Читаем без скачивания Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального - Михаил Делягин

В той же анкете, рассказывая о своих удачных, по его мнению, проектах, Алексашенко назвал компанию «Открытые инвестиции» (учрежденную «Интерросом» в 2002 году) «первой девелоперской компанией в России».

На кого, на что рассчитано подобное заявление, понять трудно; может быть, Алексашенко вкладывает в смысл слова «девелопер» какой–то свой таинственный смысл, носителей которого действительно не было в нашей стране до 2002 года? — но тогда это надо было объяснить прямо.

И тут же, описывая свою неспособность к бизнесу, Алексашенко чистосердечно заявляет: «просчитать что–либо в российских условиях невозможно». Понятно, что плохой деловой климат в значительной степени вызван деятельностью самих либералов и в том числе лично Алексашенко (перед дефолтом, напомню, настойчиво продвигавшего схему упрощенного банкротства); понятно, что огромное число успешных бизнесменов прекрасно «просчитывает» свой бизнес и в этих условиях, — но здесь потрясает само течение мысли.

Заслуженный человек, бывший высокопоставленный чиновник в государственной и корпоративной сфере, многими уважаемый аналитик и комментатор спокойно, с достоинством и легкой са- моиронией признает, что у него нет способностей к предпринимательству: это нормально, никто не может быть гением во всем, а его таланты общеизвестны и в его кругу общепризнанны. Но, признав это, он не может удержаться на уровне только что продемонстрированного им понимания и тут же соскальзывает с него в совершенно детскую и самовлюбленную беспомощность: мол, раз у меня не получилось «просчитать что–либо», — значит, это вообще «невозможно», ни для кого и никогда.

Такой подход к собственной персоне вынудил Алексашенко броситься защищать свою репутацию в судах, — вероятно, когда он счет забывшимися свои финансовые спекуляции на посту первого зампреда Центробанка, которые, насколько можно судить, во многом приблизили и усугубили дефолт.

И сначала ему действительно улыбнулась удача: в феврале 2009 года вместе со своим бывшим патроном Дубининым он выиграл суд у бывшего помощника президента либерала Илларионова и журнала «Континент», оспорив следующее заявление: «Деятельностью Дубинина и его друзей заинтересовалась прокуратура. Выяснилось, что некоторые сотрудники Центрального банка, включая Дубининаи Алексашенко, активно участвовали в покупках ГКО и валютных операциях на Чикагской бирже».

Вероятно, Алексашенко с Дубининым «прицепились» к фразе о валютных операциях на Чикагской бирже, так как все остальное представляется самоочевидным и общеизвестным фактом. Хотя нельзя не отметить, что Илларионов, теснейшим образом связанный с США, возможно, был в этом вопросе и прав.

Победа Алексашенко и Дубинина была издевательски символической: сочтя их правыми, суд оценил их репутацию лишь в 10 тыс. руб. — при запрошенных ими 10 млн.

А в 2013 году Алексашенко проиграл суд тому же Илларионову и «Комсомольской правде». Он оценил в 1,1 млн. руб. его фразу «совершенно ненормально, когда на рынке ГКО играли Гайдар, Алексашенко, Кох и другие инсайдеры — лица, работавшие непосредственно во власти и с властью», но суд, похоже, просто не понял, чем же недоволен в этой констатации факта высокопоставленный инсайдер.

Таким же пшиком закончился его иск на ту же сумму, предъявленный экономисту Кричевскому и той же «Комсомольской правде» за статью «Крест vs трусы». Алексашенко счел оскорбительной для себя констатацию того общеизвестного факта, что он занимался «игрой в ГКО» в 1995–1998 годах и что прокурорская проверка выявила его валютные и рублевые счета, на которые поступали средства от торговли ГКО.

А затем наступил удар: суд обязал Алексашенко возместить ответчикам по его иску судебные издержки в размере 70 тыс. руб.

И на этом, насколько можно судить, сутяжничество видного либерала закончилось: как отрезало.

«Деньги имеют значение», — как сказал чуть по другому поводу икона либерального монетаризма Милтон Фридман.

Однако, к сожалению, адекватности у Алексашенко прибавилось лишь в отношении его попыток переписать историю. Это становится ясным даже из самого беглого просмотра того, что предлагает России этот — без всяких кавычек — лучший либерал.

«Кто старое помянет, тому глаз вон»?

Неутомимо обличая коррупцию, Алексашенко твердо считает недопустимым наказывать за коррупционные преступления прошлого: «Не вина чиновников, что начальство десять лет им позволяло и их поощряло жить не по закону». Эта оригинальная позиция, вероятно, связана с общеизвестными и приведенными выше фактами биографии самого Алексашенко.

Он с гордостью пишет, что никто и никогда не предъявлял ему, первому зампреду Центробанка, обвинений в инсайдерской торговле, — тактично умалчивая, что стараниями заинтересованных в личном обогащении либералов она просто не считалась в то время в нашей стране преступлением. Не было в 1998 году и понятия «конфликт интересов»: реформаторы по понятным причинам делали все, чтобы эти термины даже не появлялись в нормативных документах.

О том же, какую роль в обрушении страны в дефолт сыграла личная заинтересованность ключевых реформаторов в продолжении спекуляций с, по сути дела, государственными деньгами, читатель легко может подумать сам.

Главное же в антикоррупционной позиции бывшего зампреда Центробанка — в отделении несчастных «чиновников», которые всего лишь пользуются возможностями, предоставляемыми им неведомым «начальством», и потому не должны преследоваться за предосудительные поступки, от самого этого «начальства», концентрирующегося в невидимых горних высях и эмпиреях политики.

При этом сам Алексашенко, занимавший одну из высших должностей в хозяйственной чиновничьей иерархии, похоже, относит себя отнюдь не к определяющему «правила игры» «начальству», а к беспомощным и вынужденным подчиняться им рядовым «чиновникам».

Человек с такой историей и взглядами может, конечно, считать себя лидером экономической мысли, — но присоединяться к нему в этом после его «достижений» странно.

Практика: ВТО и дефицит бюджета как символ веры

Если надо, Алексашенко может вспомнить и о людях: «от вступления в ВТО выиграют российские потребители, потому что вступление в эту организацию означает снижение таможенных пошлин, означает увеличение конкуренции на российском рынке, а все это должно приводить к снижению цен и повышению качества товаров». Это один в один заявления начала 90‑х о том, что дешевый импорт поможет российским потребителям. Все помнят, что было потом: дешевый импорт убил российскую промышленность, лишил потребителей денег, и ку–пить даже самый дешевый импорт стало просто не на что.

Но глобальному бизнесу выгодно затаскивание России в ВТО на кабальных условиях — и в ход идут речевки 20-летней давности, благо выросло поколение, которое их просто не помнит.

И это в ситуации, когда даже директор- распорядитель МВФ Лагард прямо говорила накануне присоединения России к ВТО на заведомо кабальных, по сути, на колониальных условиях: «Экономических выгод для России (от вступления в ВТО) никаких нет. Ведь ваша страна экспортирует нефть и газ, а ввозит готовые товары».

Ну и что? — женщина, что с нее взять!

«Бюджет…, похоже, разбалансировался весьма серьезно», — «с ученым видом знатока» отметил Алексашенко в октябре 2011 года, когда бюджет был профицитен и буквально захлебывался от денег. Правда, либералы старались не замечать этого профицита, так как тогда стандартная отговорка от развития страны — мол, «нет денег» — перестала бы работать, и взамен ей пришлось бы искать новую.

Но и в 2012 году Алексашенко продолжал указывать на то, что «у бюджета нет никакой подушки безопасности» — полностью игнорируя его тогда более чем 5-триллионные резервы (так же, как сейчас игнорирует бюджетные резервы, превышающие уже 8 трлн. руб.). Он настойчиво требовал сокращения военных расходов и «демилитаризации» в ситуации, когда международное право очевидным образом исчезало, и способность защитить свою экономику военной силой впервые за 20 лет становилась не менее важной, чем способность развивать ее.

Чего же жаждет этот либерал, к чему, кроме разоружения и беспомощности, хочет он привести страну?

Правильная политика в России должна быть непопулярной!

В начале 90‑х Алексашенко совместно с Ясиным опубликовал серию статей о том, что все беды — от бюджетного дефицита, и его сокращение (то есть сокращение расходов государства, в первую очередь социальных) — верный ключ к успеху. Теоретически эта позиция верна, однако, превращенная в абсолют, оторванная от необходимости развития институтов, инфраструктуры и хозяйства в целом, легла в основу всей политики либерального уничтожения России.