Читаем без скачивания Сугубо мужская история. Очерки, рассказы, миниатюры - Владимир Зангиев

Негматулло на четвереньках, обдирая локти и коленки, пополз по придорожному кювету – прочь от кошмара. Как загнанный зверь, он уходил от облавы. На сей раз уйти удалось. Теперь он трусливо отсиживался в своей звериной норе.

Постепенно успокоившись, доблестный воин Аллаха стал перебирать в памяти фрагменты недавнего боя. В сознании вновь возникло перекошенное лицо с дико округлившимися глазами в обрамлении всепожирающего пламени.

Противоречивое чувство позднего раскаяния цепко сковало воспалённое сознание, и мозг с новой силой засверлила назойливая мысль: «Зачем люди убивают друг друга? Ведь можно, как прежде, ходить в гости, пить вместе кок-чай, невзирая на религиозную принадлежность. Кафиров тоже создал Аллах…»

Чечня продолжает крушить душу…

ПОЧТИ ДВА ГОДА ПРОШЛО СО ДНЯ ДЕМОБИЛИЗАЦИИ ИЗ ВООРУЖЁННЫХ СИЛ ВИКТОРА ДРОБОТА. ЕМУ ПОВЕЗЛО – ПОСЛЕ ТРЁХМЕСЯЧНОГО ПРЕБЫВАНИЯ ВЕРНУЛСЯ ЖИВЫМ ИЗ ЧЕЧЕНСКОГО КОШМАРА. НО КАКОВО СЕГОДНЯ ДУШЕВНОЕ СОСТОЯНИЕ «СЧАСТЛИВЦА»? ПОПЫТАЕМСЯ ПРОНИКНУТЬ В ЕГО МИР, ПОНЯТЬ, РАЗОБРАТЬСЯ…

Я испытал при жизни ад!..Чечня, братан, огонь и смрадявила в наш Эдемский сад.А кто в том виноват?

Раскрашен празднично фасад…А залп из установки «Град»,исполнив дьявольский обряд,накрыл отчаянных ребят.

Погоны жмут, а автоматнадежду теплит у солдати вперемешку с кровью матлетит – страшней стократ.

Оставлен «духами» квадрати окровавленный кастратсдан федералам на возврат —калек пополнить штат.

Вовек «груз-200» будет свят…Я паковал своих ребят —останки роты так смердят,распространяя трупный яд.

…В зарубках снайперский приклад.Достал меня вайнахский гад.К чему теперь мне звон наград? —ведь в морг – не на парад.

Сыны российские лежатв гробах,познав кромешный ад,по ним лишь матери скорбят,надвинув чёрный плат.

А ворон сыт и трупам рад, —не знает горечи утрат…А люди страшное творяти мир сплошь пламенем объят…

НА МАРШЕ

Когда я уходил в армию, дед дал листок с молитвою и сказал, чтоб этот листок был всегда при мне. Своеобразный талисман и хранил меня.

Службу довелось проходить механиком-водителем самоходной 152-миллиметровой гаубицы в 255-м гвардейском мотострелковом полку в г. Волгограде. Всё шло довольно гладко – близился дембель, я уже собирал свой дембельский фотоальбом. Но…

Ранним декабрьским утром 1994 года полк подняли по тревоге и походным порядком перебросили в Калмыкию. До последнего момента рядовой состав не знал, чем вызван был зимний марш-бросок на такое большое расстояние. Как оказалось, сложным путем мы подбирались к Чечне. Ночью прибыли в посёлок Толстоюрт и тут же были обстреляны. Страха под первым в своей жизни обстрелом я не испытывал – всё напоминало боевик. А на рассвете наш экипаж понёс первые потери – был убит наводчик Лёха Алексеенко из Ейска. Он неосторожно высунулся из башни, и снайперская пуля угодила в голову. Вот тогда-то я понял, что это вовсе не кино, а «взаправдашняя» война. Лицо Лёхи долго ещё стояло перед моими глазами и трудно было привыкнуть, что его нет с нами…

ШТУРМ

Наш штурмовой отряд наступал по центру Грозного в сторону президентского дворца, где находился Дудаев. Километрах в шести от нас двигались в сторону вокзала ребята из майкопской бригады. Пять суток мы провели в непрерывных боях. Было трудно: питание не подвозили, боеприпасы на исходе, не спали по нескольку суток. Обстреливали нас со всех сторон – неразбериха полная. Случалось, что наступающие обстреливали своих же. Наконец вдали мы увидели дудаевский дворец и стали вести огонь по нему. Потом офицеры разглядели в «оптику», что дудаевцы выставили наших пленных в оконных проёмах. Отряд постепенно прекратил обстрел, но другие наступающие подразделения продолжали стрелять по дворцу…

НА РУБЕЖЕ

Наша группа продвигалась по улице Лермонтова. Впереди расчищал дорогу танк, за ним шли БТРы с пехотой, затем – моя самоходка №086 и зенитная установка «тунгуска».

Первой погибла «тунгуска» – мина угодила прямо в кабину. Раньше я не думал, что стальная техника так легко горит – словно коробка спичек. Ребята успели вытащить из огня лишь тело лейтенанта, которому осколком пробило голову.

…От командира дивизиона я получил приказ – выдвинуться из-за укрытия и выпустить пять снарядов по зданию, из которого противник усиленно обстреливал наступающих.

86-й честно исполнил последний приказ: выдвинувшись на открытую площадку, в тримплекс я отчетливо видел, как в зияющих оконных проёмах заметались тёмные фигурки… После первого же выстрела поднялась пыль внутри здания и затмила обзор. Следующие снаряды устремились в облако пыли. Выполнив боевую задачу, наша «самоходка» стала отползать в укрытие, но бронебойный снаряд настиг её, прошив борт и повредив двигатель. Меня, контуженного, ребята оттащили в укрытие, где я пришел в сознание.

Наступающие несли большие потери, поэтому мне не пришлось долго отлеживаться в лазарете. Погиб механик-водитель с 85-й, и я заменил его.

НЕНАВИСТЬ

Орудийная канонада не смолкала ни днем, ни ночью. Хлопки разрывов, пронзительный свист пуль, визг пролетающих мин, скрежет кромсаемого железа, злобный рёв бронетехники, треск дерева, пожираемого ненасытным пламенем, – всё это слилось в страшный кошмар. Кругом разбросаны изувеченные окровавленные трупы, объехать которые не было возможности, и техника, давя их многотонной мощью, наматывала мёртвые останки на гусеницы, месила кровавый снег с грязью. Лёгкие надрывались, вдыхая чад пороховых дымов вперемешку со смрадом разлагающихся трупов. Обычным нормальным языком здесь, в этом аду, говорить невозможно. Приходилось постоянно напрягать связки, чтобы перекричать весь этот грохот, а для пущей убедительности густо разбавлять свою речь крутыми словечками.

В тесноте городских улиц неповоротливая бронетехника, лишённая возможности маневрировать, становилась весьма уязвимой. Отовсюду к машинам устремлялись разящие жала бронебойных снарядов. Но труднее всего приходилось пехотинцам, не укрытым за толстой бронёй. Их поражали мельчайшие осколки и пули.

Более всего живую силу наступающих выкашивали засевшие в высоких зданиях снайперы. Один такой стрелок в течение двух часов методично отстреливал десантников нашего штурмового отряда. В творящейся неразберихе ребята из разведбата с трудом определили его местонахождение и, незаметно подкравшись, захватили, а затем доставили в наше расположение. Снайпером оказалась молодая женщина из Прибалтики, бывшая спортсменка-биатлонистка. Её хотели доставить в штаб, но друзья погибших от снайперских пуль ребят не позволили этого сделать. Ненависть, посеянная в сердцах, требовала удовлетворения. Женщину-убийцу тут же стали безжалостно избивать. Она молила во имя своих детей оставить ей жизнь. Пыталась оправдать свою роль тем, что приехала в Чечню подзаработать на покупку новой квартиры.

Её привязали к двум БТРам и разорвали.

МАРОДЁРСТВО

Разные люди участвуют в войне: подневольные солдаты срочной службы, «контрактники», приехавшие откровенно заработать на крови, бездушные озверевшие уголовники, любители лёгкой наживы, не гнушающиеся любых, вплоть до самых грязных, способов обогащения…

В расположении наших войск лежал убитый чеченец, лицо которого было искажено посмертным оскалом так, что видны были золотые зубные коронки. Проходя через некоторое время возле трупа боевика, я обратил внимание: золотые зубы кто-то выдернул…

БОЕВОЕ БРАТСТВО

Одна «самоходка» нашего дивизиона выдвинулась на открытое пространство уличного перекрёстка и из неё произвели несколько выстрелов по противнику, укрывшемуся в пятиэтажке. Механик замешкался, не успел быстро спрятать машину в укрытие, что позволило дудаевцам прицельным выстрелом из гранатомета перебить гусеницу.

Наш 85-й находился поблизости. Не мешкая, я ринулся на выручку, выбросил на броню буксирный трос. В тот момент, когда я покинул нутро бронированной боевой машины, от одной из близко разорвавшихся мин осколок вонзился в бронежилет на моей груди (осколок этот я и сейчас храню), как раз в том месте, где у меня в кармане хранился листок с дедовой молитвой.

Повреждённую «самоходку» отбуксировали в укрытие. Когда опасность миновала, выбрались наружу и расцепили буксирный трос…

За этот фронтовой эпизод мне потом вручили медаль «За отвагу». А с механиком спасённой машины мы стали побратимами, сейчас переписываемся – он живёт на Урале.

В «ТЫЛУ»