в кепке.
Рузя подошел полюбопытствовать, какая картошка выросла у носа. Оказалось, что картошку нос вырастил неважную. Видимо, его отвлекала игра в нарды. Наконец хорошая картошка была найдена – у пожилой молдаванки. Рузя сразу понял, что картошка хорошая, но все же придирчиво поскреб ее ногтем и стал охать:
– Жена заругает, что слишком дорого, но давайте еще морковь, кабачки и помидоры! Тот крайний уберите! Мы с ним друг другу не понравились! А лук у вас мягкий!
Лук у молдаванки был правда мягковатый, и, видимо поэтому, посмотрев на Рузю с уважением, она перестала подсовывать ему порченые овощи. Даже забрала одну гнилую морковь, которую ей удалось подложить чуть раньше.
Рузя заполнил рюкзак и приготовился расплачиваться.
– Можно заглянуть в список? – плеснув серебром зубов, спросила молдаванка.
Рузя поспешно прижал бумажку к груди:
– Нельзя! Жена не велела, чтобы в него кто-то заглядывал! Тут много личного!
– У тебя нет жены! И бумажка у тебя – схема метро! – раздраженно сказала Наста, когда они отошли. Ей опять хотелось двинуть Рузю костылем по голове. Но одновременно она им и восхищалась, и не узнавала его. Толстенький, бодрый, с рюкзачком, Рузя выглядел как самый хозяйственный супруг самой счастливой жены.
Рузя вздохнул. Теперь, когда все продукты были уже куплены, он на глазах становился пингвинчиком. Геройски напружиненная грудь сползала куда-то вниз, лопатки начинали торчать, голова накренялась, словно высматривая что-то под ногами.
– Ну нету у меня жены, да! Но кто знает: вдруг ты согласишься когда-нибудь? – пробурчал Рузя так тихо и невнятно, будто ему приходилось говорить сквозь три ложки каши.
Наста зажала один из костылей под мышкой и, высвободив руку, притянула к себе Рузю за затылок:
– Рузя, ты бредишь? Ну-ка посмотри на меня! Жара нет?
Рузя пугливо замотал головой.
– А горло не болит? Ну-ка открой рот! Скажи «а»!
– А-а-а! – заорал Рузя, которого Наста больно ущипнула за ухо.
– Спасибо! Так громко не надо! А что у тебя на этом зубе? Кариес?
– Он совсем не болит! – поспешно сказал Рузя.
– Кариес и не должен болеть! Он не болит – он подтачивает! А ну-ка тащи плоскогубцы!
Плоскогубцы Рузя тащить не стал, но, оберегая свой заветный кариес, рот теперь держал закрытым. Покинув автобусную площадь, они дошли до автобазы, мимо которой к ШНыру вела короткая полевая дорога.
– Бейте меня сорок человек! – запричитал вдруг Рузя, хлопнув себя по лбу. – Я не купил майонез!
– Майонез – это ерунда!
– Для тебя ерунда, а для Суповны нет. Она и за куриный кубик убьет, если он в списке был! Подождешь меня? Я быстро! – сказал Рузя и рысцой потрюхал на площадь.
Наста осталась ждать его у забора, из-за которого, просовывая морды, на нее хрипло и страшно лаяли три огромные собаки. Чем Наста им не угодила и перед кем они выслуживались, было неизвестно, но лаяли псы с такой яростью, словно Наста собиралась украсть и забор, и автобазу, и здоровенную, с двухэтажный дом, кучу тырсы – и все это унести в карманах, а они, собаки, этот злодейский план раскусили и доносили о нем начальству.
Наста не выдержала и, уверенная, что за забор собакам не выбраться, начала их дразнить.
– Ой, боюсь! Ой, боюсь! Ой, что со мной бедной будет! – восклицала она, размахивая костылем.
Псы, гневно прыгавшие лапами на забор, вдруг затихли и как будто исчезли.
«Ага! Успокоились!» – подумала Наста, но вдруг обнаружила, что бетонный забор, на который она так надеялась, совсем не сплошной. Метров через сто – здоровенный пролом от двух рухнувших секций.
– Мама! – позвала Наста тихо. Однако мама, жившая в городе Туле, не отозвалась. Наста стала нашаривать сумку со шнеппером, но вспомнила, что сумка осталась в ШНыре. Нерпи с собой тоже не было.
Собаки уже показались из пролома и, опережая друг друга, неслись к ней. Наста видела черную с подпалом морду первого пса – хорошего такого кабанчика, в челюстях которого угадывалось не шапочное знакомство его бабушки с собакой бойцовой породы.
– Вот я вас! Только суньтесь! – вопила Наста, пытаясь удержаться на одном костыле и размахнуться другим.
Шагов за десять несущиеся собаки начали как-то странно замедляться. Одни вроде бы и бежали, но расстояние почему-то не сокращалось. Шерсть на загривке у кабанчика поднялась дыбом. Он припал к земле и зарычал. Одновременно с этим последняя из собак издала тихий звук «у-у-у!» и, поджав хвост, понеслась обратно на базу. Вторая собака заспешила за ней. В том, как она поджимала хвост и часто оглядывалась на бегу, ощущался
