Читаем без скачивания Рассказы о Бааль-Шем-Тове - Шмуэль-Йосеф Агнон

В рассказах о Беште мы находим некоторые подробности о том, как он вел хозяйство. Дом содержался скромно, в нем не было никаких дорогих вещей. Жена Бешта готовила из продуктов, которые покупала в рассрочку, Бешт же время от времени ездил по близлежащим деревням и местечкам, исцеляя больных. Заработанные таким образом деньги шли на уплату долгов, а остаток Бешт раздавал бедным. Умер Бешт в бедности.

В период своей жизни в Меджибоже Бешт намеревался уехать в Землю Израиля, но, согласно рассказам, добрался только до Стамбула и вернулся назад. Его шурин, рабби Гершон из Кут, жил в то время в Земле Израиля, и они состояли в переписке. Упомянутое выше письмо Бешта было опубликовано его учеником и другом, рабби Яаковом-Йосефом из Полонного, в книге Бен Порат Йосеф и называется «Святым посланием». В этом послании Бешт рассказывает рабби Гершону о вознесении его (Бешта) души, случившемся в 5507 (1747) году, и о своей беседе с Машиахом. Он спросил Машиаха: «Эймат атей мар?» (арам. «Когда явится господин?») И ответил тот: «Сие ты узнаешь, когда учение твое станет известно и откроется миру и источники твои пробьются наружу». Послание это среди хасидов стало святым, некоторые дали зарок изучать его каждый день.

У Бешта остались сын по имени Цви и дочь по имени Адель (Ѓодл). Дочь Бешта приходилась матерью рабби Моше-Хаиму-Эфраиму из Судилкова и рабби Баруху из Меджибожа и бабушкой по матери рабби Нахману из Брацлава. О сыне Бешта сохранилось мало сведений.

2

После открытия Бешта миру о нем пошла молва как о святом праведнике и чудотворце. Считалось, что обереги, которые он раздавал, обладают большой силой, и многие люди стали обращаться к Бешту за помощью и советом. Большинство были из простонародья, однако личность Бешта притягивала к себе и людей, сведущих в Торе и каббале, среди которых были выдающиеся, известные раввины, например рабби Нахман из Городенки и рабби Нахман из Косова. Были и другие, такие, как рабби Дов-Бер, Великий Магид из Межерича, и рабби Яаков-Йосеф из Полонного, автор книг Тольдот Яаков-Йосеф и Бен Порат Йосеф, а также шурин Бешта, рабби Гершон из Кут. Все они поначалу были противниками Бешта, однако затем, в результате приложенных Бештом усилий, признали его и стали считать своим духовным наставником. Магид из Межерича и рабби Яаков-Йосеф из Полонного стали продолжателями дела Бешта и распространяли его учение – хасидизм, который благодаря им получил признание по всей Польше и Литве. Наш отец, благословенной памяти, писал о нем: «Сколь велика была мудрость Бешта, который сумел обратить своих противников в приверженцев. Добрым словом, а не спорами он располагал к себе их сердца. Мне не ведом среди мудрецов Израиля ни один, кто бы, подобно Бешту, вселял в сердца своих противников любовь к себе, так что многие из них стали почитаться его соратниками». (Эти строки мы обнаружили на клочке бумаги между страниц рукописи «Рассказов о Бааль-Шем-Тове».)

3

Бешт обыкновенно молился с великим воодушевлением, и его молитва длилась долгие часы. Во время молитвы он стоял, завернувшись в талит, и дрожал всем телом. Рассказывают, что при звуках его молитв полные зерна бочки и кадки с водой сотрясались и сдвигались с места. Молясь, всеми своими помыслами он пребывал в высших мирах: вершил мистические единения и устремлялся мыслью к Создателю. Полная самоотдача в молитве порой доводила его до обмороков. В книге Цваат ѓа-Рибаш[313] говорится: «Должно полагать в мыслях своих, что готов умереть во время молитвы от совершенного устремления».

Истинное приникновение к Богу (двекут), согласно хасидской литературе, – это один из важнейших путей религиозного служения. В своих помыслах еврей должен всегда стремиться полностью прилепиться к Создателю и служить Ему, осознавая, что «вся земля исполнена славой Его»[314]. В молитве человек должен отключиться от всех посторонних мыслей, оторваться от плотского начала и сил зла (клипот) и достичь ступени «вне времени», то есть «мира высших помыслов». Цадик способен достичь этой ступени, называемой «служением в величии» (авода бе-гадлут), но даже обычный человек может молиться с трепетом, верша единения посредством последовательного произнесения букв и слов молитвы с совершенным устремлением. Этот путь называется «служением в умалении» (авода бе-катнут).

В своем отношении к изучению Торы, составлявшему основу жизни народа, Бешт также отступил от общепринятых принципов, и по его стопам хасиды шли и после его смерти. Вся жизнь ученых-талмудистов строилась на непрестанном изучении Гемары и сочинений законоучителей с помощью метода, называемого пильпуль[315], тогда как хасиды в дополнение к этому считали не менее важным изучение Пятикнижия и комментариев к нему, мидрашей, агады, нравоучительной литературы и каббалы. Изучение Торы само по себе не представляло в их глазах особой ценности, если не сопровождалось совершенным устремлением помыслов человека к приверженности Создателю. Так, в хасидских книгах мы читаем: «Главное же, чтобы во время учения [человек] устремил свое сердце к Небу и учился бы с совершенным приникновением, если же приникновения нет, то [он] может немного отдохнуть от учения, с тем чтобы достигнуть приникновения в должной степени». В книге Цваат ѓа-Рибаш говорится: «Надобно человеку изучить много уроков, однако не по одной и той же теме, ибо тогда покажутся они ему ношей непосильной. Пусть изучит он многие вопросы. А когда учится человек, необходимо ему немного отдыхать после каждого часа, чтобы приникнуть собою к Святому благословенному, а затем он должен продолжить учиться»; в книге Ѓанѓагот йешарот: «Посему следует не слишком много учиться, но всегда размышлять о величии Создателя, да будет благословен, дабы возлюбить Его и страшиться Его…» Служение Богу Бешт видел не только в молитве и изучении Торы, но вообще во всех действиях и поступках человека, связанных как с верой, так и с повседневной жизнью, при условии, что человек постоянно устремляет свои помыслы к Богу, согласно написанному: «Во всех путях твоих познавай Его… »[316] Хасиды называли это «земным служением» (авода бе-гашмиют). Другим добрым качеством, приобретшим особое значение в хасидизме, было качество «уравновешивания», как это объясняется в книге Цваат ѓа-Рибаш: «“Уравниваю (шивити) я себя с Господом всегда”[317], “уравниваю” указывает на “уравновешивание” (ѓиштавут), ибо, что бы ни приключилось с таким человеком, все для него вровень: веселят его люди или глумятся над ним. И так же во всех прочих вещах, и в еде: вкушает ли он яства или довольствуется простой пищей – все едино в глазах его, ведь отвратилось злое начало от него вовсе. И что бы ни случилось с таким человеком, скажет он: “Разве не от Него, благословенного, происходит это? Ведь в глазах Его сие допустимо…” Все устремления такого человека – во имя Небес, но для него самого нет ни в чем никаких различий. Эта ступень очень высока».

Сердце Бешта было преисполнено любви к людям, и он желал привнести радость и свет в жизнь евреев, позволить им возвыситься над унизительным положением и укрепить в их сердцах любовь к Богу. Он дал им веру в то, что в грядущем мире, мире истины и справедливости, презренный и униженный иноверцами еврей станет господином над гоями. Бешт наставлял своих хасидов в воодушевлении, плясках, песнях и напевах. Так он вел себя и во время молитв, и на субботних трапезах, когда толковал Тору в собрании своих хасидов.

Бешт выступал против проповедников, укорявших еврейское общество за неполное соблюдение заповедей, грозивших евреям за это адскими муками и накладывавших тяжелые покаяния. Бешт полагал, что помыслы человека, занятого повседневными заботами, не могут быть устремлены на служение Создателю. В книге Цваат ѓа-Рибаш говорится: «Не стоит человеку чрезмерно устрожать закон в каждом деянии, какое бы ни совершал он, ибо этого и добивается злое начало. Ведь оно стремится породить у него страх, что вдруг не справится он с деяниями своими, и этим привести его к унынию. А уныние – препятствие великое для служения Творцу, благословен Он. Даже если оступится он и совершит проступок, пусть не взращивает он печали своей так, чтобы прервалось служение его. Как только опечалится он по поводу греха, надобно ему сразу же опять возрадоваться Творцу, ибо он уже раскаялся раскаянием глубоким и осознал, что больше ни за что не обратится вновь ко глупости своей. И даже если понимает он, что не справится с неким делом в силу множества препятствий, пусть не унывает».

Еще один путь служения Создателю Бешт видел в сказках и притчах и с их помощью привлекал к себе простых людей. Со слов Бешта передают: он считал, что в таких притчах заключены великие устремления мысли, посредством которых он мог вершить единения. Когда он видел, что замкнулись источники высшего блага и невозможно разомкнуть их посредством молитвы, он прочищал и размыкал их, рассказав притчу.