Читаем без скачивания Марина Цветаева. Письма 1937-1941 - Марина Ивановна Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
(Я выеду поездом 7 ч<асов> 21 м<инута> и дома буду около 9 ч<а-сов>).
Это у Елиз<аветы> Яков<левны>.
Я сама Вам открою. Если не можете, позвоните мне в Д<ом> Отд<ыха>, но —
смогите.
26-го в 9½ ч<асов>, Мерзляк<овский> пер<еулок>, д<ом> 16, кв<артира> 27 (большой дом).
Печ. впервые. Письмо (записка) хранится в РГАЛИ (ф. 2887, оп. 1, ед. хр. 165, л. 6–6 об.).
6-40. Н.И. Замошкину
<Не ранее 24 января 1940 г.>
Дорогой <Николай Иванович> Началось так: <зачеркнуто: совершенно чужой мне> <сверху: только что вошедший> человек — Вы — лица которого я даже не рассмотрела — вышел из-за стола с возгласом — <«>К телефону! Меня, который его ненавидит». — Как хорошо, если это правда — сказала я (сама себе вслух) — вслед. — Что хорошо? — Что этот человек не любит телефон. — Чего же тут хорошего? — Погодите, я еще должна проверить. Когда Вы вернулись<,> я спросила <сверху: немного переждав>: — Вы именно телефон не любите, или всё остальное такое? Катящуюся лестницу[583] например. — Терпеть не могу. — Когда Вы ушли, я сказала — Вот видите. <Зачеркнуто: Я оказалась> И лестницу не любит. — Ну и? — Значит, это природное, прирожденное, значит он <сверху: значит он сам рожденное, не сотворенное> — <зачеркнуто: цельная природа — и любит> <сверху: значит сам он — > природу. — А техника — это не природа? — Нет. — И начался спор. Позже, <сверху: в тот же вечер> человек, к которому я очень привязалась — Тагер — мне говорил с досадой: — Вы ничего не понимаете в людях! Как Вас легко обмануть. Самое легкое, ходячее, безответственное высказывание — и Вы уже в <зачеркнуто: восхищении> — и что́-то выводите — и строите — уже «цельная природа», <зачеркнуто: «чистое золото»> <сверху: и даже «сама природа»> и прочее. Только потому что<,> что человек не любит телефона <сверху: движущейся лестницы по которой> — которым пользуется. — Но не любить (чего-нибудь) страшно важно, не любить чего-нибудь — значит любить обратное. — А что обратное телефону? — Живая речь, не в трубку, а непосредственно в душу. — И Вы считаете, что Замошкин —? — Да. —
<Зачеркнуто: Первая радость> <Зачеркнуто: Первое впечатление — подтверждалось> Первая радость — подтверждалась. — А мой отец родился <> В Калязине <сверху: родился мой отец>[584]. Там могилы моих дедушки и бабушки[585]. (<Зачеркнуто: Культ предков — древнейший> <сверху: Первые боги — предки.>) И видение <зачеркнуто: колокольни> собора, — одного посреди вод — (<сверху: Я мысленно — Вам:> Хорошо из собора — маяк: <зачеркнуто: колокольня и есть> <сверху: церковь — сама> — маяк)[586]…
<Зачеркнуто: А нынче И как читали Сонечку[587] (не как критик)>
И как позвали любоваться котом — <зачеркнуто: одним> самоутвердившимся на Вашей кровати.
И как — именно та́к — читали Сонечку: читали — как писала.
А нынче — про Бориса Пастернака — знаете, кто лучше всего сыграл бы?? — Сам Пастернак[588].
И нынче же: — Человек, который так бы мог сказать («я Вас боюсь») — уже не мог бы бояться<.>
<Зачеркнуто: Тот «телефон»> Словом, всё, каждое высказывание, подтверждало первое<>
Тот «телефон» оказался — прав. Я, из одного высказывания выведшая всё, на нем одном построившая — целого человека — и всё свое доверие — оказалась права. Я ведь одного тогда боялась: что это — <зачеркнуто: поза, дешевый эффект,> случайность. Но тут я должна сказать о Вашем лице и о непосредственном впечатлении от всего Вас. Изумительная молодость. Что-то неистребимо-мальчишеское[589].
Большой мальчик, с 14 лет совсем — ни в чем не изменившийся. Полная свобода — существа<,> у которого всё впереди. Только еще не́ жито. Весь опыт — к черту, опыта — не́ было. Ненарушенность природы — вне досягаемости.
Простите, если та́к всё говорю. Но — времени мало, обстоятельства «стесненные» и может быть никогда не будет подходящей минуты. Кроме того, несправедливо, чтобы каждый кроме Вас, знал всё то хорошее, что я о Вас думаю. Все, а <вариант: но> не Вы.
Печ. впервые по черновому автографу (РГАЛИ, ф. 1190, оп. 3, ед. хр. 34, л. 32–52 об.). Публ., подгот. текстам коммент. Е.И. Лубянниковой. Отсутствующие в тексте письма, дата написания и имя адресата впервые установлены в км.: Коркина Е.Б. Летопись. С. 22. О взаимоотношениях Цветаевой и Замошкина см. также публикации: Лубянникова Е. «Потому что прочесть скорее, чем выслушать…»: Неизвестное письмо Марины Цветаевой 1940 г. // Наше наследие. 2013. № 105. С. 80–89.
7-40. И.А. Новикову
Голицыно, Дом Писателей,
26-го января 1940 г.
Милый Иван Алексеевич,
Сегодня я отправила заявление в Литфонд, с просьбой продлить мне с сыном голицынскую путевку еще на 2 месяца[590]. В Москве у меня ничего нет, и я совершенно не знаю, что я буду делать, если Литфонд мне откажет[591].
Я сейчас перевожу грузинскую поэму для Гослитиздата (договора еще нет, но обещают)[592], сын учится в Голицынской школе, жизнь идет, а если нас отсюда выкинут — всё опять разобьется, и начнется нежизнь[593].
Я знаю, что тов<арищ> Фадеев, в разговоре, сам предложил продлить мне Голицыно (я у него просила жилище в Москве, это был косвенный ответ), поэтому — если Литфонд запросит — он наверное поддержит[594].
Здесь ко мне чудное отношение, все необычайно-добры, живу со всеми в мире, работается хорошо.
_____
О другом: если я не была на Вашем чествовании[595] — то — были ведь только по приглашению, и я вообще слитком поздно узнала.
Узнав же — молча — от всей души Вас поздравила — и пожелала.
До свидания! Если пишу, а не прихожу, то потому что прочесть скорее, чем выслушать, а мне — сказать — труднее, чем написать.
Спасибо за всё
М. Цветаева
P.S. Мы живем не в доме, а отдельно, и ничьего века не заживаем.
Впервые — Наше наследие. 2013. № 105. С. 81 (публ. Е.И. Лубянниковой). Печ. по тексту первой публикации.
8-40. Л.В. Веприцкой
Голицыно, 29-го января 1940 г.
Дорогая Людмила Васильевна,
Начну с просьбы — ибо чувствую себя любимой.
(«Сколько просьб у любимой всегда…»)[596] Но эта просьба, одновременно, упрек, и дело — конечно — в Т<агере>.
Я достала у Б<ориса> П<астернака> свою книгу «После России», и Т<агер> не хотел с ней расставаться (NB! с ней — не со мной, —
