Читаем без скачивания Новый Мир ( № 4 2011) - Новый Мир Новый Мир
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Перевод с литовского Елены Печерской
Уроженец Литвы, этот легендарный поэт, переводчик и литературный критик провел свое детство в Америке. Вернувшись домой, учился в гимназии, затем — в Каунасском университете, окончив который много преподавал. Свой первый поэтический сборник Бразджионис опубликовал в 1926 году.
В 1930-е годы Бернардас Бразджионис редактировал несколько периодических изданий, сотрудничал с крупным издательством “Сакалас”, а с 1940 года работал в литературном музее выдающегося литовского поэта, драматурга и теолога Майрониса (Йонаса Мачюлиса). В 1940-м за книгу стихов “Город князей” он получил Государственную премию Литвы.
В годы немецкой оккупации поэт занимал жесткую антисоветскую позицию: когда в 1944 году советские войска подошли к Литовской Республике, Бразджионис покинул отечество и выехал в Германию, где жил до 1949 года. Дальше — опять США и сорок лет эмиграции. На Западе его имя стало символом духовного сопротивления и борьбы за независимость. Возвращение Бразджиониса на родину (1989 г.) было поистине триумфальным — страстного патриота-скитальца встречали как национального героя, он был отмечен высшими правительственными наградами, поэтические книги издавались немыслимыми для небольшой страны тиражами, публичные выступления собирали тысячи слушателей. О нем снимали фильмы. Скончался стихотворец в США, похоронен на родине: после торжественного отпевания в Вильнюсском кафедральном соборе его с почестями погребли на Пятрашюнском кладбище. В последний путь Бернардаса Бразджиониса, занимавшего исключительно важное место в национальном самосознании литовского народа, провожали читатели со всех концов Литвы.
Можно утверждать, что последние годы этого патриарха литовской поэзии, поэта-неоромантика, прожившего почти столетие, оказались самыми счастливыми и плодотворными. Звучные, взволнованные, идущие из самого сердца стихи Бразджиониса нашли непосредственный отклик у всех, кто читал и читает его на родном языке. В отличие от модных на Западе литовских версификаторов-интеллектуалов, строки которых бывают искусными и блестящими, оставаясь при этом слишком рассудочными, Бернардас Бразджионис действительно может претендовать на звание народного поэта Литвы. “…Он является неотъемлемым достоянием нашей поэзии, внося неповторимый оттенок в спектр литовской культуры — поэт-гуманист, моралист, гражданин”, — писал о Бразджионисе Томас Венцлова.
Благодарим за помощь в подготовке и осуществлении настоящей публикации Посольство Литовской Республики в Москве, Литовский культурный центр и лично господина Юозаса Будрайтиса. Специальная благодарность — председателю Ассоциации каунасских творческих союзов — господину Пятрасу Палилионису.
Павел Крючков
В отличие от некоторых публикаций переводов стихов Бернардаса Бразджиониса в российской журнальной периодике в 2011 году, настоящая публикация является строго согласованной с держателем авторских прав. (Прим. ред.)
Последний лист
Путнику последний лист слетел под ноги,
Как счастливый жребий, павший с высоты.
Словно из могилы грянул голос строгий:
“А теперь, дружище, а теперь и ты…”
Журавли, вернитесь к нам, на север дальний!
С вами засверкает солнечная рань,
И, подобно перстню сквозь бокал хрустальный,
Юность отразится сквозь земную грань.
Возвращайся, юность, из времен полночных,
Дни земного счастья, поверните вспять,
Чтобы вновь пробился ледяной источник,
Белая голубка стала ворковать.
…Лист относит ветром сквозь пустырь заглохший,
Словно сон тоскливый сумрачного дня.
Лишь букет поникший из травы засохшей
Сохраняет память прежнего огня.
Мы пойдем сквозь море, мы пойдем сквозь сушу.
Пусть вокруг туманы стелятся, седы…
Маскарад вселенной не смутит нам душу:
В сердце будут живы юности сады.
Не покинь нас, память, не слабей до срока —
С песнями потока, цветом чабреца…
Запах издалека, голос издалека,
Словно эхо, будет
с нами до конца.
Куда ты поздней осенью бредешь…
В промозглых далях, темных и туманных,
Голодных птиц отчаянный галдеж…
Неузнанный и незнакомый странник,
Куда ты поздней осенью бредешь?
Нагие ветви мечутся в тревоге,
Под струями дождя треща,
но все ж
Хранят очаг отеческие боги…
Куда ты поздней осенью бредешь?
Вернись туда, к родительским могилам,
Где тлеют кости ссыльных книгонош,
Вернись домой, к своим березкам милым…
Куда ты поздней осенью бредешь?
Грядущим бедам лишь Господь свидетель.
Родной очаг с огнем Отчизны схож.
Христос для нас — защитник и радетель.
Куда ты поздней осенью бредешь?
Земля моих предков
Счастье мое — словно сон на заре,
Горе мое — словно крест на горе,
Яркое солнце у нас на дворе —
Это земля моих предков.
Танец ромашек на летнем лугу,
Рыцарский замок на том берегу —
Балтии душу в душе берегу:
Это земля моих предков.
Пчел и сиреней разбуженный гул,
Замок, где полдень, свернувшись, уснул,
Путь, что в глубоком снегу утонул, —
Это земля моих предков.
Вечно живая под гнетом снегов,
С болью окованных льдом берегов,
Встань, как невеста, в венке из цветов,
Литва, земля моих предков!
Колокола жизни
Тихий двор у часовни, дорог перепутье,
И вселяют надежду возвышенной сутью,
Даже если споткнулся — была не была! —
Отдаленно гудящие колокола:
Дин-дон-дон…
Приди с земных дорог
В сияющий чертог,
Над миром вознесен.
Дин-дон-дон…
Горьковат нарастающий голос органный
Между небом лазурным, землею туманной,
Усмиряющий гимном и горе и гнев…
Все гремит и гремит колокольный напев:
Дин-дон-дон…
Услышь благую весть.
Зачем ты медлишь здесь?
Вернись в свой вечный дом —
Дин-дон-дон…
Берег озера. Травы. Дорог перепутье.
Низких ив над водою склоненные прутья,
И как будто со дна поднимается он,
Этот бронзовый, этот отчетливый звон:
Дин-дон-дон…
На берег тот плыви,
Где мир моей любви,
Прерви свой тяжкий сон —
Дин-дон-дон…
В небе тихо плывет позолота заката,
Безмятежно в груди, словно в детстве когда-то.
По течению тихо скользишь в челноке,
Только звон догоняет тебя по реке:
Дин-дон-дон…
Войдешь — недолог срок —
В сияющий чертог,
Над миром вознесен…
Дин-дон-дон…
Вечный странник
Кто ты сам и откуда ты, странник,
По ночному бредущий пути?
На дорогах, то поздних, то ранних,
Можешь гибель свою обрести.
Я, взращенный родимой землею,
Я, исполнивший волю небес…
Для меня нерожденной зарею
Светит дальний березовый лес.
Вижу солнце порою закатной,
Темной полночью вижу звезду.
По горам и морям необъятным
Без дорог и мостов я иду.
Я в туманной, безрадостной хмури
Вижу отсветы юного дня.
Там, где звезды, где песня, где буря,
Где народ мой, ищите меня!
Печерская Елена Георгиевна родилась и живет в Москве. Окончила Московский государственный педагогический институт им. Ленина и Литературный институт им. А. М. Горького. Автор трех поэтических книг. Занималась в семинарах переводчиков при Московской писательской организации у Вильгельма Левика, Аркадия Штейнберга и Михаила Курганцева. Среди стихотворных переводов — Уильямс Теннесси, Уильям Мейкпис Теккерей, Эдгар По, Веляна Борянова, классические восточные поэты, поэзия народов бывшего СССР.
