Читаем без скачивания Квоска-хао, или Вместо тепла - Слава Волк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каргин упал возле него на колени и снял его шлем… он потряс его за плечи, похлопал ладонями по щекам, надеясь услышать хоть что-то, хотя бы последний вздох… Но стеклянные глаза устремились в небо, а приоткрытый рот, вместе с другой мимикой, выражал лёгкое недоумение, удивление.
И почему? Что случилось? Кто виноват? Егор? В своей смерти человек виноват сам? Но в чём тут виноват Егор? В том, что БТР подбила ракета? В том, что ракета оказалась хорошей? В том, что непонятная железяка проткнула ему грудь? Даже если бы он хотел бороться, а он безусловно хотел, то что бы он мог сделать? Что-то повыписывать в воздухе, в надежде, что удастся отлететь подальше? Но где были гарантии, что как раз туда же не полетит этот проклятый осколок?! Может, Егор виноват в том, что так сел? А как там можно сесть?! Он сел туда, куда можно было сесть. Может, тогда виноват Ярослав, человек, который стал Олдману в последнее время самым близким существом? В том, что небезопасно посадил своего товарища. Он сам был в таком же положении, только судьба распорядилась так, что осколок проткнул именно Егора! Так может, Ярослав виноват тем, что втянул во всё это Егора? Он виноват в том, что не стал убивать человека? Что показал ему другую жизнь? Разве можно винить в этом человека?! Тогда, может, виноват тот, кто делал этот дурацкий костюм, который не спас, когда надо? От всего нет спасения… Этих людей можно было бы обвинить, если бы костюм не выдержал пули… но кто знает, какая сила была у куска металла… Искать виноватых? Да толку искать виноватых… их и нет! Да, не всегда может быть виноватый. Бывают действительно случаи, когда от нас действительно почти ничего не зависит. Не то время, не то место… Именно это отбивает тягу к борьбе у многих: что стараться, когда вот так с неба…
Но если всё-таки там, ещё до рождения, ты сам решил, когда и как тебе умереть? Получается, ты знал, что будет война? А может, нет… Может, ты по приколу сказал: хочу умереть от ракеты. А вот как развились бы события… может, Каргин и не послушал бы свою интуицию, и не было бы войны. Но ты бы умер от ракеты: неудачные военные испытания, космос или ещё бог знает что. Тогда не всё за тебя решено. Просто этот момент показался наверху более удачным, чтобы отправить тебя на суд. Как же всё-таки интересно, сколько баллов наберёт Егор? Пожелаем ему удачи…
И пока душа Егора Олдмана быстрее скорости света уносилась из этого мира, в этом самом мире начиналась очередная битва. Нет Егора со своей способностью обращаться с кристаллом. Вряд ли в скором времени прибудут йети, про помощь водяных можно даже не заикаться. Вот вся армия: два танка, несколько автомобилей, покалеченный потерей Ярослав и немного контуженый Никита. Нет ни электромагнитных щитов, ни тактики. Чего нельзя сказать о противнике, на вид похожем на толпу ходячих мертвецов.
Ярослав сделал шаг им навстречу, наклонил голову в знак уважения, с силой зажмурил глаза, чтобы унять боль свежей раны, потом открыл их, и перед взором предстали руки, вооружённые острым оружием. Эта картина сразу сменилась на другую, а та на следующую… в памяти проносились и школьные годы, и беззаботное детство у бабушки, и простая жизнь дома, и университет, и друзья, и любовь… Марк, Алёна… Он встряхнул голову и плавно сжал кулаки… Ноги сами понесли его в бой.
***
Прошло каких-то полчаса боя. Снег уже залит багровой жидкостью и превратился попросту в грязь. Техника продолжала давить людей, отправляя их тела во всю ту же кашу.
Один танк немного пробуксовал, но потом резко прибавил скорость, размазав слишком плотную часть толпы. И как раз вот тут проявилась уловка (или одна из?) людей. Танк вылетел на ровную поверхность, которая оказалась льдом озера. Может, в него впадали тёплые источники, или вёлся сброс каких-то отходов, или что-либо ещё, отчего лёд оказался недостаточно толстым, чтобы выдержать боевую машину. Он затрещал, и зад танка медленно пошёл вниз.
***
– Давай-давай, – простонал Сергей, пытаясь выжать последнее из сил техники, но гусеницы только больше растрепали лёд. Немецкий вздохнул и встревоженно заговорил с сидевшей рядом Клиновой: – Ну, чего сидим? Валим-валим! – он принялся испуганно открывать люк. Но испугался он не за себя, а за Викторию… и те маленькие жизни, которые тоже являлись частью экипажа. Но люк заклинило. Заклинило.
Виктория невольно перекрестилась, а Сергей стал яростно долбить по металлу руками и ногами. Но всё без толку.
– Успокойся… пожалуйста… – девушка положила ему руку на плечо.
– Нет! Пока есть силы, я буду биться! – прокричал в ответ Немецкий.
Вода стала заливаться внутрь, и очень быстро.
– Хотя бы мы будем в одной могиле… – обречённо, спокойно и абстрагировано проговорила Клинова, по её коже поползли мурашки: не то от нервов, не то от ледяной воды.
– Не позволю! – проорал Сергей и с размаху ударил люк, но он открылся на доли секунды раньше, и парень просто ударил поток воды, мгновенно заполнявшей полость.
Тела оказались в невесомости холодной смерти… Длинные серые руки с перепонками схватили их и вытянули из гроба. Русалки, крепко держа утопающих, которые ещё в смутном сознании, уверенно потащили их на дно, извиваясь всем своим телом.
***
А на поверхности бой явно не разворачивался в пользу революционеров. Каргина давили толпой. Как зомби они лезли и пытались ухватиться. И вскоре Ярослава покинули силы: ещё можно рубить, потому что больше половины делает острота клинка, но когда тебя держат со всех сторон… Люди наскоро собрали крест из труб, непонятно откуда взявшихся, и привязали руки Каргина за запястья к горизонтальной перекладине, а ноги вместе за голеностопы к вертикальной. Поставив крест, они провели некое жалкое подобие распятия, причем, не обращая внимания на то, что вокруг всё ещё шёл бой. Они стащили кучу дров (похоже, всё они приготовили заранее), сено и бересту. Всё это сгромоздили у основания и подожгли. Береста и сено быстро разгорелись, подняв пламя на несколько метров вверх, но потом огонь уменьшился и стал пожирать древесину…
Ярослав опустил голову и захотел плюнуть в огонь, но вовремя вспомнил, что он в шлеме. Он посмотрел вокруг. Здесь нет ничего прекрасного: отвратительное месиво из
