Читаем без скачивания Том 1. Стихотворения, статьи, наброски 1834-1849 - Иван Тургенев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
<Песня Фортунио из комедии Мюссе «Подсвечник»>
Не ждете ль вы, что назову я, Кого люблю?Нет! — так легко не выдаю я Любовь свою.
Но я скажу вам (я смелее Среди друзей),Что спелый колос не светлее Ее кудрей.
Живу, ее покорный воле, И для нееЯ жизнь и, если нужно боле, Отдам я всё!
Любви отверженной мученья До траты сил,До горьких слез, изнеможенья Переносил.
И, в сердце сдавленном скрывая Любовь свою,Погибну я. не называя, Кого люблю.
Эпиграммы и шуточные стихотворения
<Н.С. Тургеневу>
Напрасно, добрый милый брат,[Ты распекаешь брата Ваньку:]Я тот же [толстый] кандидат*И как ни бьюсь напасть на лад,А всё выходит наизнанку.
Поверь, умею я [ценить]Всю пользу дружеских нападок,Но дух беспечен — плоть слаба,[Увы!] к грехам я слишком падок!
Пока напиток жизни сладок…Я всё тяну… и не гляжу,Не много ль уж я разом пью.
«Мужа мне, муза, воспой…»
Мужа мне, муза, воспой; с пределов далекой ФинляндьиДаже до града Берлина [скитавшийся] долго и разно,Много он бед претерпел, а боле от жен нечестивых.Был он женолюбив и склонен к различным потехам,Хитр и пронырлив весьма и в деле житейском искусен —Слогом кудряв и речист, в ином и проворен и ловок.Но пиит сих его похождений,Выбрав одно, он смиренно на лире нестройнойХочет пред вами воспеть, как в известнейшем граде БерлинеРазным беда́м и напастям подвержен был юный Неверов.В граде Берлине, под кровом семейного мира,Юная дева жила, и дородством, и ростом, и станомРавная [Зевса супруге]. Но гордость ее погубила.Впрочем, смиренной работой она занималась — и дажеЛестницы мыла и в прочем служила усердно.Даже и в [низком] быту сияя красою небесной,Всех привлекая сердца — но сама оставалась холодной;В брак не вступала желанный и всех женихов презирала;Многие с горя женились, другие пустились в писаки:Так-то мы терпим и горе и ну́жду от жен нечестивых.Было ей имя — Шарлотта, звучное, полное имя![Твердо] решилась Шарлотта остаться век — старою девой,Но — что значат решенья людей пред вечною волею Зевса!
Oн повелел; и в Берлин, по долгом и разном скитанье,Юный Неверов явился, цветущий, как мак пурпуро́вый.Злая судьба им обоим напасти готовит,В доме одном поселила и деву и мужа.Пламенной страстью к ней душа возгорелась скитальца;Искра запала любви в сердце доселе холодномСеверной Девы — и скоро веленьем ЭросаБурным стало пожаром — и часто унылая деваДолго мечтала о юном и стройном скитальце;Слезы из глаз воловидны<х> бежали струями,Белую грудь воздымало дыханье; и юный НеверовТакже томился и млел и, на помощь богов призывая,Впрочем, на хитрость свою, на искусство надеялся твердо.Козней коварных и слов увлекательных много,Много вздохов и слез расточал перед нею скиталец;Строго в сердце любовь таила злая Шарлотта —Мнила, не хитрый ли дух ей готовит измену и горе,Образ принявший людей, — и с страстью боролась успешно…Жертва судьбы… крутобокой подобно телушке,В храм свой жрецом на закланье ведомой, проворно,Бодро идет, головой и хвостом помавает,Полная жизни и сил — и рогами цвета[75]
<Отрывки>
<1>Не раз почешет он затылок,Не раз себе ударит в лоб,При виде девок и бутылок,Кутить он снова
<2>Полуэкспромт — полуработа,Где всё ж под лаком остротыЗаметны жилочки <?> <и> потаНеистребимые следы
<3>[Но всё изменится — приедуЯ к вам философом, друзья]
<4>[Ты помнишь ли, Ефремыч благодатный,Как в Риме мы с тобой по вечерамБеседой нашей, светской и приятной]
«На Альбанских горах — что за дьявол такой?..»
На Альбанских горах — что за дьявол такой? — Собрались и нависли туманы;Разгуляться хотят молодецкой грозой, Затопить города и поляны.С африканской степи на широкой груди Через море примчал их сирокко;— Дальше мне не летать, хоть и здесь благодать, — Молвил он да вернулся в Марокко.На Альбанских горах, в башмачках да в очках — Вижу — два forestiero[76] гуляют;Им твердит чичерон[77]: «Здесь родился Катон!» Скажут: «Si?»[78], отойдут да зевают.Хоть они не сыны той смешной стороны. Что́ зовут: Inghiltrissa[79], но всё же«Север — край наш родной, край холодный, сырой» — На любой напечатано роже.Двое их; первый толст; цвет лица — старый холст; Кривоног и высокого роста, —А второй, сибарит, слоем жира облит, Как кусочек capretto arrosto[80].Эх ты, старый вулкан! был ты силен и рьян — И сверкал и гремел в свое время;Но замолк и потух — и под заступ и плуг Преклонил ты послушное темя.За три тысячи лет о тебе вести нет; Схоронил ты суровое пламя,Но проснись, взговори, горным пеплом дохни, Разверни ты кровавое знамя.Для незваных гостей ты себя не жалей, Угости их, старик мой, на славу!И навстречу друзьям по широким холмам Покати красногрудую лаву!О, тогда! господа — оробев и глаза Растопырив — куда твои плошки!Контенанс потеряв, в панталоны… Навострят неуклюжие ножки —Двадцать раз упадут, нос и… разобьют, Задыхаясь, не взвидевши света;И, примчавшись домой, отведут страх такой Разве 5-й бутылкой орвьето.
<М.В. Белинской>
Отец твой, поп-бездельник,Облопавшись кутьи,Зачал тебя в сочельникОт гнусной попадьи.
Хоть и рожден болваном,Пошел однако впрокНа масле конопляномВзлелеянный цветок.
.
И что ж? теперь наш пастырь,Наш гений, наш пророкКладет на брюхо пластырьИ греет ей пупок!
<Послание Белинского к Достоевскому>
Витязь горестной фигуры*,Достоевский, милый пыщ,На носу литературыРдеешь ты, как новый прыщ.
Хоть ты юный литератор,Но в восторг уж всех поверг:Тебя знает император*,Уважает Лейхтенберг,
За тобой султан турецкийСкоро вышлет визирей.Но когда на раут светский,Перед сонмище князей,
Ставши мифом и вопросом,Пал чухонскою звездойИ моргнул курносым носомПеред русой красотой,
Как трагически недвижноТы смотрел на сей предметИ чуть-чуть скоропостижноНе погиб во цвете лет.*
С высоты такой завидной,Слух к мольбе моей склоня,Брось свой взор пепеловидный,Брось, великий, на меня!
Ради будущих хвалений(Крайность, видишь, велика)Из неизданных творенийУдели не «Двойника».
Буду нянчиться с тобою,Поступлю я, как подлец,Обведу тебя каймою*,Помещу тебя в конец.
Поэмы
