Читаем без скачивания Hydrargyrum - Коваль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это тупиковый путь, — ответил Гораций. — Зелье полезное, у мадам Помфри всегда есть запас, особенно для первокурсников — все эти содранные колени и набитые «при падениях» шишки. Но отвар лишь ускоряет естественное заживление, делает его легче, но не превосходит доступных человеку пределов. Его вредно и даже опасно пить при вывихах или переломах — мягкие ткани будут восстанавливаться быстро, но сначала нужно вернуть на место кости, иначе будет только хуже. Рябиновый отвар не прирастит пальцы и не уберет шрам от ожога, ведь организм человека сам по себе на это не способен.
— Ускорение регенерации, — сделала вывод Грейнджер. — Но ведь есть исцеляющие чары, превосходящие человеческие возможности. Даже простой «Эпискей» способен сам вправить вывих или без шрамов затянуть глубокие порезы. А не так уж мало зелий и заклинаний по эффекту дублируют друг друга. Подобрать нужные ингредиенты, вложить ту же концепцию, что воплощает «Эпискей», уже в виде жидкости — не думаю, что это будет сложнее, чем зелье, которое отращивает хобот или перекрашивает волосы в розовый цвет.
— Проблема в том, что заклинание не делает это «само», — возразил ей Кайнетт. — «Эпискей», «Терапеа» и им подобные требуют направить палочку на рану. Но что важнее, они требуют от волшебника желания исправить повреждения. Нужно усилие, которое укажет магии точную цель. А зелье на волевое усилие неспособно.
— Ну, а если использовать общую концепцию «здоровья» и «лечения»? — предложила Юфемия. — Взять тысячелистник, женьшень, подорожник, толченый аспирин… Чем абстрактнее, тем лучше.
— И этот путь уже испробовали, — ответил Гораций спокойно. — И тут есть одна большая проблема. Знаю, в вашем возрасте в это ещё тяжело поверить, но абсолютно здоровых людей не бывает. Даже среди волшебников и ведьм.
— Здоровых нет, есть просто плохо обследованные, как моя кузина говорит, — проворчала Тейлор.
— Да, именно в этом идея. И если человек, у которого отрублена рука, примет такое «универсальное» средство, то нет гарантий, что он не истечет кровью, пока зелье будет ему лечить гастрит, аритмию и близорукость… А ведь чем шире действие состава, тем оно будет и медленнее.
— Добавить ещё и концепцию спасения от смерти? — предположила Крауч. — Раз уж состав всё равно будет головоломный.
— Очень не советую даже смотреть в эту сторону, — произнёс Слагхорн неожиданно серьёзно. — От подобных идей до тёмной магии — всего половина шага. Не буду вдаваться в детали, но один из эликсиров, который обращает человека в инфернала, сейчас настрого запрещённый, был получен именно в попытках создать такое зелье. С целью любой ценой сохранить уже умирающее тело… В результате, тело действительно сохранялось, но вот цена за это оказалась слишком высока. Не стоит искать слишком лёгких путей — часто они заводят туда же, куда и благие намерения, если вы меня понимаете.
— Но ведь это же магия… — протянула Сансет разочарованно.
— Да. Но магия — это искусство, которому надо учиться и которым нужно владеть. Насколько я знаю, магглы не умеют возвращать оторванные руки, восстанавливать переломы за ночь или выращивать заново кожу. Для умелого целителя всё это не составит труда, пока под рукой есть нужные средства и палочка. Просто всё это не делается одним взмахом, как в сказках. Или одним глотком зелья.
— Тогда как же слёзы феникса? — вдруг спросил до того предпочитавший молчать Лонгботтом. — По легендам, они лечат всё кроме смерти.
— Судя по всему, это проще отнести к чудесам, — ответил Кайнетт, слегка вздохнув. Описание эффектов и впрямь производило впечатление. — Нет известного способа, которым можно заставить феникса плакать, а по своей воле они это делают лишь в редчайших случаях. При этом слёзы никак нельзя сохранить, свои свойства они теряют за несколько минут. Рассчитывать в планах на что-то настолько ненадёжное было бы просто глупо.
— А «духовное исцеление»? — спросила вдруг Грейнджер. — Оно ведь тоже позволяет очень быстро лечить самые разные раны.
— Требуется талант, отдельное непростое обучение и крайне разнообразные знания в отношении человеческой души, — ответил ей Слагхорн. — В наше время об этом методе даже слышали немногие, а тех, кто им бы владел на приемлемом уровне… думаю, во всей Британии найдётся всего несколько человек. Почти забытое, очень сложное и совершенно непопулярное направление. По уже упомянутой причине — магия, напрямую связанная с душой, слишком уж близко стоит к тёмной, к тому, что Министерство подразумевает под этим наименованием сейчас. Практически все предпочитают не рисковать, когда результат может того совершенно не стоить, если у вас не хватит упорства и навыков, чтобы добиться в этом направлении прогресса.
— Профессор Слагхорн, сэр, — вдруг обратился к нему Теодор Нотт, казалось, погрузившийся в свои мысли и давно утративший интерес к текущей беседе. — Означают ли ваши слова, что вы не разделяете эту точку зрения… в полной мере?
— Ответы «да» или «нет» будут в равной мере и простыми, и неправильными, — ответил профессор, выдержав паузу чтобы собраться с мыслями и подобрать подходящие слова. — Намерения у Министерства благие, ведь тёмная магия, настоящая тёмная магия — очень опасна. Тут наша пропаганда не сгущает краски, а скорее даже преуменьшает опасность. Но в том и проблема, что во многих областях грань, за которой начинается тёмная магия, весьма размыта. И аврорат со времён мистера Крауча действует по принципу «лучше устранить проблему, чем сомневаться». Сложно их винить в этом, зная все обстоятельства, но это уже скорее вопрос здравомыслия и дисциплины отдельных волшебников — готовность сдерживать свои порывы и использовать знания по назначению. Обычным «Инфламаре» тоже можно устроить большой пожар, но его не спешат запрещать и изымать из школьной программы… несмотря на усилия некоторых личностей.
Кайнетт считал, что именно такая позиция, далёкая и от Реддла, и от директора, и от Министерства, позволила Слагхорну занимать в глазах многих практически нейтральную позицию, в отличие от МакГонагалл или Грюма, которых почти открыто называли «людьми Дамблдора». Аллен многие считали протеже Министерства и Малфоя лично, а Снейпа школьные слухи неизбежно записывали в ближайшие подручные, ученики, а то и в родственники Волдеморта.
Но если говорить серьёзно, именно показной нейтралитет позволял Горацию до сих пор поддерживать связи с самыми разными семьями своих бывших учеников, имеющими различные взгляды и склоняющимися к противоположным сторонам силы в этом затянувшемся конфликте. Что означало не только столь любимые им подарки для бывшего наставника и дорогого декана, но и возможность получать и передавать самую разную информацию, от обычных сплетен до просьб и предупреждений. Разумеется, его положение не было уникальным, всё-таки Волшебная Британия слишком уж мала и
