Читаем без скачивания Афанасий Никитин. Время сильных людей - Кирилл Кириллов

И его ведь тоже не помилуют, если поймают.

К тому же явно влип он в какой-то заговор против захвативших Индию хорасанцев, который вполне способен привести к войне. Вот надо оно ему?

Словно почувствовав тяжесть его дум, Лакшми открыла глаза, потянулась и потерлась лбом о грубую ткань его рубахи, выстиранной и залатанной служительницами танцовщицы.

— Тебя что-то беспокоит?

— Да как-то… Что-то… — не стал врать он, но и смелости выложить все начистоту не набрался, конечно.

Лакшми тревожно встрепенулась. Посмотрела в щелочку, надеясь найти там причину его беспокойства. Но за окнами были только джунгли. Она повернула к нему свое прекрасное лицо, по-лебединому выгнув длинную шею. Заговорила. Очарованный Афанасий даже не сразу понял смысл ее слов.

— Что? — переспросил он.

— Не так что-то в деревне, — повторила она медленно, видимо списав его непонятливость на плохое знание местного языка. — Здесь обычно стоит стража, а сейчас никого. И будка караульная поломана.

Афанасий откинул занавесь и выглянул. Действительно, будка, хотя одно название — будка, а на самом деле несколько бамбуковых палок под соломенной крышей, сплющенная и смятая валялась на боку, словно приняв на себя удар таранной машины или… выстрел в упор из пушки. Вон, и подпалины, с пороховыми схожие. Будто поставили орудие да в упор саданули. Смешно — из пушки по воробьям. Сочная трава вокруг была примята, а на посыпанной песком дорожке виднелись бурые пятна. Кровь?

— Эй, стойте! — закричал Афанасий, откидывая полог.

Не дожидаясь, когда слуги остановятся, он выпрыгнул из носилок. Присел на корточки и потрогал рукой бурое пятно. Принюхался. Правда кровь. Уже подсохшая, но достаточно свежая. День-полтора как пролита, не более.

Бородатые воины столпились вокруг него. Поняв, в чем дело, быстро вернулись к паланкину и окружили его, взяв мечи на изготовку. Афанасий вернулся к уже поставленному на землю экипажу.

— Что там? — спросила Лакшми, отодвигая занавесь.

— Нехорошо, — мрачно ответил Афанасий. — Если был караул, то весь вышел. Покойников не видать, но боюсь, кончили их, а потом в лес утащили. — Он набрал в грудь побольше воздуха. — Кровь там. Может, обратно вернешься?

— Куда?

— В храм, куда ж еще? За стены надежные, под охрану.

— Нет, я тебя одного не отпущу! — воскликнула она.

Он посмотрел на нее и понял: не отпустит. Настоит на своем. «Вот черт», — подумал купец и украдкой перекрестился. Теперь не только о себе, но еще и о ней беспокоиться придется. Хотя если ее в храм отправлять, так и воины с ней уйдут. А с дюжиной таких головорезов, как эти огнепоклонники, куда как спокойнее.

А может, вообще туда не ходить, отправить пару воинов, пусть посмотрят? Нет, надо самому. Вдруг там с кузнецом, который секрет знает, что случилось? Помощь какая нужна. От этих дуболомов толку мало, они только калечить да убивать умеют. И Лакшми с собой надо взять, ведь она сказала, что уговорить кузнеца непросто, а она может. Вдруг он при последнем издыхании лежит? Тогда только она заставит его раскрыть секрет. Придется рисковать. «Вот черт», — снова помянул он нечистого и перекрестился. Все эти мысли вскачь пронеслись в голове купца. Чуть уняв их, он наклонился к Лакшми и заговорил:

— Хорошо, поедем. Только ты откинься на подушки, от окон подальше. Охранителям своим вели настороже держаться. Да и я лучше пешком пойду около повозки твоей.

— Хорошо. Но дверь будем открытой держать, — молвила она.

— Зачем еще?

— Чтоб тебя видеть, — пробормотала она, и в голосе ее послышались слезы.

— Что ж, пусть так, — пожал он плечами. — Едем?

Она кивнула и скрылась за занавеской.

Афанасий подал знак обнаженным слугам. Те, как перышко, подхватили тяжелое сооружение на плечи и мерно зашагали вперед. «Тоже, кстати, бойцы. Пусть и неумелые, но сильные, случись что», — подумал купец, нащупывая на поясе подаренный Мехметом кинжал дамасской стали. Хмыкнул, вспомнив, что до сих пор так ни разу и не пустил его в ход. Хоть бы и сейчас не пришлось.

— Милый, — донеслось из-за прикрывающей паланкин шторы. — Милый, мне страшно.

Он вздохнул и поравнялся с дверью. Взялся рукой за край, как оруженосец берется за стремя рыцаря, и пошел рядом.

Путь в деревню лежал по мостку, перекинутому через неширокую, веселую речушку, текущую с окрестных гор. Настил был цел, но резные перильца разошлись в стороны, будто через него волокли тушу слона, не особо заботясь о том, как удобней ее развернуть.

Афанасий, не таясь, вытащил кинжал. Несколько воинов обогнали паланкин и подошли к мальчишкам-глашатаям. Заговорили.

Те, явно напуганные, отрицательно замотали головами. Воины наподдали им повернутыми плашмя мечами пониже спины, и те ступили на настил, опасливо пробуя его крепость босыми ногами. Мост не обвалился. Мальчишки перебежали на тот берег. За ними последовали остальные.

Поселения еще не было видно, но Афанасий уже почувствовал, что там не все ладно. Над невысокими деревьями курился черный жирный дымок. Легкий ветерок разносил по окрестностям запах гари и хлопья пепла. Не было слышно обычного деревенского шума, воплей играющих детей, рева буйволов, собачьего бреха.

Мальчишки отбежали в сторону, готовые броситься в джунгли при малейших признаках опасности. Воины придвинулись поближе к паланкину, ощетинившись частоколом мечей. Брахман закатил глаза и что-то запел, воздев руки к небу.

— Да заткнись ты! Слушать мешаешь, — цыкнул на него Афанасий по-русски.

Тот не понял, но интонацию уловил. Смолк.

«Ну что, идти или не идти? Или ну его», — думал купец, прислушиваясь к царившей вокруг тишине. То, что криков нет, это, с одной стороны, хорошо — никого больше не убивают. С другой — плохо. Вдруг убили уже всех? А сами в засаде сидят, поджидают? Ну да ладно, двум смертям не бывать…

Махнув воинам рукой: охраняйте, мол, и не слушая испуганного щебетания танцовщицы, он нырнул в придорожные кусты. Из-под ног брызнули разноцветные ящерки и змейки. Огромная, в три сажени, тварь свесила с дерева тупое рыло и зашипела, высунув черный раздвоенный язык. Афанасий выдернул кинжал, намереваясь снести ей башку. Но змея, будто угадав его намерение, без шороха исчезла в ветвях.

«Вот гадина», — подумал он, засовывая кинжал обратно в ножны. Стараясь, чтоб его не было видно ни с дороги, ни из деревни, стал пробираться к околице. По мере приближения запах гари усиливался, но было тихо. Значит, все? Неужели все прахом? Не обращая внимания на маскировку, он ломанулся сквозь кусты и вылетел к загородке в два крепких бревна на кольях, ограждающей деревню от джунглей.