Читаем без скачивания Тролли тоже плачут - Катерина Снежинская

Курой дёрнулась от детектива, словно он раскалился, как печка. От такой несправедливости, а, может, от усталости, слезы сами собой в глазах вскипели. Да бурно так, мигом перелившись через край. Тега только носом шмыгнуть и смогла. Ну, ещё отвернулась.

Оборотень скрипнул зубами, помянув анатомические подробности Седьмого.

— Вообще-то, не будь тут госпожи Курой, орал бы ты на меня сейчас где-нибудь в Подземье, — сонно заметил Росс. — Надо отдать должное её преподавателям. Обучают они специалистов без халтуры.

Вот бывает же так: вроде и комплимент тебе отвесили, и признали, что ты всех спасла, а уж лучше б молчали! Получается, что в сделанном никакой заслуги самой Каро и нет. Это всё преподаватели молодцы.

Тега даже губу прикусила, только б в голос не зарыдать. Ей и без того слезы никак не удавалось обратно загнать. Текли себе и текли. Стыдобища!

— Вы свидетелей опросили? — тоном умирающего, но всё-таки командира, поинтересовался Росс, мгновенно о девушке забыв.

— Какие свидетели, Ал? Мы там…

— С ума сходили, я понял, — полководец, видимо, помирать передумал, а решил ещё немного покомандовать. — Вместо этого плодотворного занятия могли бы сделать что-нибудь полезное. Ради разнообразия.

— Да вы тут магичили-то меньше пяти минут! — тон оборотня как-то подозрительно быстро съехал с угрожающе-обвинительного на защитно-оправдательный. Мы в одну кучу всех за это время сгрести не успели.

— А вы пытались?

И вот тут Курой осознала, что всё, с неё хватит. Всего хватит. И детективной деятельности, и самостоятельности, и попыток доказать собственную значимость, А больше всего ей надоели самовлюблённые, самоуверенные, упёртые и эгоистичные мужики.

Тега тихонечко, словно боясь, что её сейчас за руку схватят и никуда не пустят, начала подкрадываться к двери, пробираясь вдоль стеночки и придерживая юбку ладонями, чтоб не шуршала. Только вот шмыганье носом выдавала теурга с головой. Точнее, выдавало бы, обращай на неё внимание хоть кто-нибудь. Росс чихвостил Мастерса, Рон оправдывался, доктор хлопотал над больным, служанки носились, теперь уже с полотенцами. Лишь господин Горх по-прежнему оставался тих и ненавязчив. Да ещё Яте, опершись о дверной косяк плечом, не без интереса наблюдал за странными перемещениями девушки. Но мешать ей тег явно не собирался.

Каро, обогнув медика по дуге, выскользнула на площадку. И, конечно же, именно тогда, когда девушка уже начала спускаться по лестнице, откуда-то снизу раздался дикий вопль.

Картина, увиденная вбежавшими в кухню детективами, была достойна запечатления на холсте батального живописца. Старая метресса Горх, перехватив громадную медную сковородку, словно двуручный меч, рвалась в бой. Точнее, на убой. Маленькая служаночка, спрятавшаяся за спину супруги кожевенника, кажется, и сама понимала, что минуты её на этом свете сочтены. Да и человечка, смело закрывающая девчонку широким подолом, выглядела неважно. Вероятно, опасалась, что разбушевавшаяся старушка и её пришибёт.

От смертоубийства почтенную матрону удерживали двое подмастерьев. Но давалось им это нелегко. Во-первых, дюжие парни опасались повредить разбушевавшейся хозяйской матушке. А, во-вторых, в хрупкой даме внезапно обнаружились немалые силы. Да и ещё и неподдельная ярость их утраивала. У одного из дварфов скула уже успела покраснеть и начинала опухать. Этот, по всей видимости, своё сковородкой уже получил.

А метресса Горх парней, кажется, даже и не замечала. Перла вперёд с целеустремлённостью тарана, волоча подмастерий, нежно уцепившихся за немалую дамскую талию, следом. При этом у старушки ещё хватало сил вопить так, что даже огонь в очаге испуганно опал, спрятавшись под дровами.

— А я сказала: нет! — вопила дварфийка. — Ложь это всё от начала и до конца! Тебя чай вот эта подкупила. Сколько ты ей отсыпала, дрянь?

— Матушка, вы ошибаетесь, — пролепетала госпожа Горх, безуспешно пытаясь выглядеть смело и решительно. — Я сама это впервые услышала. И никого не подкупала, клянусь!

— И это ложь! — бушевала метресса. — А то я тебя не знаю! И натуру твою подлую не изучила. Напраслину на мою внучку наговариваешь! Сама, чай, всё и затеяла! Чего удумала, сволочь?

«Сволочью» старушка не ограничилась. Впрочем, в эпитетах она вообще не стеснялась. И прибывала в твёрдой уверенности, что её невестка убийца, прелюбодейка и в целом натура подлая. О чём дварфийка, размахивая сковородкой, и оповестила не только присутствующих, но и всю округу.

А до столкновения жены и матери ныне пребывающего без сознания господина Горха оставалось всего ничего.

— Все замерли. Немедленно!

Сказал это Алекс негромко и без всякой угрозы, вроде даже с ленцой. И в принципе за воплями старушки его вообще никто расслышать не мог. Но почему-то все действительно замерли. Немедленно.

— Кратко, ясно и по существу. Что тут происходит?

Альв осмотрелся и уселся на стул, предварительно обмахнув его зажатыми в руке перчатками. Красиво так уселся, с истинно лордским изяществом: закинув ногу на ногу и положив трость поперёк колена. Пока Каро страдала от мировой несправедливости и носом хлюпала, Росс успел не только сюртук надеть, прикрывая порванную рубашку, но и галстук повязал. Причёска его, естественно, пребывала в идеальном порядке.

Вот только кратко, ясно и по существу ему отвечать никто и не думал. Получив разрешение, все заорали разом: метресса и госпожа Горх, прячущаяся служанка, подмастерья, прислуга, сгрудившаяся у дверей кухни. Даже собаки во дворе взвыли.

— Молчать! — тем же подозрительно тихим тоном приказал Росс. Поразительно, но его опять послушали. Даже собаки. — Излагайте вы, — кивнул альв старушке.

— Эта сука приблудная… — начала почтенная дама с упырским завыванием.

— Я же сказал: по существу, — тут же прервал её Алекс.

Дварфийка захлопнула рот и хмуро уставилась на лорда. То ли по существу произошедшего ей доложить было нечего. То ли, по её мнению, старушка как раз и говорила по существу.

— Ясно, — царственно кивнул Алекс. С сомнением посмотрел на госпожу Горх и обратился к скрючившейся за её подолом служанке. — Попробуйте вы.

— Ну что я? — заканючила девчонка. — Что видела, про-то и говорю. Ничегошеньки ведь не выдумываю! Вот ни словечка.

— Я понял, — ласково заверил её альв. — вы честны, как перед Великим Предком. Суть в чём?

— А ссуть они, где придётся, — бухнул подмастерье. И сплюнул на идеально выметенный пол. — В смысле, гадют. Бабы, чего с них возьмёшь?

Дварф словно на курок нажал. Гвалт возобновился с удвоенной силой. Вот только продолжался он недолго. За спинами сгрудившихся зрителей и участников конфликта раздался… вопль. Хотя само определение «вопль» для данного звука не слишком подходило. Началось это низким утробным мявом. Который плавно, как будто по дуге, становился все выше и выше. И почти перейдя в визг, он стремительно покатился вниз, перерастая в гулкий рокочущий рык.

Каро и сама не заметила, как на корточки присела. И руками голову прикрыла. Правда, так поступила не одна она, а все присутствующие. Только Росс невозмутимо поправлял манжеты. Зато теперь стало возможным рассмотреть источник звука.

Рон, стоявший в коридоре у лестницы, стиснул кулаки и, запрокинув голову до проступивших на напряжённой шее вен, выл. Или рычал? Мяукал? В общем, производил шум, которому место только в царстве Седьмого.

— Продолжим, — спокойно сказал Алекс, дождавшись, когда оборотень выдохнется. — Итак, вы хотели нам поведать что-то?

Служанка тяжело сглотнула, неуверенно кивнув. Круглые выпученные глаза на её побледневшем личике казались слишком большими.

— Так что же вы видели? — ласково напомнил альв.

— Как хозяйская дочка на господина Горха порчу наслала! — единым духом выпалила дварфийка.

— Ложь! — взвыла метресса, проворно выбираясь на четвереньках из-под стола. Сковородка, до сих пор зажатая в её руке, громыхала по каменному полу, как набат. — Ложь это всё! Подкуплена она! Не слушайте её, господа сыщики. Наветы и наговоры. Не могла моя девочка такого сотворить! Да и зачем ей делать-то гнусь эдакую? Мой сыночек в ней души не чает, ни в чём куколка отказа не знает.

— Всё да не всё! — затараторила служанка, у которой, видимо от шока, приключилось словоизвержение. — Замуж-то выйти он ей не даёт! В смысле, за любого не даёт, а сватает старика противного! Мне сама молодая госпожа про то жалобилась! И как им приходиться скрытничать, вась-вась значится украдкой. Она б давно уж сбёгла! Да без денюжек-то куды бечь? Сама мне говорила, сама! Вот этими ушами слышала. Грохнула папулю, а на денежки его теперь припеваючи жить станет. Всё так, как сказала. Сама я…

— Видели вы что? — перебил её альв, уже даже не пытаясь прикидываться ласковым.