Читаем без скачивания Влюбленная Пион - Лиза Си

— Обычно ночь, проведенная наедине, легко излечи­вает эту болезнь, — сказал доктор. — Наверное, она отка­зывается заниматься дождем и облаками? Поэтому она до сих пор не понесла? Ведь вы женаты уже больше года.

Я пришла в ярость оттого, что доктор смеет предпо­лагать такое. Мне хотелось превратиться в одного из могущественных мстительных призраков, чтобы заста­вить его заплатить за свои обвинения.

— В этом отношении мне не приходится мечтать о лучшей жене, — ответил Жэнь.

— Дарите ли вы ей, — тут доктор замялся, прежде чем продолжить, — свою жизненную жидкость? Жен­щина должна поглощать ее, чтобы быть здоровой. Вы не можете тратить ее только на ароматную нежность перебинтованных ножек.

После долгих подбадриваний Жэнь рассказал докто­ру о том, что каждый день и ночь происходит в спаль­ных покоях. Выслушав его, доктор не мог обвинить ни одну из сторон в недостатке желания, знаний, прилеж­ности или в том, что они лишены необходимых жиз­ненных соков.

— Наверное, любовное томление вашей жены про­исходит по другой причине. Есть ли у нее какие-нибудь неутоленные желания? — спросил доктор.

На следующий день Жэнь уехал в город. Я не после­довала за ним, потому что меня больше занимала Цзе. Госпожа У, выслушав наставления доктора, вошла в спальню, открыла двери и подняла тяжелые занавески, скрывавшие окна. В комнате стало жарко и влажно, как обычно в Ханчжоу в летние месяцы. Это было ужасно, но мы, как покорные снохи, старались приспособиться к этому и повиноваться, забыв о собственных чувствах и удобстве. Я оставалась рядом с Цзе, стараясь утешить ее во время непрошенного вторжения. Я была рада, когда она надела на свой жакет еще один. Свекрови приказы­вают нам, что делать, и мы делаем вид, что повинуемся, но они не могут следить за нами каждую минуту.

Через три дня Жэнь вернулся.

— Я был во всех деревнях между реками Тяо и Чжа, — рассказал он. — В Шаосин моя настойчивость наконец была вознаграждена. Мне жаль, что этого не случилось раньше, — и он вытащил из-за спины издание «Пионо­вой беседки». В нем была и первая, и вторая часть,— Это лучший подарок, который я могу для тебя сделать. — Он замолчал, и я поняла, что он думает обо мне. — Я дарю тебе все произведение целиком.

Мы с Цзе упали в его объятия, вне себя от счастья. Слова, произнесенные Жэнем, убедили меня в том, что я по-прежнему жива в его сердце.

— Я не хочу, чтобы ты болела любовным томлением, — сказал он. — Теперь ты выздоровеешь.

Да, да, да, подумала я. Я выздоровею. Спасибо тебе, любимый, спасибо!

— Да, да! — эхом произнесла Цзе и вздохнула.

Это нужно было отпраздновать.

— Давай устроим пир! — предложила она.

Было утро, но слуги принесли бутылку вина и ста­канчики из нефрита. Моя подруга была непривычна к вину, а я никогда не пробовала его раньше. Но мы были счастливы! Она выпила вино быстрее, чем Жэнь под­нял стакан. Каждый раз, когда она ставила его на стол, я касалась края, и она вновь наполняла его. На улице было светло, в окна проникала жара, но супруги чувствовали свет и тепло другого рода. Стакан, еще один, и еще. Цзе выпила девять. Ее щеки порозовели от вина. Жэнь вел себя сдержаннее, но он порадовал свою жену, и мы от­платили ему двойной благодарностью.

Они оба уснули днем. На следующий день Жэнь про­снулся, как обычно, и отправился в библиотеку, чтобы писать стихи. Я позволила своей подруге, непривычной к вину, поспать подольше, потому что мне было нужно, чтобы она была отдохнувшей и готовой к работе.

Сердечные мечты

Когда солнце коснулось крючков занавесок в спальне, я разбудила Цзе. Я велела ей собрать все кусочки бумаги, на которых она писала в последние месяцы, и отослала ее в библиотеку Жэня. Опустив голову, она показала ему свои записи.

— Можно я перепишу комментарии сестры Тун и свои заметки в новый том «Пионовой беседки»? — спро­сила она.

— Разрешаю, — ответил он, даже не подняв глаз от своих бумаг.

Я была рада, что брак не сделал его нетерпимым, и моя любовь к нему стала сильнее.

Но я должна объяснить: это я захотела, чтобы Цзе пе­реписала мои мысли в новую книгу и дополнила их свои­ми заметками. Я решила, что она продолжит мою работу, незавершенную из-за того, что мама сожгла второй том. Будет лучше, если все записи будут находиться в одной книге. Цзе потребовалось две недели, чтобы аккуратно переписать мои комментарии в первую половину новой книги. Еще две недели ушло на то, чтобы перечитать ис­писанные ею клочки бумаги и перенести записи на чис­тые страницы второй половины. Затем мы стали добав­лять новые замечания в первую и вторую часть.

Дао учит, что нам следует записывать то, что мы уз­наем на своем опыте и что мы не должны бояться со­прикоснуться с настоящими явлениями, людьми и со­бытиями. Недостаточно только думать о них. Я была согласна с тем, что Е Шаоюнь написал во введении к посмертному собранию сочинений своей дочери: «Я верю, что божественный дух написанного слова не умирает, и благодаря этому жизнь торжествует над смер­тью». Я заставляла Цзе писать, и ее заметки о строении и сюжете оперы были более пространными, чем те, ко­торые делала я, когда умирала от любви, лежа в своей постели. Я надеялась, что Жэнь прочитает записи Цзе, услышит меня и поймет, что я по-прежнему нахожусь рядом с ним.

Прошло три месяца. Солнце чаще скрывалось за об­лаками и раньше садилось за горизонт. Окна были зак­рыты и занавешены. Двери защищали нас от постоян­ного холода, а в жаровнях горел огонь. Эта перемена погоды была благоприятна для меня. Я стала быстрее думать. Я работала неделями напролет, редко позволяя Цзе выходить из комнаты. Но однажды вечером я под­слушала, что говорил ей перед сном наш общий муж. Он сидел на краю кровати, обнимая ее за плечи. По срав­нению с ним она казалась маленькой и хрупкой.

— Ты такая бледная, — заметил он. — Я вижу, ты по­худела.

— Твоя мать жалуется на меня, — сухо произнесла она.

— Забудь о свекрови. Слушай своего мужа. — Он кос­нулся кругов под ее глазами, похожих на темные луны. — Этого не было, когда мы поженились. Мне больно ви­деть это сейчас. Разве ты не счастлива со мной? Может, ты хочешь навестить родителей?

Я подсказала Цзе подходящий ответ.

— Девушка — всего лишь гость в доме родителей, — едва слышно процитировала она известное изречение. — Мое место здесь.

— Может, ты хочешь отправиться на прогулку? — спросил он.

— Мне хорошо здесь, с тобой. — Она вздохнула. — Завтра я буду прихорашиваться усерднее. Я буду старать­ся, чтобы ты был доволен...