Читаем без скачивания Марина Цветаева. Письма 1937-1941 - Марина Ивановна Цветаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По Вашему (вчера, 28-го полученному) письму вижу, что Т<агер> не только Вам ее не отнес, а Вам даже не позвонил.
Дело же, сейчас, отнюдь не только лирическое: один человек из Гослитиздата, этими делами ведающий, настойчиво предлагает мне издать книгу стихов[597], — с контрактом и авансом — и дело только за стихами. Все меня торопят. Я вижу, что это — важно. Давать же борисину книгу я не хочу и не могу: во-первых, там — надпись[598], во-вторых — ее по рукам затреплют, а он ее любит, в-третьих — она по старой орфографии («Живет в пещере, по старой вере» — это обо мне один дальний поэт, люблю эти строки…)[599] Словом, мне до зарезу нужен ее печатный оттиск, по новой орфографии.
Конечно, я бы могла отсюда позвонить Т<агеру>, но… я — и телефон, раз, я — и сам Т<агер>, два. Т<агер> очень небрежно поступил со мной — потому что я — с ним — слишком брежно, и даже больше (переписала ему от руки целую поэму (Горы́)[600] и ряд стихов, и вообще нянчилась, потому что привязалась, и провожала до станции, невзирая на Люсю[601] и ее выходки…) — я назначила ему встречу в городе, нарочно освободила вечер (единственный) — всё было условлено заранее, и, в последнюю минуту — телеграмма: — К сожалению, не могу освободиться — и (без всякого привета). После этого у меня руки — связаны, и никакие бытовые нужды не заставят меня его окликнуть, хотя бы я теряла на нем — миллиарды и биллиарды.
Он до странности скоро — зазнался. Но я всегда думала, что презрение ко мне есть презрение к себе, к лучшему в себе, к лучшему себе. Мне было больно, мне уже не больно, и что́ сейчас важно — раздобыть у него книгу (его — забыть).
Тот вечер (с ним) прошел — с Б<орисом> П<астернаком>, который, бросив последние строки Гамлета[602], пришел по первому зову — и мы ходили с ним под снегом и по снегу — до часу ночи — и всё отлегло — как когда-нибудь отляжет — сама жизнь.
_____
О здесь. Здесь много новых и уже никого старого. Уехал Ной Григорьевич, рассказывавший мне такие чудные сказки. Есть один, которого я сердечно люблю — Замошкин[603], немолодой уже, с чудным мальчишеским и изможденным лицом. Он — родной. Но он очень занят, — и я уже обожглась на Т<агере>. — Старая дура.
— Годы твои — гора.
Время твое — царей.
Дура! любить — стара,
— Други! любовь — старей:
Чудищ старей, корней,
Каменных алтарей
Критских старей, старей
Старших богатырей…[604]
_____
Так я всю жизнь — отыгрывалась. Та́к получались — книжки.
_____
Ваши оба письма — дошли. Приветствую Ваше тепло, — когда в доме мороз все вещи мертвые: вздыхают на глазах, и несвойственно живому жить среди мертвецов, грея их последним теплом — сердечным. Молодец — Вы, этой удали у меня нет.
О себе (без Т<агера>) — перевожу своего «Гоготура»[605] — ползу — скука — стараюсь оживить — на каждое четверостишие — по пять вариантов — и кому это нужно? — а иначе не могу. Мур ходит в школу, привык сразу, но возненавидел учительницу русского языка — «паршивую старушонку, которая никогда не улыбается» — и желает ей быстрой и верной смерти.
Ну, вот и все мои новости. Хозяйка едет в город — тороплюсь.
Очень прошу: когда будете брать у Т<агера> книгу — ни слова о моей обиде: много чести.
Не знаю, как с бумагой, но лучше бы каждое стихотворение на отдельном листке, чтобы легче было потом составить книгу, без лишней резни. И — умоляю — если можно — 4 экз<емпляра>, п<отому> ч<то> целиком перепечатываться эта книга навряд ли будет.
Обнимаю Вас и люблю. Пишите.
МЦ.
Впервые — Грани. Франкфурт-на-Майне. 1990. № 155. С. 141–144 (публ. И. Шенфельда). СС-7. С. 669–670. Печ. по СС-7.
9-40. В.Я. Эфрон
<1 февраля 1940 г.>
Голицыно
Милая Вера!
Очень большая просьба. Мне предлагают издать книгу избранных стихов. Предложение вполне серьезное, человек с весом[606]. Но — дело срочное, п<отому> ч<то> срок договоров на 1940 г. — ограниченный. Хочу составить одну книгу из двух — Ремесла и После России. Последняя у меня на днях будет, но Ремесла нет ни у кого. Ремесло, Берлин, Из<дательст>во Геликон, 1922 г.
Эта книга есть в Ленинской библиотеке, ее нужно было бы получить на́ руки[607], чтобы я могла ее переписать, т. е. ту́ часть ее, к<отор>ая мне понадобится. А м<ожет> б<ыть> у кого-нибудь из Ваших знакомых — есть?
Главное — что меня очень торопят.
Целую Вас, привет Коту[608].
МЦ.
Ремесло в Ленинской библиотеке — есть наверное, мне все говорят.
_____
— Нынче (1-ое февраля) Муру 15 лет.
Впервые — НИСП. С. 392. Печ. по тексту первой публикации.
10-40. В.В. Гольцеву
Голицыно, дом писателей,
2-го февраля 1940 г.
Милый Виктор Викторович,
Договор я получила, но подписать его в таком виде никак не могу[609].
Во-первых — срок: 25-ое февраля на обе вещи — боюсь, что не справлюсь, а если подпишу — от страху наверняка не справлюсь. Гоготура у меня пока сделано ¾, а Барс вовсе не начат, из остающихся же 23-х дней — несколько уж наверное выпадут — на поездки в город, приезды знакомых, домашние дела — и прочее. Считаясь с медленностью моей работы (не больше 20 строк[610], а когда и меньше, а на 330 сделанных строк — уже целая громадная черновая тетрадь, могу показать), я никак не могу поручиться за срок — тем более, что дней пять у меня еще уйдет на правку Гоготура.
Второе: в договоре неверное количество строк: в Гоготуре не 424 строки, а 442, в Барсе — не 140, а 169, — в общем на 47 строк больше, чем сказано в договоре. Давайте
