Читаем без скачивания Серый взгляд бога - Денис Алексеевич Ватутин

подавился: не думал я, что местный священник такой откровенный и осведомленный господин.

– Я не спрашиваю вас, Заг, кто вы и откуда – это не мое дело, – продолжил он, – потому я вам и рассказываю все это, пытаясь облечь свои слова в некоторую систему. Я знаю, если вам доверяют некоторые люди, значит, и мне можно вам доверять. Но мне важно, чтобы вы пообещали мне одну вещь. Обещания можно нарушить, но это обещание важно для всей общины, не говоря уже о людях, с ней связанных…

– Все, что в моих силах. – Я понимал все, что он говорит, и без такого потока слов, но мне было интересно, как он развивает мысль.

– Так вот, – одобрительно улыбнулся он, слегка кивнув, – я хочу, чтобы все, что вы узнаете здесь, было лишь косвенной информацией, не выходящей за стены нашей общины. Возможно, вы найдете нечто, осветившее ваши поиски, но ссылки на имена конкретных людей нарушили бы покой нашей обители. Понимаете?

– Я хорошо вас понял, отец Готлиб! – поспешил заверить его я. – Меня интересуют «бывшие» эволюционеры, я не работаю в данном случае непосредственно на полицию…

Пришлось немного соврать, хотя, как сказал Зеленский, «дело весьма деликатное» – кажется, так?

– Что ж, – отец Готлиб посмотрел на кончики своих туфель из грубой кожаной выворотки, – в таком случае я должен задать вам вопрос, Заг. Вы верующий?

– Я – сиблинг, – ответил я, ухмыльнувшись, – не знаю даже. Может, я и верю, но где-то глубоко внутри…

– Глубоко внутри все мы верующие, – мягко ответил Готлиб, – просто дело в том, насколько…

– Это сказать трудно, – начал было я, – в силу обстоятельств своей жизни я чаще сталкиваюсь с материальными проблемами…

– А вы знаете, почему Фауд называют «фаудом», а не «фуадом», что более правильно? – прищурился он. – Ведь именно Овен зовется «Фуадом» на языке Древних…

– Вроде там что-то с прочтением? – Я прищурился в ответ.

– Верно, – улыбнулся тот, – первые поселенцы Купола не умели читать язык Древних или же читали с большим трудом. Одними из первых известных сиблингов были именно сиблинги Овна, так как могли определять любые артефакты. И когда стали переводить тексты Древних, взяли более легкое в произношении слово. А на древнем диалекте сионитов «фауда» означает «хаос»… Вы же сиблинг именно Фуада… Сочетание ума и сердца!

– Ваша проницательность делает вам честь, – я бросил на него пристальный взгляд, – вы же тоже сибинг, кажется, Самии?

– Я стараюсь не выносить этот факт на обсуждение, но вы правы, – он ответил мне тем же, – вы же понимаете, что на некоторых это действует негативно. Однако мы понимаем, что важен сам человек, а не его происхождение.

– Совершенно с вами согласен, – кивнул я, подумав, что он испытывает мою смиренность.

– Так вот, – продолжил отец Готлиб, на вид ему было лет тридцать – тридцать пять, в уголках глаз залегли лучики морщин, – вы спросили о людях, которые, возможно, ошибались, но это не означает, что познание наследия предков – грешно. К примеру, динамитной шашкой можно пробить тоннель в скале, а можно убить человека… как вы считаете?

– Здесь сложно спорить, – согласился я, слегка насторожившись: что-то часто я начал слышать это словосочетание о «наследии предков», – просто у некоторых высокопоставленных граждан возникли обоснованные подозрения насчет того, во благо или во вред стали использовать тот самый динамит. В воздухе нарастают тревожные настроения, грозящие нарушить равновесие в обществе. Вот я и пытаюсь пролить свет на этот трудный вопрос…

– Хорошо, – кивнул Готлиб, – я сведу вас с одним человеком, и он может что-то пояснить вам… поймите меня правильно – репутация общины создавалась годами… просто жандармерия – это правильные люди. Которые стараются хоть как-то структурировать общество. Надеюсь, мы с вами на одной стороне.

– По меньшей мере я тоже хочу, чтоб вокруг было спокойствие, – согласился я, – и не за чей-то отдельный счет.

– Заг, вам знакомо понятие «тайна исповеди»? – Готлиб посмотрел на меня со значением.

– Допустим. – Я нахмурился. – Вы это к чему?

– Просто напоминаю, – мягко улыбнулся отец Готлиб, – что узнанное вами в этих стенах не должно быть достоянием общественности, вы же понимаете?

– Решаю, конечно же, не я. – Готлиб был мне симпатичен хотя бы этой маниакальной заботой об общине и этим «понимаете» трогательно веселил. – Но я сделаю все возможное, отец Готлиб, чтобы ваша община никак не пострадала, и без особой нужды ничего говорить не стану, если только это не поставит меня в противоречие с законом.

– Храни вас Зодиак, – Готлиб вновь слегка поклонился, – подождите несколько минут.

И он двинулся дальше по дорожке, выложенной желтым кирпичом.

Создавалось у меня впечатление, несмотря на то, что все вроде правильно, словно какой-то инструмент джаз-банда фальшивит – я спокойно прихожу по наводке разведки, и меня принимают с распростертыми объятиями.

С другой стороны, я теперь под патронажем старшего комиссара – может, это отпугивает от меня ненужных? Еще совсем недавно я не успевал лишний раз вздохнуть без выстрела в мою сторону или еще каких-то подобных проблем…

Я не успел тщательно проанализировать наш разговор с Зеленским из-за Ганса. Было в этом задании тоже нечто, что слегка натирало мой мозг. Как разношенные, не по размеру ботинки.

Я мысленно усмехнулся, представив мозги в ботинках…

Да и Хиус с ними! Накручиваю я себя… Вон – Юн сказал, что не может связаться с предсказательницей – а у нее все нормально, на первый взгляд.

Чтобы отвлечься, я начал разглядывать симпатичную стройную монашку, которая выкатила на дорожку инвалидное кресло с пожилым джентльменом в полосатой пижаме.

Ее фигура была закрыта длинной рясой почти до пят, но настолько хорошо облегающей, что я невольно залюбовался.

– Мистер Заг? – раздался юношеский голос.

Я нехотя оторвал взгляд от красивой монашки и уперся в прыщавое лицо парня лет восемнадцати в такой же рясе, только сравнивать не хотелось.

– Да, сэр, – сухо кивнул я.

– Отец Готлиб велел мне проводить вас. – Он часто заморгал влажными серо-голубыми глазами, отчего его губы исполнили матросский танец «качка».

– Ступай же, проводник судеб! – сказал я пафосно, простерев руку куда-то выше его затылка.

Тот недоуменно покосился на меня и, неуверенно повернувшись, пошел по дорожке, словно голубь, кивая головой, наверное, каким-то своим множественным мыслям.

Мы пересекли сад или внутренний двор и возле ярко побеленного сарая, крытого глазированной черепицей, повернули направо. Сад заканчивался кирпичной стеной, в которой, тем не менее, имелись узкие окна: судя по дефициту места в общине, стены являли собой узкие жилые постройки по периметру.

Неожиданно мой провожатый стал резко уменьшаться в высоту, и я обратил внимание, что между кирпичной стеной и шеренгой замшелых камней притаилась лестница, ведущая вниз, по всей вероятности, в подвальные помещения.

Мы спустились по каменным ступеням, и «голубь» отпер ключом из крупной связки массивную дверь, окованную железом.

Мы проследовали в темный коридор, в конце которого тускло светила керосиновая лампа. Пахну́ло сыростью и затхлым воздухом. Мы прошли по прямой, но, не доходя до освещенного лампой тупика, свернули налево.

Оказавшись во мраке коридора, я стал ориентироваться только на шорох шагов моего поводыря.

В какой-то момент я понял, что поводырь остановился